— Неправда! — возразила я. — Я вообще ничего не хочу видеть.

— И всего вместе ты тоже не хочешь видеть.

— Разве это не одно и то же?

Я скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула.

— Может быть, и так. — Бабушка вроде бы согласилась, но мне почему-то казалось, что я ее не переспорила. — Не могу поверить, что моя Кэти не научила своих девочек ценить фамильные способности. — Бабушка вздохнула и встала. — Погоди, сама увидишь, — пообещала она мне.

— Что увижу? — спросила я.

Ее последние слова мне совсем не понравились.

Она не ответила, да я и не хотела ответа. Через двадцать три минуты мама высадила нас с Лилой у школы. Я все никак не могла выбросить из головы бабушкино обещание. Лила молчала всю дорогу, только похвалила мою кофточку — при этом аура у нее изогнулась так, будто ее хозяйка презрительно закатила глаза. Когда Лила выскочила из машины, темные волосы рассыпались у нее по плечам, а бедра грациозно заходили взад-вперед в такт каждому шагу. Я почти услышала, как на школьном дворе заиграла чарующая мелодия.

Лила повернулась, осмотрела меня с головы до ног, предупредила:

— Поаккуратней со знакомствами. Помни — будешь общаться с кем попало, сама станешь такой же.

Ее фиолетовый сегодня был намного светлей — что-то среднее между лиловым и сиреневым.

— Что ты имеешь в виду? — Я. внимательно поглядела ей в глаза, пытаясь сквозь напускную доброту пробиться к истинному смыслу предостережения.

— Ты никогда не станешь звездой, если сразу же не выучишь, кто есть кто, — ответила Лила. — Поверь мне...

— Ах, звездой... — повторила я.

Трудно было привыкнуть к тому, с какой легкостью слетает с ее губ это слово. При этом аура Лилы гордо вспыхивала, словно подтверждая:

«Мы — звезды, мы — небожители, нас боготворит вся школа!».

Лила кивнула вправо, и я увидела группу девочек с яркими аурами всех оттенков фиолетового, розового и бирюзового. Звезды. Даже если бы я не прошла краткий курс правил поведения в Эймори-Хай, мне бы не понадобился переводчик. Избранные, элита, фиолетовые звезды. Яркие, блестящие и сверкающие. Трейси и Фуксия, Тейт и Брок и еще целая куча загорелых, спортивных подростков, ауры которых беспрерывно толкались, воюя друг с другом за место под солнцем и внимание противоположного пола.

— А с чего ты решила, что мне хочется стать звездой? — спросила я.

Слово прозвучало на редкость глупо. Позвони я Полу и расскажи ему, как здесь зовут самых популярных ребят, он бы расхохотался. Надо же такое выдумать!

— Так этого все хотят, — просто объяснила Лила.

Я оторопела. Да кем себя считает эта девица? Она тем временем повернулась и ушла, даже не попрощавшись. Что ж, это в ее стиле.

Я постояла на месте, разглядывая окружающих и их ауры — голубые и зеленые, фиолетовые и розовые, синие, желтые, бежевые, красные и оранжевые.

— Ты здесь чужая, — раздался за моей спиной чей-то веселый голос.

Я повернулась и оказалась лицом к лицу с Трейси. Она улыбалась, аура настолько тесно прижалась к телу, что почти пропала из виду, и Трейси снова показалась мне похожей на манекен, тем более, что ее искусственная грудь была так туго обтянута футболкой, что хотелось повесить туда табличку: «Детям до шестнадцати смотреть воспрещается».

— Извини, что? — переспросила я, пытаясь совместить эту красотку с той девушкой, которая вчера сочувствовала мне, решив, что меня бросил парень — за несговорчивость.

— Строишь такую крутую, такую калифорнийскую, а на самом деле ничего собой не представляешь. Ноль без палочки.

— Я не представляю только одного: о чем ты, собственно, говоришь, — ответила я прежде, чем успела заткнуть себе рот.

Зря я это сделала. Трейси смерила меня таким взглядом, что сразу стало ясно — не одна я недовольна тем, что переехала в Оклахому. Фиолетовые стрелы ее ауры угрожающе нацелились на меня. Да что с ними такое — с этими девочками? Я ведь не так уж отвратно выгляжу. Не одеваюсь в черное, не ношу младенческих платьиц — почему же они решили, что у меня нет никаких шансов на школьном рынке? Та же Трейси говорила, что я «ничего», значит, дело не во внешнем виде. Неужели все из-за того, что я пожала руку ее бой-френду? Но ведь это смешно!

Или нет?

— Я понимаю: ты только что рассталась со своим парнем и все такое, но, знаешь, так активно страдать — это уже чересчур.

Я кинула ледяной взгляд в сторону Лилы. Не она ли убедила Трейси, что я мечтаю закадрить Тейта? С каких это пор пожать человеку руку — преступление?

— Трейси, честно говоря, у меня даже не было парня, и я не...

— Все равно, — оборвала меня Трейси, повернулась, так, что волосы хлестнули ее по плечам, и ушла.

— Не обращай внимания, — посоветовал из-за плеча чей-то дружелюбный голос. — Трейси Хиллард просто-напросто слишком много о себе воображает. Как и все звезды.

— Звезды... — тупо повторила я.

Между прочим, фиолетовых звезд не бывает.

— Самые популярные ребята, — объяснил голос, на сей раз с усмешкой. — Думают, что рулят школой. — Обладательница голоса слегка улыбнулась.

— А это что, неправда? — спросила я у девочки, которая сразу же мне понравилась.

— Конечно, нет, — понизив голос, ответила та. — Во всяком случае, лучшими умами школы их точно не назовешь.

— А Лила? — Мне было страшно интересно, что скажет новая знакомая о моей почти кузине.

— Она у них главная. Трейси бы ее с удовольствием спихнула, да и Фуксия Рейнолдс спит и видит, как попасть на ее место, но Лила... — Девочка пожала плечами. — Лила — воплощенное зло, ее никто не переплюнет.

Я задумалась. Конечно, Лила была не очень-то дружелюбна с тех пор, как познакомила нас с Броком, и все время заставляла меня чувствовать себя какой-то беспомощной амебой, но воплощенное зло? Все-таки время от времени ее аура становилась почти что приемлемой, мне даже казалось, что соседка по-своему пытается мне помочь.

Я оглянулась на «звездную» половину лужайки. Лила как раз обвила рукой плечи Брока.

Как там она сказала — воплощенное зло? Я согласна.

— А как насчет парней?

Девушка усмехнулась.

— Половина из них — полные придурки. Половина — вроде ничего, но поскольку звезды встречаются только с другими звездами, наверняка сказать трудно.

— Меня зовут Лисси, — назвалась я, в который раз забыв, что твердо решила представляться полным именем.

— Одра, — отозвалась девочка, протягивая руку.

Мне понравилась новая знакомая, но Лила с левого края, лужайки покачала головой — отрицательно и совершенно недвусмысленно. Выходит, Одра — одна из тех идиоток, против которых предостерегала меня лиловая принцесса. Интересно, а зачем она вообще за мной следит? Вряд ли ей так уж хочется, чтобы я тоже стала звездой...

Воплощенное зло — напомнила я себе.

— Пойдем. — Одра приглашающе махнула рукой на другую сторону лужайки.

Я заколебалась. Новая подруга совсем не выглядела странной. И уж тем более я не могла сказать этого о себе. Может быть, Лила — королева красоты — смотрит на всех сквозь специальные ухудшающие очки и снимает их только перед зеркалом? Уж на себя-то любимую надо любоваться без них, еще бы — такую красоту портить!

Краем глаза я видела на звездной половине лужайки вспышки аур: синих, желтых, розовых, фиолетовых. Я вспомнила вчерашние разговоры в машине Фуксии. В доме Фуксии. На футбольном поле. Ауры звездных девушек танцевали, смеялись, кокетничали в жадном предвкушении очередной жертвы.

— Пойдем, — бодро кивнула я.

Я зашагала следом за Одрой, стараясь не слишком разглядывать окружающих. От такого количества незнакомых аур у меня разболелась голова. Одра плюхнулась на траву, а я, занятая борьбой со Взглядом, не успела остановиться, споткнулась об нее и грохнулась наземь, потеряв рюкзак.

«Прекрасно, — поздравила я себя. — А еще можно было нанять глашатаев, чтобы дули в трубы и возвещали: «Слушайте, слушайте, слушайте все! Грядет великая недотепа!»