— Почему с этими вопросами вы пришли ко мне?

— Извините, Егор Александрович, но кому их еще задавать, как не вам? Вы меня отправляете в командировку, цель которой мне не ясна. Ехать, не имея представления о том, что мне предстоит сделать, я не могу.

Олеся говорила твердо, свои мысли старалась формулировать как можно точнее. Лаконично и по делу — вот как нужно разговаривать с такими.

На собеседовании Егор ее покорил одной лишь фразой: «Если мне не приходится вмешиваться, значит, работа идет хорошо». Полная противоположность ее бывшего начальника, из-за которого Олеся уволилась с предыдущего места. Тот ее доканывал постоянными ц.у. и желанием контролировать каждое действие. Особенно ее выводила из себя необходимость советоваться по любому вопросу. Первый месяц на новой работе Олеся отдыхала душой: оказалось, это так замечательно, когда не приходится общаться с хроническим идиотом. И чего она раньше не сменила работу? Но и здесь со временем обнаружились недостатки. Новый шеф ставил задачи внезапно, и результат хотел получить мгновенно. Он никогда не интересовался, чем занимается его подчиненная в данное время — отправлял по сети задачи, и все. Только для порядка спрашивал, «есть ли у нее пол дня для их выполнения?». «Пол дня» — это его любимый временной интервал, отводимый на задания, и тот он считал щедростью. За одно то, что Егор не пытался рассказывать ей, как нужно оформлять программы, и какой высоты должны быть буквы в штампе, Олеся прощала ему все, и эти злосчастные «пол дня».

Как только Олеся появилась в «Парадизе», женская часть сотрудников взбудоражилась. Дамы под любым предлогом старались зайти в комнату, где определили рабочее место Олеси, чтобы посмотреть на новенькую. Больше остальных переполошилась Яна. Ее офис находился вдалеке от отдела Агеева и она не могла контролировать ситуацию. Яне, конечно же, сообщили о появлении новой сотрудницы, но увидеть ее она смогла лишь неделю спустя. Они встретились, когда Олеся блуждала со страховым полисом по административному крылу в поисках менеджера по персоналу. Взгляд настороженный, суетливый, голос взволнованно дрожит — Сырникова и не подозревала, что ее присутствие может произвести подобное действие. Яна вызвалась ее проводить до нужного кабинета, чтобы та не заблудилась. Так тщательно Олесю не поедали глазами даже беспардонные уличные приставалы: внимательный взгляд на лицо, руки, фигуру, одежду… От цепкого женского глаза не ускользнула ни одна деталь. Осмотр Яну огорчил: Олеся была красоткой — моложе, стройнее, эффектней.

Поведение директора по персоналу не удивляло: ребята в отделе уже успели показать Сырниковой корпоративные фото: на всех снимках Егор в объятиях Яны. И не только. Девицы висли на нем, словно смородина на ветках в урожайный год. Ее шеф — ловелас, а она для дам — соперница. От этого вывода Олесе стало тоскливо. Не так она хотела начинать отношения с коллективом. И никого не волнует, что Егор, как мужчина ее не интересует уже только потому, что он начальник (ее бывший сумел привить ей аллергию на начальство). Она, в отличие от бухгалтеров и секретарей, — его подчиненная, а значит, общается с ним постоянно. Как ни крути — соперница.

Первое время Егор обращался к Олесе, как и ко всем в своем отделе, на «ты», потом вдруг перешел с ней на «вы». Речь его тоже изменилась: теперь он умудрялся не вставлять свое любимое «как бы» в каждое предложение, и подбирал слова — при ней никакого сленга. Олеся не любила слов-паразитов и не допускала в собственной речи никаких жаргонных выражений. При официальном разговоре с Егором, а другого и не случалось, Олеся говорила сложными, канцелярскими предложениями. Она догадывалась, что Егору это не нравится, и предпочитала думать, что начальник списывает эту ее манеру на волнение. Что же, пусть считает, что перед ним робеют и теряются. Это было удобно: пока произносишь длинный оборот, есть время подумать, что ответит на него собеседник и исходя из этого строить разговор. Отчество Егора с этой точки зрения было удачным. Если сразу не знаешь, что ответить, можно выиграть пол минуты на длинном имени шефа. Однажды Агеев решил поинтересоваться, во сколько она пришла на работу. Вопрос был каверзным и неожиданным — обычно он не уделял внимания опозданиям.

— Вы знаете, Егор Александрович… — за время вступительной фразы у Сырниковой в голове успел промчаться табун мыслей: «С чего это вдруг? Сам явился к полудню. Ему за нас от начальства досталось. Сказать, что пришла, как и положено, в полдесятого? Может, ему известно, что это не так?» — Около десяти, — ответила она, глядя на него честными глазами.

Подобным образом Сырникова общалась не только с начальником. Это был хороший способ повернуть беседу в нужное русло и избежать неудобных вопросов. Врать Олеся не любила. Отнюдь не из-за моральных принципов. Ложь она считала несвободой — совравши, попадаешь в зависимость, и приходится выкручиваться, помнить о том, про что наврала. Уходить от ответа не всегда уместно и никогда не остается незамеченным. Олеся предпочитала не допускать вопросов, отвечать на которые ей не хотелось. Еще до того, как визави успевал что-либо произнести, у Олеси мысленно разворачивались целые диалоги в нескольких вариантах. К тому же, ей это здорово помогало выуживать у людей нужную информацию. Иной раз не спросишь о чем-то на прямую. Приходится действовать издалека — задавать пространные, даже неумные вопросы. Снисходительно отвечая на них, собеседник не подозревает, что сообщает Сырниковой совсем не ту информацию, о какой думает.

Рита была довольна собой: ее план постепенно воплощался. Первый важный пункт осуществился: Олеся работает у них в «Парадизе», и что немало важно, под началом Егора. Видя волнения в стане противника (как Янка засуетилась с появлением Сырниковой!), Рита отметила про себя, что, второй пункт плана, пожалуй, тоже на мази. Осталось всего лишь окончательно нейтрализовать основную соперницу. По Ритиному замыслу, Олеся должна была вытеснить с дистанции директора по маркетинга, на время заняв собой Егора. В том, что Егор увлечется Сырниковой, Рита ничуть не сомневалась: Егор ловелас, а Олеся в его вкусе. Не обратить внимания на ее подругу просто невозможно. Не то, чтобы Сырникова обладала небесной красотой — в ней было нечто большее. Обаяние, интересность, и какая-то необъяснимая притягательность. Мужчину к ней тянулись косяками. Для кого-то Олеся становилась личным психотерапевтом, внимательным собеседником, для других другом. Многие надеялись на нечто большее, но Сырникова — это Сырникова. Олеся почему-то слишком близких отношений не допускала.

Вера. Турция

Хакан подвернулся очень удачно. Вера скучала на улице, он смотрел на нее, потягивая пиво.

— Белле! — широко улыбнулся мужчина прокуренными зубами, когда Вера повернулась в его сторону.

Через минуту девушка уже сидела рядом за плетенным барным столиком.

Хакан занимался незатейливым бизнесом: продавал кипрские шубы у себя в Турции.

— Мне нужен русский продавец. Будешь у меня работать?

Нужно было не столько продавать товар, сколько зазывать покупателей — стоять у входа в магазин и приставать к прохожим с предложением примерить шубку в разгар знойного дня.

Как ни странно, шубы продавались. В основном, их брали женщины из России, соблазнившись на разницу цен, внушаемую предприимчивыми торгашами. Стоять на жаре было утомительно и бесполезно — народ выбирался по магазинам ближе к вечеру. Вера попыталась об этом заикнуться Хакану, но тот сразу предложил расстаться. Идея Вере нравилась, но она содержала существенные недостатки: с расторжением деловых отношением автоматически возникала проблема, где и на что жить. Хакан пустил ее в подсобку на диван и еще приплачивал за работу. К сожалению, деньги он выдавал только в конце недели. Сначала и вовсе собирался платить зарплату раз в месяц, но Вера сумела выклянчить понедельный расчет. После несложных арифметических действий, она пришла к выводу, что сколько бы она не трудилась в пушной индустрии, накопить хоть какую-нибудь сумму все равно не удастся. Тех денег, что ей платили хватало только на еду. Нужно было срочно искать вторую работу. В какой сфере — вопрос не стоял, поскольку в ее положении вариантов было не много, и она выбрала самый проверенный и скользкий путь.