И вор-соглядатай подошел к шейху и поздоровался с ним самым вежливым образом, усердствуя в приветах и выражениях почтения, и сказал:

«Да благословит Аллах твои помыслы и да умножит уважение к тебе! Ты открыл свою лавку первый, раньше других обитателей квартала».

«О сын мой, — ответил шейх Мустафа, — усердствовать, добывая свой надел, лучше, чем спать, и таков мой обычай всякий день».

«Однако, о шейх, меня берет удивление, как ты, при твоих слабых глазах и пожилом возрасте, можешь шить в такой час, да восхода солнца, когда так мало света», — молвил разбойник.

И шейх, услышав эти слова, сердито повернулся к нему, поглядел на него искоса и воскликнул:

«Я думаю, ты чужой в этом городе! Будь ты одним из его обитателей, ты не говорил бы таких слов, ибо я знаменит среди богатых и бедных остротой зрения, и старому и малому известно, как хорошо я знаю портняжное искусство! Вчера какие-то люди даже взяли меня, чтобы зашить для лих мертвеца в комнате, где было мало света, и я отлично его зашил. Не будь у меня таких острых глаз, я бы не мог этого сделать».

И едва разбойник услышал эти слова, он возвеселился и обрадовался достижению своей цели, и понял он, что божественная воля привела его к тому, что он ищет, и сказал, проявляя изумление:

«Ты ошибаешься, шейх, и я думаю, что ты зашил только саван, ибо я никогда не слыхивал, чтобы зашивали мертвеца».

«Я сказал одну правду и говорю то, что есть, — ответил шейх, — но мне ясно, что твоя цель — разведать чужие тайны, и если ты хочешь именно этого, то уходи от меня и расставляй свои сети кому-нибудь другому. Может быть, ты найдешь говоруна, который много болтает, а что до меня, то меня называют молчальником, и я не открою то, что хочу скрыть. Я не стану больше с тобой говорить об этом».

И вор еще более уверился и убедился, что этот мертвец и есть тот человек, которого они убили в сокровищнице, и сказал шейху Мустафе: «О шейх, мне нет нужды в твоих тайнах, и молчать о них будет лучше, ибо сказано: «Умение хранить тайну — качество праведных. Я только желаю от тебя, чтобы ты меня провел к дому этого умершего: может быть, это кто-нибудь из моих близких или знакомых и мне надлежит утешить его родных. Я ведь уже долгое время не живу в этом городе и не знаю, что здесь случилось в дни моего отсутствия».

Потом он опустил руку в карман, вынул динар и вложил его в руку шейха Мустафы, но тот отказался взять деньги и сказал:

«Ты спрашиваешь меня о том, на что я не могу тебе ответить. Меня привели в дом умершего лишь после того, как наложили мне на глаза повязку, и я не знаю дороги, которая ведет к нему».

«Что касается динара, — молвил разбойник, — то я дарю его тебе, исполнишь ты мою просьбу или нет. Возьми же его, да благословит тебя Аллах, и я не заставлю тебя его возвращать. Но, возможно, если ты сядешь и немного подумаешь, то вспомнишь дорогу, по которой ты шел с закрытыми глазами».

«Это возможно только в том случае, если ты завяжешь мне глаза повязкой, как они тогда сделали, — ответил шейх Мустафа. — Я помню, как они взяли меня за руку, как повели, и как сворачивали, и как меня, наконец, остановили, и, может быть, я сумею найти дорогу к тому дому и проведу тебя к нему».

И разбойник услышав это, обрадовался и возвеселился. Он вручил шейху Мустафе еще один динар и сказал:

«Сделаем так, как ты говоришь». И потом оба встали, и шейх Мустафа запер свою лавку, а разбойник взял повязку и завязал ему глаза, а затем схватил его за руку, и они пошли.

И шейх Мустафа то брал направо, то сворачивал налево или некоторое время шел прямо и делал так, как делала рабыня Марджана, пока не дошел до одной улицы. И он прошел по ней несколько шагов, и остановился, и сказал разбойнику:

«Мне кажется, что меня остановили на этом месте».

И тогда вор снял повязку у него с глаз, и по предопределению судьбы оказалось, что башмачник остановился как раз напротив дома покойного Касима.

И вор спросил шейха Мустафу, знает ли он хозяина этого жилища, и тот ответил:

- Нет, клянусь Аллахом, ибо эта улица далеко от моей лавки, и я не знаю жителей этого квартала.

И вор поблагодарил шейха, и дал ему динар, и сказал:

«Иди с миром, под охраной великого Аллаха!»

И шейх Мустафа вернулся в свою лавку, радуясь, что нажил три динара, а вор остался стоять, смотря на дом и вглядываясь в него, и увидел, что ворота его похожи на ворота всех прочих домов в квартале.

И он испугался, что не отличит их, и взял белил и поставил на воротах маленький белый значок, чтобы по нему найти дом, а потом он вернулся на гору к своим товарищам, радуясь, со спокойной душой, уверенный, что дело, ради которого его послали, исполнено и что осталось только отомстить их врагу.

Вот то, что было с этим разбойником.

Что же касается рабыни Марджаны, то, когда она встала после сна и совершила утреннюю молитву, как имела привычку делать каждый день, она справила все свои дела и вышла, чтобы принести необходимые кушанья и напитки, и вдруг, возвращаясь с рынка, она заметила на воротах своего дома белый значок.

Она всмотрелась в значок и удивилась, и это показалось ей подозрительным, и она подумала: «Возможно, что это играли дети или что этот рисунок нарисовали уличные мальчишки, но вернее всего значок поставил какой-нибудь враг или подлый завистник, который преследует дурные цели или замышляет нехорошее дело. Разумно будет сбить его с толку и расстроить его скверные планы».

И Марджана взяла белил и нарисовала на воротах соседей значки, похожие на значок, что вывел разбойник. Она пометила этим знаком около десяти ворот в квартале, а потом вошла к себе и дом и скрыла это дело от всех. Вот что было с Марджаной.

Что же касается разбойника, то, вернувшись к своим товарищам, на гору, он проявил радость и сообщил, что их цель достигнута, и желание исполнено, и отмщение их врагу близко. Потом он рассказал, как ему случилось пройти мимо того самого башмачника, который зашивал убитого, и как он нашел с помощью башмачника дом и поставил на воротах значок, опасаясь его не найти и не заметить, и предводитель поблагодарил его, и воздал ему хвалу за мужество, и обрадовался великой радостью, и сказал разбойникам:

«Разойдитесь, наденьте одежду простых людей, спрячьте под ней оружие и идите в город. Войдите в него разными путями, и пусть будет для вас местом встречи большая мечеть, а мы с этим человеком, то есть с лазутчиком, пойдем к дому нашего врага. Когда мы найдем его и удостоверимся в этом, мы придем к вам в мечеть и условимся, как нам быть дальше, и посоветуемся, что будет вернее — ворваться в дом ночью или поступить иначе».

И воры, услышав речь предводителя, одобрили ее, и сочли его слова правильными, и согласились с его намерениями, а потом они разошлись, оделись в одежду простых людей и спрятали под одеждой мечи, как велел им предводитель. Они вошли в город разными путями, боясь, как бы люди не заметили их, и место сбора было у них, согласно условию, в большой мечети.

Что же касается предводителя и лазутчика, то они пошли искать переулок своего врага, и когда они пришли туда, предводитель увидел дом с белым значком. Он спросил своего товарища, это ли нужный им дом, и тот ответил «да», а затем предводитель бросил взгляд на другой дом и увидел, что на его воротах тоже стоит белый значок. Он спросил, который же дом им нужен, первый или второй, и тот растерялся и был бессилен ответить, а потом предводитель прошел несколько шагов и увидел больше десяти домов со значками.

«Ты все эти дома отметил или один?» — спросил он своего товарища, и тот отвечал:

«Нет, только один».

И предводитель воскликнул:

«Так как же их теперь стало десять или больше?»

«Я не знаю причины этого», — ответил товарищ, и предводитель спросил его:

«Можешь ли ты узнать среди этих домов тот, который ты выделил и отметил своей рукой?» — и разбойник молвил:

«Не могу, так как эти дома похожи друг на друга; они построены по одному образцу, и вид знаков одинаковый».