Вновь распахнулся меж тем чертог всемогущий Олимпа;
Всех на совет родитель богов и людей повелитель
В звездный сзывает покой, из которого он озирает
Земли все с высоты, и дарданский стан, и латинян.
5Боги сошлись в двухвратный покой — и начал Юпитер:
«О небожители, что изменило ваши решенья?
Вновь почему разделила вражда озлобленные души?
Я не желал, чтоб Италия шла войною на тевкров.
Что за раздор вопреки моему запрету? Какие
10Страхи заставили вас иль за тех, иль за этих вступиться?
Сроки войны придут в свой черед — торопить их не смейте! —
Римским твердыням когда Карфаген необузданный будет
Гибелью страшной грозить и отверстые Альпы к ним двинет.
[904] Все расхищайте тогда, во вражде не знайте преграды!
15Ныне же мир и союз заключите в добром согласье».
Но на короткую речь Отца золотая Венера
Долгую речь произносит в ответ:
«О повелитель людей и природы предвечный властитель!
Кроме тебя, кого умолять мы о милости можем?
20Видишь, как рутулы там ликуют, как перед строем,
Гордый удачей в бою, на прекрасной мчится упряжке
Турн? А троянцам уже не защита ни стены, ни башни:
Битва врывается в стан, одолев и валы, и ворота,
Кровью наполнены рвы. И Эней в неведенье бедствий
25Медлит вдали. Ужель никогда ты не дашь из осады
Вызволить тевкров, отец? К стенам новорожденной Трои
Новые рвутся враги, подступает новое войско!
Вновь на дарданцев Тидид в этолийских сбирается Арпах.
[905] Верно, на долю и мне опять достанутся раны,
30Ибо придется мне вновь против смертного биться оружья.
[906] Если они вопреки твоей божественной воле
В Лаций стремились, то пусть свой грех искупят троянцы,
Помощь утратив твою. Но ведь их вели прорицанья
Манов и вышних богов, — почему же все, что велел ты,
35Кто-то мог отменить и воздвигнуть новые судьбы?
Стоит ли вновь говорить о сожженном близ Эрикса флоте,
О властелине ветров, и о бешеном вихре, который
Выпущен был из пещер, и о посланной с неба Ириде?
Ныне же, все испытав, что возможно в мире надземном,
40Манов она призвала, и, внезапно вырвавшись к свету,
Словно вакханка, летит Аллекто по латинским селеньям.
Что мне держава теперь? Только в дни удач уповали
Мы на нее… Ты сам ниспошли, кому хочешь, победу.
Но если нет на земле страны, где приют энеадам
45Даст супруга твоя, — заклинаю обломками Трои,
Дымом пожарищ ее, — дозволь, чтоб из битв невредимым
Вышел Асканий один, дозволь, чтоб хоть внук мне остался.
Пусть мой скитается сын по морям неведомым снова,
Пусть любыми плывет, что укажет Фортуна, путями, —
50Мальчика только хочу я спасти средь боев беспощадных.
Есть у меня Амафунт, и высокий Пафос, и Кифера,
[907] Есть идалийский чертог; пусть, ни войн, ни славы не зная,
Там проживет он весь век. Прикажи — пусть Авзонию тяжкой
Властью гнетет Карфаген: города тирийцев не встретят
55Больше преград. Что пользы нам в том, что военной напасти
Тевкры избегли, что путь сквозь огонь проложили аргосский,
Что испытали в морях они опасностей столько,
Если новый Пергам ожидал их в крае латинян?
Разве не лучше бы им поселиться там, где стояла
60Троя, где пепел ее? Симоент и Ксанф, о родитель,
Им, несчастным, верни и судьбу Илиона троянцам
Снова пытать разреши!» Но в ответ царица Юнона
С яростью ей говорит: «Для чего нарушить молчанье
Ты вынуждаешь меня и тайную боль обнаружить?
65Кто из богов заставлял и кто из смертных Энея
Вновь войну затевать, враждовать с владыкой Латином?
Знаю, в Италию он по велению рока стремился,
Веря безумным речам Кассандры; но лагерь покинуть
Я ль побудила его и вверить жизнь свою ветру,
70Войско оставив и стан под началом малого сына?
Мирный народ подстрекать, добиваться с тирренцем союза?
Кто из богов на него наслал беду? Уж не я ли
Властью жестокой моей? Но при чем тут Юнона с Иридой?
Значит, преступно лишь то, что с огнем к новорожденной Трое
75Рать италийцев спешит и отчизну Турн охраняет,
Внук Пилумна и сын Венилии, славной богини?
[908] Вправе троянцы зато чужие захватывать пашни,
Грабить, вторгаясь в страну латинян с факелом черным,
Вправе невест уводить, выбирая тестя любого,
80Кротко о мире молить — и оружье вешать на мачтах?
[909] Если могла ты спасти от рук ахейцев Энея,
Воздух пустой и туман под мечи вместо сына подставив,
[910] Если в нимф ты могла корабли превратить — почему же
Права мне не дано помогать моим италийцам?
85Медлит Эней в неведенье бед, — пусть медлит он дольше!
Есть у тебя и Пафос, и Кифера, и храм Идалийский, —
Город, чреватый войной, и сердца суровые что же
Ты искушаешь? Ужель это я обломки фригийской
Мощи низвергнуть хочу? Кто троянцев предал ахейской
90Мести? Причиной какой и Европа и Азия были
К брани подвигнуты? Кто разрушил мир похищеньем?
Спарту приступом взять обольстителю я ль помогала,
Я ли оружье дала, вожделеньем взлелеяла войны?
Надобно было тогда за своих опасаться, теперь же
95Тяжбу не в пору вести и бросать понапрасну упреки».
Так говорила она. Кто одной, кто другой сострадая,
Боги взроптали вокруг. Так порывы первые ветра
Ропщут, встречая в пути преграду рощи, и смутный
Шорох вершин возвещает пловцам приближение бури.
100Тут всемогущий Отец, верховный мира владыка,
Начал, и, внемля ему, небожители смолкли в чертоге,
В страхе глубины земли и выси небесные смолкли,
Стихли Зефиры, и зыбь улеглась на море безбурном.
«Запечатлейте в душе то, что вам теперь возвещу я:
105Если нельзя союзом связать авзонийцев и тевкров,
Если меж вами раздор бесконечен, — будут отныне,
Кто бы каких надежд ни питал, какая бы участь
Их ни ждала, равны для меня троянец и рутул, —
Судьбы повинны ли в том, что тевкры снова в осаде,
110Иль в заблужденье ввела их ложь безумных пророчеств.
Воли и рутулам я не даю. Пусть каждый получит
Долю трудов и удач. Для всех одинаков Юпитер.
Пусть без помех вершится судьба!» И, кивнув головою,
Стикса струей смоляной и пучиной черной поклялся
115Бог, и Олимп задрожал, потрясенный его мановеньем.
Этим и кончил он речь и с престола встал золотого,
И небожители все проводили его до порога.
Рутулы тою порой ко всем подступают воротам,
Стены огнем окружив и троянских бойцов истребляя.
120Заперт их легион в кольце валов осажденных,
Нет им надежды бежать. На высоких башнях, по стенам
Редким строем стоят понапрасну несчастные тевкры.
Азии, Имбраса сын, престарелый Кастор и Тимбрид,
Два Ассарака, Тимет, Гикетаона сын, занимают
125Место в первом ряду, и меж них — сыновья Сарпедона,
Клар и Темой, что к Энею пришли с Ликийских нагорий.
Вот огромный валун, горы немалый обломок,
Акмон лирнесец
[911]несет, напрягая могучие плечи,
Клитию ростом отцу под стать и брату Мнесфею.
130Катят камни одни, другие копьями бьются,
Мечут огонь иль с тугой тетивы стрелу посылают.
Юл — воистину он попеченья Венеры достоин —
Блещет в троянском строю, головы не покрыв благородной, —
Так самоцвет в цепи золотой, обвивающей шею
135Или чело, меж звеньев горит, так дивным искусством
В букс ли оправлена иль в теребинт орикийский, сверкает
Ярко слоновая кость; лишь из гибкого золота обруч
Кудри Юла прижал, ниспадавшие вольно на плечи.
Видели также тебя племена отважные, Исмар,
140Как ты раны средь них ядовитыми стрелами сеял,
Исмар, рожденный в краю Меонийском, где тучные нивы
Мощные пашут мужи и Пактол золотой орошает.
[912] Был средь бойцов и Мнесфей, лишь вчера вознесенный высоко
Славой за то, что прогнал он проникшего за стену Турна,
145Был и Капис, что дал кампанскому городу имя.
[913] Так меж собой племена в беспощадных битвах рубились.
Плыл между тем по волнам Эней среди ночи глубокой,
Ибо, когда от Эвандра пришел он в лагерь этрусский,
Там предстал пред царем и назвал ему имя и род свой,
150Все рассказав: и с чем он пришел, и зачем, и какое
Войско Мезенций собрал, примкнув к свирепому Турну,
Также напомнил о том, сколь дела людские непрочны,
К речи прибавив мольбы, — Тархон, ни мгновенья не медля,
С ним союз заключил. От запретов рока свободен,
[914] 155Всходит лидийский народ на суда, по веленью всевышних
Вверясь пришельцу-вождю. Дарданида корабль выплывает
Первым; стоят на носу фригийские львы, и над ними
Ида возносится вверх, любезная изгнанным тевкрам.
[915] Тут и сидел родитель Эней, о войне размышляя
160И о превратностях битв, а Паллант прильнул к нему слева,
Мужа расспрашивал он о ночных путеводных светилах
И обо всем, что вынес Эней в морях и на суше.
Настежь, богиня, теперь отворите врата Геликона,
Песнь о мужах, что в Этрусской земле ополчились, начните,
165Молвите, кто снарядил корабли и пошел за Энеем.
Массик плывет впереди на «Тигре», окованном медью,
Тысячу юношей он ведет, покинувших стены
Козы и Клузия: все за плечами носят колчаны,
Легких полные стрел, и копье, и пук смертоносный.
170Рядом — грозный Абант; доспехами пышными блещет
Вся его рать, и горит на корме Аполлон золоченый.
[916] С ним Популония-мать шестьсот послала отважных,
[917] Опытных в битвах мужей, и остров Ильва
[918]три сотни, —
Край, где халибский металл в нескудеющих недрах родится.
175Третьим едет Азил, толкователь бессмертных и смертных;
Чрева отверстые жертв и светила подвластны Азилу,
Внятен пернатых язык и зарницы вещие молний.
[919] Сомкнутым строем мужей копьеносный отряд его грозен,
Тысячу Пиза бойцов дала ему под начало
180(Пизу в Этрусской земле основали пришельцы с Алфея).
Астир, наездник лихой, пестроцветным сверкая доспехом,
Ратников триста ведет, в стремленье к битвам единых;
Цере — отчизна одним, с берегов Миниона другие,
Третьи — из древних Пирг и туманной Грависки явились.
185Можно ль тебя не назвать, о Кинир, лигурийцев отважный
Вождь, и тебя, Купавон, с малочисленной ратью прибывший,
Чье осенили чело лебединые белые перья,
В память о горькой любви и чудесном отца превращенье?
Ибо в тот час, когда Кикн, о любимом скорбя Фаэтоне,
190Пел под сенью сестер, в тени тополей густолистых,
Боль души и любовь утишая силою Музы,
Мягкими перьями вдруг, как сединами старец, одевшись,
Дол он покинул и взмыл с протяжной песнею к звездам.
[920] Сын его по морю плыл с отрядом сверстников храбрых,
195Весла мчали вперед корабль, и кентавр исполинский
С носа на волны глядел, угрожая им камнем огромным,
И по воде борозда за длинным килем тянулась.
Также и Окн привел отряд из отчего края,
Тибра этрусского сын и Манто
[921], провидицы вещей;
200Стены тебе он, Мантуя, дал и матери имя.
Мантуя, предки твои от разных племен происходят:
Три здесь народа живут,
[922]по четыре общины в каждом;
Кровью этрусской сильна, их столицей Мантуя стала.
Рать в пятьсот человек этот край на Мезенция выслал,
205Минций, Бенака сын, тростником увенчанный бледным,
[923] По морю вел сосновый корабль, на врага устремленный.
Плыл и могучий Авлест, и взметенная сотнею весел
Водная гладь за кормой беломраморной пеной вскипала.
Судно влечет могучий Тритон, пугая просторы
210Раковиною своей; голова человечья и плечи,
Как у пловца, поднялись над водой, а кончается тело
Рыбьим хвостом; рокочет волна у груди полузверя.
Лучшие эти вожди на помощь Трое спешили,
На тридцати кораблях бороздя соленое море.
215День между тем угас в небесах, и ночная упряжка
Фебы благой полпути пролетела по высям Олимпа.
Но и во мраке Эней от забот не знает покоя,
Сам у кормила сидит и сам паруса направляет.
Вдруг посредине пути повстречался герою нежданно
220Хор его спутниц былых — тех нимф, что нимфами стали
И божествами морей по веленью великой Кибелы.
Рядом плыли они, словно в дни, когда были челнами, —
Столько же их, сколько прежде судов на причале стояло, —
И, лишь завидев царя, окружили его хороводом.
225Та, что была среди них всех речистей — Кимодокея, —
Судно догнав, за корму схватилась правой рукою,
Левою стала грести, поднимаясь из волн молчаливых,
И говорить начала: «Ты спишь, богами рожденный?
Встань ото сна и канаты ослабь, паруса распуская!
230Сосны мы, те, что росли на вершине Иды священной,
После — твои корабли, а ныне — нимфы морские.
В час, когда рутул грозил нам коварно огнем и железом,
Мы, поневоле порвав причалов путы, пустились
В море отыскивать вас. Ибо сжалилась Матерь над нами,
235Нам повелев богинями стать и жить средь пучины.
Знай же: Асканий теперь за стенами заперт и рвами,
Копий кольцом окружили его одержимые Марсом
Рутулы. Пусть отважный этруск и всадник аркадский
Встали уже на места — против них намерен направить
240Турмы конные Турн и не дать им к стану пробиться.
Встань же с зарей, призови к оружью союзников новых,
Чтобы врагов упредить, и возьми свой щит, что окован
Золотом весь по краям, огнемощного бога созданье.
Завтрашний день — коль мои не сочтешь ты напрасными речи, —
245Многих латинян узрит, в беспощадной поверженных битве».
Молвив, она отплыла, но сначала рукою умелой
С силой толкнула корму — и корабль полетел меж зыбями,
Скоростью споря с копьем иль стрелой, настигающей ветер.
Следом и все корабли убыстряют свой бег. В изумленье
250Вести внимал Анхизид
[924], но, ободренный знаменьем новым,
Взор устремил к небесам и вознес молитву Кибеле:
«Матерь благая богов, возлюбившая горы Диндима,
Башни, и стены, и львов, в колесницу парой впряженных!
Будь нам в битвах вождем, приблизь исполненье вещаний,
255Вновь низойди благосклонной стопой к фригийцам, богиня!»
Так он сказал. Между тем заалела заря, воротилось
Утро, и темную ночь лучи его с неба прогнали.
Прежде всего приказал Эней друзьям, чтобы каждый
В битву готов был идти и послушен первому знаку.
260Вот уж и тевкров своих, и лагерь отпрыск Анхиза
Видит с высокой кормы, и когда на солнце горящий
Поднял он щит на левой руке, — до небес долетели
Крики дарданцев со стен; разжигают их ярость надежды,
Стрелы их чаще летят. Так весной к потокам Стримона
265В небе плывут журавли, окликая друг друга протяжно,
Между мятущихся туч уносимые Нотом попутным.
Крикам дивились и Турн, и вожди авзонийцев, покуда
К берегу мчавшийся флот не заметили все, оглянувшись,
Не увидали судов, подлетавших по глади все ближе.
270Шлем горит на челе, пламенеет грива на гребне,
Выпуклый щит золотой посылает огненный отсвет, —
Так в прозрачной ночи среди звезд алеет зловеще
Пламя кровавых комет или Сириус всходит, сверкая,
Жажду с собой принося и поветрия людям недужным,
275Жаром зловредным своим удручая широкое небо.
Турн один среди всех не утратил спесивой отваги:
Верит, что берег займет и прибывших не пустит на сушу.
«Срок желанный настал с врагом схватиться вплотную!
280Марс, о мужи, — он в наших руках! Пусть каждый, сражаясь,
Помнит свой дом и жену, пусть великие подвиги предков
Каждый в душе воскресит. Так захватим берег, покуда
Строем не стали враги и неверны шаги их на суше.
С теми Фортуна, кто храбр!»
285Молвит он так — и в душе размышляет, кого за собою
К морю вести и кому поручить осажденные стены.
Той порою Эней высаживал на берег войско,
Сходни спустив с кормы. Отливом затихшего моря
Пользуясь, многие вниз в неглубокую прыгают воду
290Или по веслам скользят. А Тархон, приметивши место,
Где не бушует прибой, не рокочет волна, разбиваясь,
Но далеко на песок набегает вал безопасный,
Тотчас корабль направляет туда и соратников молит:
«Воины, славная рать, налегайте сильнее на весла,
295Мчите, гоните челны! Пусть во вражью землю вонзятся
Острые ростры, пусть киль бороздой ее ранит глубокой!
Что мне с того, что корабль разобьется, с разлету ударясь, —
Только бы на берег нам скорей ступить!» И едва лишь
Речь окончил Тархон, как гребцы, на скамьях приподнявшись,
300К пашням Латинским челны, покрытые пеной, погнали.
Врезались в берег суда, и в дно их кили зарылись,
Все невредимы — лишь твой, о Тархон, корабль быстроходный
Встал на мели, налетев на песок, нанесенный волнами.
Долго противился он, шатаясь, напору прибоя,
305Но раскололся — и вот мужи в воде очутились;
Плавают вкруг и мешают идти им обломки и доски,
Зыбь сбивает их с ног и, отхлынув, относит от суши.
Времени Турн между тем не терял, но все свое войско
К морю повел за собой и построил, чтоб недруга встретить.
310Трубный разносится звук, и — добрый знак! — нападает
Первым Эней на полки земледельцев — и первою жертвой
Воин латинский упал: бегом навстречу герою
Бросился мощный Терон, но, пробив его медные латы,
Туники ткань разорвав, тяжелой от золота, в ребра
315Впился Энея клинок. И Лихас пал, посвященный
Фебу
[925]: он был извлечен из утробы матери мертвой,
Но лишь младенцем ему удалось избегнуть железа.
Пали Гиас и Киссей, валившие палицей толстой
Толпы врагов: ни сила рук, ни оружье Алкида
320Их не спасли, ни родитель Меламп, Геркулеса помощник,
С ним неразлучный, доколь земля отягчала трудами
Бога. Бросает Эней в понапрасну вопившего Фара
Дрот — и в раскрытых устах застревает острое жало.
Пал бы и ты, о Кидон, за возлюбленным следуя новым,
325Клитом, чьи щеки покрыл впервые пушок золотистый,
В прахе лежал бы и ты, от руки Дарданида погибнув,
Страстью, что к юношам лишь тебя влекла, не тревожим,
Если бы братья твои не примчались когортой сплоченной,
Форка сыны; как один, все семеро копья бросают,
330Но отскочили они от щита и шлема Энея
Или, Венерой благой отклоненные, только задели
Тело ему. Тут верному царь промолвил Ахату:
«Копья подай! Из них ни одно не метнет понапрасну
В рутулов эта рука: ведь под Троей не раз оставались
335Копья мои у аргивян в груди!» И, промолвив, схватил он
Пику и бросил ее, и она у Меона с разлета
Медь пробивает щита и сквозь панцирь в грудь проникает.
Брат Альканор подбегает к нему, чтоб Меона в паденье
Правой рукой поддержать, но копье, не утративши силы,
340Дальше бег свой стремит и пронзает плечо Альканору,
И, омертвев, повисает рука, держась лишь на жилах.
Нумитор, вырвав копье из тела брата, в Энея
Метит, — но поразить не дано ему было героя:
Только Ахата в бедро могучего ранила пика.
345Юной силою горд, подбегает воитель из Курий,
Клавз, и Дриопа разит он издали пикой негибкой;
Брошена сильной рукой, говорившему что-то Дриопу
В горло вонзилась она, и речь и жизнь обрывая;
Вниз лицом он упал и кровью густой захлебнулся.
350Трое фракийских бойцов, Борея дальних потомков,
[926]—
Идас-отец их прислал из отчего Исмара в битвы, —
Клавза рукой сражены, погибли от ран. Подбегает
С войском аврунков Алез, и Мессап, Нептунова отрасль,
Мчит на прекрасных конях. И одни, и другие стремятся
355Вспять врагов оттеснить. На пороге Авзонии битва
Грозно кипит. Так ветры порой, враждуя в эфире,
Борются между собой, равны отвагой и силой,
И не хотят уступить ни они, ни море, ни тучи:
Долго упорствуют все, и неясен исход их сраженья.
360Так же троянская рать с латинской ратью схватилась,
Грудью в грудь, нога к ноге, противники бьются.
В поле с другой стороны, где поток весенний оставил
Множество шатких камней и с обрыва смытых деревьев,
Дрогнул аркадцев отряд, непривычных к пешему строю
365(Местность неровная их заставила седла покинуть);
В бегство пустились они от латинян, в погоне упорных.
Это увидев, Паллант — что еще в нужде остается? —
Доблесть друзей стремится зажечь то мольбой, то упреком:
«Что же бежите вы все? Эвандра именем громким,
370Славой деяний его и былых побед и надеждой
Сына сравняться с отцом и стяжать хвалу — заклинаю:
В бегстве спасенье себе не ищите! Мечами должны мы
Путь прорубить! Туда, где враги лавиной густою
Мчатся на нас, отчизна зовет и вас и Палланта.
375Нас не боги теснят: противник преследует смертный
Смертных, — не меньше у нас и сердец, и рук, и оружья!
Стойте! Волна преграждает нам путь, кончается суша:
Некуда дальше бежать! Иль помчитесь вы по морю в Трою?»
Так он промолвил — и сам врубился в гущу латинян.
380Первым злая судьба послала навстречу Палланту
Лага: тяжелый поднять хотел он камень, нагнувшись,
Но размахнулся Паллант и копье вонзил ему в спину
Там, где ребра хребет раздвигает, — и вытащил с силой
Жало копья из костей. Тут Гисбон, напрасно надеясь
385Юношу первым сразить, нападает, забыв осторожность, —
Ум помрачил ему гнев и боль за убитого друга, —
Но принимает его на клинок Паллант и вонзает
В легкое меч. Анхемол, старинного рода потомок,
Рета дерзостный внук, осквернивший мачехи ложе,
[927] 390Пал на латинских полях, и Сфений, и Тимбер с Ларидом, —
Давка сыны-близнецы, меж собой вы были похожи
Так, что мать и отец в заблужденье сладостном часто
Путали вас, — но отнял Паллант ваше сходство жестоко:
Голову, Тимбер, тебе мечом Эвандра отсек он,
395Правая прочь от плеча отлетела рука у Ларида,
Пальцы щупают меч, в содроганье предсмертном сжимаясь.
Речью вождя зажжены, на его деянья аркадцы
Смотрят — и вновь на врага посылают их стыд и обида.
Сбросил Ретея Паллант с колесницы двуконной, в которой
400Мимо летел он, — и тем отсрочилась Ила погибель:
Ибо в Ила Паллант нацелил издали пику,
Но под удар попал Ретей, от вас убегавший,
Братья отважные, Тир и Тевтрант; с колесницы упал он,
В землю латинскую бьют стопы в содроганьях предсмертных.
405Словно как знойной порой, когда ветер подует желанный,
В разных местах поджигает пастух жнивье — и, достигнув
Вмиг середины стерни, воедино сливается пламя,
Строем широким летит по полям Вулканово войско,
Он же, ликуя, с холма на пожар победный взирает, —
410Так воедино слилась и доблесть друзей, загоревшись:
Все к Палланту спешат. Но Алез, безудержный в битве,
Бросился прямо на них, под прикрытьем щита пригибаясь,
Вмиг он Ладона сразил, и Ферета, и вслед Демодока,
Руку Стримоний занес над затылком Алеза — но тотчас
415Меч ее острый отсек. В лицо он ударил Фоанта
Камнем — и брызнул мозг вперемешку с осколками кости.
Рока страшась, укрывал средь лесов Алеза родитель,
Но лишь только смежил старик побледневшие веки,
Парки на сына тотчас наложили руку и в жертву
420Копьям Эвандра его обрекли. Паллант, замахнувшись,
Тибру взмолился: «Отец, копью, которым я целюсь,
Дай удачу, открой дорогу в сердце Алеза!
Я же с доспехом врага копье на дуб твой повешу».
Внял мольбе Тиберин, и Алез, прикрыв Имаона,
425Сам безоружную грудь под копье аркадца подставил.
Но италийцам не дал устрашиться гибелью мужа
Лавз, что в ратном труде нес один огромную долю:
Пал Абант, преграда врагам, средоточие битвы,
Тусков редеют ряды, погибают аркадцы и с ними
430Вы, кто вотще избежал ахейских копий, — троянцы.
Рати вплотную сошлись, и вожди равны их, и силы.
Задние рвутся вперед, уплотняется строй, невозможно
Руку в толпе занести. Отсюда Паллант наступает,
Лавз оттуда теснит. Почти ровесники оба,
435Оба прекрасны лицом — но обоим не дали судьбы
К отчим вернуться домам; повелитель великий Олимпа
Им не дозволил сойтись лицом к лицу в поединке:
Вскоре обоих ждала от врага сильнейшего гибель.
Турну меж тем благая сестра
[928]указала, что должно
440Лавзу помочь, и герой в колеснице крылатой помчался
И, увидавши своих, закричал: «Покиньте сраженье!
Я нападу на Палланта один, обречен он в добычу
Мне одному! О, если бы нас и отец его видел!»
Молвит он так, и бойцы по приказу его отступают.
445Смотрит Паллант, изумлен, как, надменным приказам послушны,
Рутулы вмиг отошли, и врага во весь рост исполинский
Мерит он взглядом угрюмым, и поле вокруг озирает,
И, выступая вперед, отвечает на речи тирана:
«Или доспех, что с тебя я сорву, прославит Палланта,
450Или прекрасная смерть. Отец к обоим исходам
Равно готов. Угрозы оставь!» И, промолвив, средь поля
Встал Паллант — и в груди застыла кровь у аркадцев.
Спрыгнул и Турн с колесницы своей, чтобы пешим сражаться.
Сходятся ближе враги. Словно лев, что, завидев с утеса
455В поле далеко быка, к смертельной готового схватке,
Мчится, — так Турн подлетел, подобный хищному зверю.
Видя, что враг подошел на бросок копья, и решившись
Первым напасть, — если храбрым помочь при силах неравных
Жребий может, — Паллант к небесам с мольбой обратился:
460«Гостеприимством отца и столом, за которым однажды
Ты пришельцем сидел, Алкид, тебя заклинаю:
Подвиг свершить помоги! Пусть увидит Турн, умирая,
Как снимаю с него доспехи я, победитель!»
Слышит Палланта мольбу и глубоко в груди подавляет
465Горестный стон Геркулес и слезы льет понапрасну.
Сына Юпитер меж тем утешает ласковой речью:
«Каждому свой положен предел. Безвозвратно и кратко
Время жизни людской. Но умножить деяньями славу —
В этом доблести долг. Под высокими стенами Трои
470Многие дети богов погибли.
[929]Мною рожденный
Пал в их числе Сарпедон. Знай, судьба уже призывает
Турна, и близок конец ему отмеренной жизни».
Так он промолвил и взор отвратил от пашен латинских.
С силой Паллант между тем метнул копье — и немедля
475Меч сверкающий свой из полых выхватил ножен.
Вровень с плечом, одетым в броню, ударила Турна
Пика, у края щита пробив дорогу с разлета,
Но лишь задела слегка могучее рутула тело.
Турн, потрясая копьем с наконечником острым железным,
480Целился долго — и вот во врага послал его, молвив:
«Сам погляди, не острей ли у нас наточены копья!»
Так он сказал. В середину щита пришелся тяжелый
Турна удар, — и, пробив многослойную медь и железо,
Бычьи кожи прорвав, одевавшие щит, наконечник
485Юноше в ребра впился, не задержанный панцирем прочным.
Вытащить хочет Паллант копье из раны — но тщетно:
Кровь из тела и жизнь одним путем утекают.
Раною вниз умирающий пал; загремели доспехи;
К вражьей земле он приник обагренными кровью губами.
490Встал над поверженным Турн:
«Слово мое, — он сказал, — передайте Эвандру, аркадцы:
Сына ему возвращаю таким, каким заслужил он
Видеть его. Почетный курган, обряд погребальный —
Все в утешенье отцу я дарю. За союз с иноземцем
495Платит недешево он!» И, промолвив, царь наступает
Левой ногою на труп, чтобы перевязь снять золотую:
Дев преступленье на ней, и фалангу мужей, умерщвленных
В первую брачную ночь,
[930]и залитые кровью чертоги
Клон Эвритид на литом отчеканил металле искусно.
500Полон радости Турн и горд прекрасной добычей.
О человеческий дух! Судьбы он не знает грядущей,
Меры не может блюсти, хоть на миг вознесенный удачей!
Время настанет — и Турн согласится цену любую
Дать, лишь бы жив был Паллант, и добычу и день поединка
505Сам проклянет. Аркадцы кладут, стеная и плача,
Юноши тело на щит, и друзья уносят героя.
Вновь ты вернешься домой, о родителя горе и гордость!
Тот же унес тебя день, который в битву отправил,
Но и короткий свой путь ты устлал телами убитых.
510С вестью о страшной беде не Молва, но нарочный верный
Тотчас к Энею летит: на краю погибели тевкры,
Самое время прийти разбитой рати на помощь.
Встречных косит клинком и сквозь вражеский строй пролагает
Путь широкий Эней: к тебе стремится он, гордый
515Кровью пролитой Турн. Все стоят у него пред глазами
Старец Эвандр, и Паллант, и столы, к которым явился
Он пришлецом, и пожатия рук… Рожденных в Сульмоне
[931] Юных бойцов четвертых и вспоенных Уфентом столько ж
В плен живыми берет, чтобы в жертву манам принесть их,
[932] 520Вражеской кровью залить костра погребального пламя.
После в Мага метнул он издали грозную пику,
Но пролетела над ним, увернувшимся с ловкостью, пика,
Сам же Маг, колена врага обнимая, взмолился:
«Тенью Анхиза тебя заклинаю, надеждами Юла:
525Ради отца моего, ради сына жизнь подари мне!
В доме высоком моем серебра чеканного много,
Золота много лежит в издельях и слитках тяжелых,
Скрыто в земле. Решится не здесь победа троянцев,
Воина жизнь одного для исхода войны безразлична».
530Так он сказал, и ему Эней на это ответил:
«Золото и серебро, которыми ты похвалялся,
Для сыновей сбереги: торговаться о выкупе поздно,
Выкупы Турн отменил, когда отнял он жизнь у Палланта.
Так же решают и Юл, и Анхиза родителя маны».
535Вымолвив, голову он откинул Магу, схватившись
Левой рукою за шлем, и клинок погрузил ему в горло.
Феба и Тривии жрец Гемонид вдали показался,
Были виски у него обвиты священной повязкой,
Пышный доспех на солнце горел и одежда сверкала.
540Бросился он от Энея бежать, но упал, и троянец
Сверху вонзил в него меч и укрыл его тьмой непроглядной,
Снял же доспехи Серест, чтоб царю посвятить их Градиву.
[933] Снова бойцов собирают в ряды рожденный Вулканом
Цекул и храбрый Умброн, от Марсийских нагорий пришедший.
545Яростно бьется Эней. Отсекает он левую руку
Анксуру, — и со щитом отлетела она под ударом.
Веря, что сила — в словах, говорил надменные речи
Анксур не раз и душой до небес возносился, быть может,
Сам он себе и седины сулил, и долгие годы.
550Вышел навстречу Тарквит, сверкающим гордый оружьем
(Фавном, богом лесным, он рожден был и нимфой Дриопой),
Гневный героя напор сдержать он хотел, но с размаху
Пикой ударил Эней, и кольчугу и щит отягчая
Весом ее, и голову снес умолявшему тщетно,
555Долгую речь оборвав, и упавшее теплое тело
Навзничь он повернул, и промолвил враждебное слово:
«Воин грозный, лежи отныне здесь! Не зароет
Прах твой добрая мать, не почтит родовою гробницей:
Хищные птицы тебя разнесут или волны в пучину
560Смоют, и к ранам твоим присосутся голодные рыбы».
После погнался Эней за Антеем и Лукой, что бились
В первых рядах, и за Нумой лихим, и за рыжим Камертом
(Был угодьями он богаче всех авзонидов,
Царь молчаливых Амикл,
[934]благородным рожденный Вольцентом).
565Словно встарь Эгеон, про которого молвят, что сотня
Рук была у него, и полсотни уст, изрыгавших
Пламя, и тел пятьдесят, что от молний Отца заслонялся
Он полусотней щитов, пятьдесят мечей обнажая, —
Так победитель Эней по всей равнине носился,
570С теплым от крови клинком. Колесницу Нифея заметив,
Против четверки коней упряжных устремился он грудью.
Грозно крича, широко он шагал колеснице навстречу, —
Кони, завидев его, метнулись в испуге,
Сбросив Нифея и мча колесницу пустую к прибрежью.
575Но вылетает еще скакунов белоснежная пара;
Лигер держит бразды и конями правит, а рядом
Брат его, быстрый Лукаг, вращает мечом обнаженным.
Юношей яростный пыл преисполнил гневом Энея,
Тотчас занес он копье и, огромный, встал перед ними.
580Лигер сказал:
«Не Диомеда коней, не упряжку Ахилла ты видишь,
Здесь — не Пергама поля: и войну и жизнь ты окончишь
Нынче на этой земле!» Безрассудные Лигера речи
Слышны далеко вокруг, но в ответ не желает ни слова
585Молвить троянский герой, — лишь в противника дротик бросает.
Весь наклонившись вперед, погоняет ударами пики
Резвую пару Лукаг и, левую выставив ногу,
К схватке готовится он — но Энеев дрот пробивает
Нижнее поле щита и в пах впивается левый,
590Падает мертвым Лукаг, по равнине катится тело.
Благочестивый Эней проводил его словом недобрым:
«Нет, не медленный бег скакунов твою колесницу
Предал, Лукаг, и не призрак пустой на противников не дал
Ей налететь: ты сам соскочил и упряжку покинул!»
595Молвив, схватил он коней под уздцы — с колесницы несчастный
Лигер упал и к нему протянул безоружные руки:
«Ради тебя, ради тех, кто тебя родил столь могучим,
Сжалься, троянский муж, не губи молящего душу!»
Долгие просьбы Эней прервал: «Не такие недавно
600Речи ты вел! Так умри! Расставаться братьям не гоже!»
Молвив, рассек он Лигеру грудь и выпустил душу.
Так летел по полям предводитель дарданцев и всюду
Сеял смерть, словно яростный смерч иль поток в половодье,
А уж навстречу ему из лагеря мчался Асканий,
605Тевкры летели, прорвав кольцо напрасной осады.
Той порою к себе призвал Юпитер Юнону:
«Что же ты скажешь, сестра и любезная сердцу супруга?
Вправду ль сбылось, что предвидела ты? Помогает Венера
Тевкрам и впрямь, и нету у них ни проворных в сраженье
610Рук, ни ярости нет в душе, ни стойкости в бедрах?»
Кротко Юнона ему отвечала: «Супруг мой прекрасный!
Скорбную зря не тревожь! Мне страшны твои гневные речи.
Если бы прежней была и такой, какой подобает,
Сила твоей любви, — хоть в одном бы ты, всемогущий,
615Мне не мог отказать: чтобы я невредимым из битвы
Вынесла Турна, спасла бы его для родителя Давна.
Но суждено ему умереть и невинною кровью
Тевкрам за все заплатить, хоть он и нашего рода,
Ибо прапрадед ему — Пилумн, хоть нередко дарами
620Щедро он сам отягчал твоих святилищ пороги».
Кратко сказал ей в ответ повелитель высот Олимпийских:
«Если для юноши ты, обреченного гибели скорой,
Просишь отсрочки и ждешь на то моего дозволенья, —
Турна заставь убежать, у судьбы настигающей вырви.
625В этом я волен тебе угодить. Но если таится
В просьбах твоих о большем мольба, если ты замышляешь
Битв исход изменить, знай, напрасны эти надежды».
Молвит Юнона в слезах: «О, когда бы ты согласился
В сердце на то, на что согласиться вслух не желаешь.
630Турну оставил бы жизнь… Но ему лишь смерть остается,
Иль заблуждаюсь я… О, если б так, если б сердце томилось
Тщетной тревогой и ты — ты ведь можешь! — смягчил приговор свой!»
Так сказала она и с высоких небес устремилась,
Воздух вихрями взвив, облеченная облаком плотным,
635Прямо к троянским войскам, к лаврентскому лагерю тевкров.
Здесь, из тумана соткав бессильный призрак летучий,
Образ Энея ему придает богиня, — о чудо! —
Всем снаряжает его: и щитом, и дарданским доспехом,
Поступь, божественный лик героя — все повторяет,
640Голос влагает в уста — только звук пустой без значенья.
Тенью такой, говорят, человек после смерти витает,
Лживые сны таковы, что морочат спящие чувства.
Словно ликующий вождь, перед строем вьется троянским
Призрак и Турна зовет, и копьем, и голосом дразнит.
645Только лишь рутул, напав, метнул свистящую пику, —
Призрак к нему повернулся спиной и в бегство пустился.
Тотчас поверил Турн, что воистину враг отступает,
Дух помраченный его загорелся напрасной надеждой.
«Что же бежишь ты, Эней, перед свадьбой покинув невесту?
650Землю, к которой ты плыл, от меня ты сегодня получишь!»
Так, потрясая мечом, он кричал и, преследуя призрак,
Не замечал, что радость его развеяна ветром.
Вдруг, причален к скале, перед ним корабль оказался,
Спущены лестницы вниз, и на берег проложены сходни, —
655Прибыл на нем из Клузийской земли владыка Осиний.
Тотчас на судно взлетел Энея трепетный призрак,
Чтобы укрытье найти, — но, препятствия все презирая,
Турн вдогонку за ним по высоким сходням взбегает.
Только на палубу он ступил, немедля Юнона
660Оборвала причальный канат, и, влекомый отливом,
В море понесся корабль. Из укрытья ненужного призрак
Быстро взмыл в высоту и смешался с темным туманом.
Рутула ищет меж тем и на бой Эней вызывает,
Встречных врагов по дороге разит, предавая их смерти, —
665Турна же ветер несет посреди широкого моря,
Смотрит он вспять и, руки подняв, в неведенье судеб
Небу такие слова вместо слов благодарности молвит:
«О всемогущий Отец, неужели такого позора
Счел ты достойным меня и такую кару послал мне?
670Где я? Куда я несусь? Кем вернусь из нежданного бегства?
Вновь увижу ли я лаврентского лагеря стены?
С теми, кто вышел за мной на бой, — что станется с ними?
Всех — о нечестье! — друзей я покинул на страшную гибель.
Вижу: в смятенье они разбрелись, умирающих стоны
675Слышу… Что делаю я? Где земля разверзнется бездной,
Чтобы меня поглотить? Хоть вы пожалейте, о ветры!
Турн по воле своей вас молит: на скалы, на камни
Мчите проклятый корабль и на мели свирепые бросьте,
Чтобы ни рутулы там, ни молва меня не настигла!»
680Так он в тоске говорил и душою метался, колеблясь,
Броситься ль грудью на меч и, великий позор искупая,
Сердце пронзить беспощадным клинком в порыве безумном,
В море ли прыгнуть и плыть к излукам берега дальним,
Чтобы снова пойти под удары копий троянских.
685Трижды пытался Турн совершить и то и другое, —
Сжалившись, трижды его удержала царица Юнона.
По морю быстро скользит между тем корабль, и относят
Турна прибой и прилив к столице Давна старинной.
В битву на смену ему, подстрекаем Юпитером, вышел
690Грозный Мезенций, напав на ликующих тевкров нежданно.
Тут же тирренская рать, подбежав, его окружает;
Всем ненавистен один, в одного направлены копья.
Он же подобен скале, что в морском просторе далеко
Высится, ярости воли отовсюду открыта, и ветров
695Натиск выносит двойной и удары моря и неба,
Но не дрогнет вовек. Сражены Мезенцием, пали
Гебр, Долихаона сын, и Латаг, и Пальм убегавший:
Тяжким обломком горы, огромным камнем ударил
Он Латага в лицо, а Пальму подсек под коленом
700Жилы, и рухнул в песок непроворный беглец, а Мезенций
Лавзу добытый доспех подарил и шлем пышногривый.
Был и Эвант им убит, и Париса спутник и сверстник,
Сын Амика Мимант, рожденный жрицей Феано
В ту же самую ночь, когда в чреве носившая факел
[935] 705Дочь Киссея на свет родила Париса; но в Трое
Пал Парис, а Мимант под Лаврентом лежит, позабытый.
Если согнанный с гор собак кусливою сворой
Вепрь, которого бор на склонах Везула диких
Долгие годы скрывал иль который средь топей Лаврентских
710Пасся в густых камышах, а теперь попался в тенета,
Злобно ворчит и на месте стоит, ощетинив загривок, —
Издали ловчие все, подойти к нему ближе не смея,
Дроты бросают в него и кричат с безопасного места;
Так и бойцам, в ком по праву сильна на Мезенция злоба,
715Меч обнажить и напасть на него не хватает отваги,
Все лишь поодаль шумят и мечут копья и стрелы,
Он же стоит до поры, вокруг озираясь без страха,
Только зубами скрипит, отряхая бессильные копья.
С тусками прибыл Акрон из пределов старинных Корита;
720Родом грек, он бежал из отчизны, не справивши свадьбы.
Видит Мезенций: Акрон средь смятенного носится войска,
Пурпуром перья горят и плащ — подарок невесты.
Если несытый лев, что у хлева высокого рыскал,
Движимый голодом злым, заметит проворную серну
725Или высокие вдруг рога оленя увидит,
Страшно разинет он пасть, ощетинит гриву, ликуя,
К теплой добыче прильнет и терзает ее, омывая
Кровью клыки.
Так же в гущу врагов Мезенций ринулся быстрый.
730Рухнул несчастный Акрон; умирая, пятками бьет он
В черную землю, и кровь на обломки копий струится.
Бросился в бегство Ород; но почел недостойным Мезенций
В спину удар нанести и сразить его брошенной пикой:
Сам обогнав беглеца, он лицом к лицу с ним сошелся,
735Чтоб не обманом его одолеть, но отвагой и мощью.
Павшего грудь он ногой придавил, на копье опираясь,
Молвил: «Повержен Ород, вершивший немалую долю
Ратных трудов!» И соратники клич подхватили победный.
Но умирающий вдруг: «Кто бы ни был ты, победитель, —
740Молвил, — недолго тебе ликовать без отмщенья осталось!
Ждет тебя та же судьба, и на той же равнине падешь ты!»
С гневом в душе, но смеясь, отвечал Мезенций: «Умри же!
А обо мне родитель богов и людей повелитель
Пусть, что захочет, решит!» И копье он вырвал из раны.
745Тотчас же тяжкий покой, железный сон опустился,
Очи Орода застлав навеки тьмой непроглядной.
Цедик Альката поверг, сразил Сакратор Гидаспа,
Орс, бесстрашный силач, и Парфений Районом убиты,
Клоний и с ним Эрихет, Ликаонов отпрыск, — Мессапом:
750Спешившись, пешего он поразил Эрихета, а Клоний
Наземь упал, когда конь оступился. Агид-ликиец
В прахе Валером простерт, не чуждым доблести древней,
Фрония Салий убил и сам убит был Неалком,
Ловко владевшим копьем и стрелой, нежданно разящей.
755Поровну скорбь и потери делил Маворс меж врагами,
То в свой черед побеждают одни, отступают другие,
То побежденный теснит — но никто не мыслит о бегстве.
С жалостью смотрят на них из чертогов Юпитера боги;
Тяжко невзгоды людей и гнев напрасный им видеть.
760Дочь Сатурна глядит, глядит благая Венера,
Как меж враждующих толп Тизифона
[936]бледная рыщет.
Злобы неистовой полн, огромным копьем потрясая,
По полю битвы идет Мезенций. По морю так же
Шел великан Орион
[937], когда сквозь Нереевы топи
765Пеший он путь пролагал, лишь до плеч погруженный в пучину,
Или, с высокой горы принося многолетние вязы,
Шествовал сам по земле, голова же пряталась в тучах.
Ростом подобен ему и огромным доспехом Мезенций.
Мужа увидев среди многолюдного строя, собрался
770Выйти навстречу Эней. А Мезенций, не ведая страха,
Храброго ждет врага, и стоит недвижимой громадой,
И, чтоб достигнуть копьем, расстоянье мерит глазами.
«Вы, о боги мои, копье и рука!
[938]Помогите
В этом бою! А ты, о мой сын, отцовской победы
775Памятник будешь живой
[939]: доспех, с разбойника снятый,
Я тебе посвящу!» И, промолвив, издали бросил
Пику свистящую он, но, щитом отраженная прочным,
Прочь отлетела она и в живот вонзилась Антору;
Спутником был Геркулеса Антор, но, покинувши Аргос,
780В бегстве к Эвандру примкнул и в Италии с ним поселился.
Пал он, несчастный, приняв за другого смертельную рану,
В небо глядел и родные края вспоминал, умирая.
Бросил копье и Эней. Три медных выпуклых круга
С бычьей кожей тройной и холстиной, щит одевавшей,
785Пика пробила насквозь и, утратив силу удара,
В пах неглубоко впилась. Но, кровь тирренца увидев,
Выхватил меч, что висел у бедра, и, радости полный,
Начал Эней наступать, повергая противника в трепет.
Видит все это Лавз — и любовь к отцу исторгает
790Стон из груди у него и из глаз — обильные слезы…
Здесь о кончине твоей, о твоих прекрасных деяньях —
Пусть лишь поверят века преданьям о подвигах древних, —
Не промолчу и тебя, незабвенный отрок, прославлю.
Шаг за шагом назад отступал, обессилев, Мезенций,
795Пика торчала в щите и за ним тяжело волочилась.
Бросился Лавз к отцу из рядов и, встав меж врагами
В миг, когда руку с мечом занес Эней для удара,
Принял клинок на себя и сдержал напор смертоносный.
Ринулись с криком за ним друзья и, меж тем как Мезенций
800Медленно вспять отступал, щитом сыновним прикрытый,
Издали копья метать принялись, врага отгоняя.
Щит выставляет Эней и сильней загорается гневом.
Так иногда средь летнего дня из тучи нависшей
Крупный посыплется град, — и бегут с полей земледельцы,
805Пахарь торопится прочь и спешит прохожий укрыться
Иль под обрывом речным, иль в скале под сводом пещеры,
Чтобы грозу переждать, а когда воротится солнце,
Взяться опять за труды; и Эней, словно градом, засыпан
Копьями, ждет, чтоб ушла смертоносная туча, пролившись;
810Лавзу меж тем он грозит, окликает Лавза: «Куда ты
Рвешься на верную смерть? Не по силам тебе, безрассудный,
То, на что ты дерзнул, ослепленный сыновней любовью!»
Не унимается Лавз. В душе предводителя тевкров
Выше вздымается гнев, и уже последние нити
815Юноше Парки прядут. Могучим мечом ударяет
Лавза Эней и клинок вонзает в тело глубоко,
Легкий пробив ему щит, в нападенье заслон ненадежный,
Туники ткань разорвав, что золотом мать вышивала.
Тотчас крови струя пропитала одежду, и грустно
820Тело покинула жизнь, отлетев по воздуху к манам.
Сын Анхиза, едва умиравшего очи увидел,
Очи его, и лицо, и уста, побелевшие странно,
Руку к нему протянул, застонал от жалости тяжко,
Мысль об отцовской любви потрясла его душу печалью.
825«Чем за высокий твой дух и за подвиг, о мальчик несчастный,
Может тебя наградить Эней, благочестием славный?
Свой доспех ты любил, — сохрани же его. Возвращаю
Манам и праху отцов твой прах, коль об этом забота
Есть хоть кому-то. И пусть одно тебя утешает:
830Пал ты, сраженный самим великим Энеем!» Промолвив,
Медливших Лавза друзей он позвал и юношу поднял, —
Пряди коротких волос у него уже слиплись от крови.
Тою порой родитель его над струями Тибра
Влагою кровь унимал; изголовьем бессильному телу
835Ствол упавший служил. Висел на ветке поодаль
Медный шлем, и в траве покоились праздно доспехи.
Между отборных бойцов лежал Мезенций, склонившись
Телом недужным на ствол; по груди борода разметалась,
Часто о Лавзе друзей вопрошал, задыхаясь, и часто
840Слал он гонцов, чтоб к отцу печальному сын возвратился.
Но уж несли на щите рыдавшие воины тело
Лавза; в широкой груди широкая рана зияла.
Издали стон уловила душа, прозорливая в бедах.
Пылью седины свои осыпав и к небу простерши
845Руки, Мезенций прильнул к бездыханному сыну, стеная:
«К жизни любовь, о мой сын, неужели во мне так упорна,
Что допустил я тебя, рожденного мною, погибнуть,
Встав за меня под удар? Твоею раной спасен я,
Гибель твоя мне жизнь сберегла! Увы мне! Теперь лишь
850Смерть подступила ко мне, лишь теперь я воистину ранен!
Я преступленьем, мой сын, уж давно запятнал твое имя,
Был с престола отцов я изгнан, всем ненавистный.
Если отчизне платить и согражданам должен я пеню, —
Казнью любой у меня самого пусть бы отняли душу.
855Я же и ныне живу средь живых и свет не покинул…
Нет, я покину его!» И, промолвив, на ногу больную
Встал он, хоть силы ему и сковала широкая рана,
И, непреклонный, велел привести коня (в утешенье
Только скакун остался ему, на котором с победой
860Он возвращался из битв). И коню он печальному молвил:
«Долго, мой Реб, — если есть для смертных долгие сроки, —
Мы зажились. Но теперь или вновь ты с победой вернешься,
Голову вражью неся и кровавый доспех и за сына
Вместе со мной отомстив, или, если пути не проложит
865Сила, со мною падешь. Ведь чужих приказов, я знаю,
Ты не снесешь, мой храбрец, и не вытерпишь рабства у тевкров».
Так он сказал и верхом на коня уселся привычно,
В обе руки набрал побольше дротиков острых,
Шлем блестящий надел с мохнатой гривою конской,
870Реба вскачь он пустил и помчался к троянскому строю.
В сердце, бушуя, слились и стыд, и скорбь, и безумье.
Трижды Мезенций воззвал к Энею голосом громким.
Мужа Эней тотчас же узнал и взмолился, ликуя;
875«Дай, о родитель богов и Феб высокоидущий,
Силой помериться с ним».
Так он сказал и, наставив копье, устремился навстречу.
Молвит Мезенций: «Меня ль устрашить ты задумал, жестокий,
После того, как сына убил? Но меня погубить ты
880Только этим и мог! Ни богов не боюсь я, ни смерти, —
Ибо за смертью пришел! Не трать же слов! Но сначала
Эти подарки прими!» И, промолвив, дротик метнул он,
Следом еще и еще и, скача по широкому кругу,
Дрот за дротом бросал, — но все в щите застревали.
885Трижды он обскакал Энея справа налево,
Трижды троянский герой повернулся на месте, и трижды
Круг описал устрашающий лес на щите его медном.
Но надоело ему извлекать бессчетные копья,
Медлить и пешим вести с верховым неравную битву:
890Все обдумав в душе, он вперед рванулся и пикой
Череп пронзил от виска до виска коню боевому.
Взвился конь на дыбы и сечет копытами воздух,
Наземь стряхнув седока, а потом на передние ноги
Рушится сам, придавив упавшего всадника грудью.
895Словно огонь, до небес взметнулись воинов крики.
Выхватив меч из ножон, к врагу Эней подбегает,
«Где же теперь, — говорит, — души необузданной сила,
Где Мезенций-храбрец?» И ответил тирренец, впивая
Взором небесный свет и вновь ободрившись духом:
900«Худший мой враг, для чего меня ты смертью пугаешь?
Вправе меня ты убить, я с тем и вышел на битву,
Лавз о том же с тобой договор заключил перед смертью.
Лишь об одном я молю: коль в тебе к врагам побежденным
Есть снисхожденье, дозволь, чтобы прах мой покрыли землею.
905Знаю, как тускам моим ненавистен я стал. Укроти же
Ярость их, чтоб в могиле одной я покоился с сыном».
Так он сказал и горло под меч добровольно подставил,
Хлынула крови струя на доспех и душу умчала.