Поиск
КНИГА ДВЕНАДЦАТАЯ
Видит Турн: изнемог, враждебным сломленный Марсом,
Дух латинян, и все ожидают, что он обещанье
Выполнит, все на него одного глядят с укоризной.
Пуще гордость и гнев разгорелись в душе непреклонной:
5Словно как лев на ливийских полях, когда ловчим он ранен,
Грозно готовится в бой, и на шее под гривой мохнатой
Мышцы играют, и рык излетает из пасти кровавой,
И бестрепетно зверь ломает дротик вонзенный, —
Так же неистовый Турн накалялся безудержной злобой.
10В бурном волненье к царю он с такой обращается речью:
«Дело уже не за Турном теперь, и у тевкров трусливых
Повода нет отменять иль оттягивать то, что решили.
С ним я сражусь. Готовьте обряд, договор заключайте!
Либо своею рукой беглеца азиатского в Тартар
15Сам я пошлю, — пусть праздно сидят и смотрят лаврентцы,
Как опровергну мечом я упреки, что все мне бросают, —
Либо пусть он побежденной страной и невестой владеет».
Турну Латин отвечал с преисполненным кротости сердцем:
«Воин, великий душой! Насколько всех превосходишь
20Дерзкой доблестью ты, настолько мне подобает
Все обдумать и все случайности взвесить с опаской.
Есть у тебя города, что ты сам покорил, и владенья
Давна-отца, и казны у Латина щедрого хватит.
Есть и в Латинской земле, и в Лавренте другие невесты,
25Не из бесславных родов. Дозволь мне высказать прямо
То, о чем говорить нелегко, и запомни навеки:
Дочь отдавать никому из тех, кто сватался прежде,
Права я не имел: так и боги и люди вещали.
Но, побежден любовью к тебе и слезами Аматы,
30Помня о нашем родстве, разорвал я священные узы:
Отнял у зятя жену, нечестивое поднял оружье.
Видишь ты сам, какие с тех пор гнетут меня беды,
Войны какие: ведь ты всех больше тягот выносишь.
Враг — ты забыл? — нас дважды разбил, надежда латинян —
35Только на стены теперь. От нашей крови доныне
В Тибре вода горяча, от костей поля побелели.
Сколько же раз мне решенье менять? Какое безумье
Дух мой мутит? Если с ними союз после гибели Турна
Я готов заключить, почему, пока еще жив он,
40Мне войну не прервать? Что скажут все италийцы,
Если на смерть — да не даст судьба словам моим сбыться!
Я обреку жениха, который дочь мою сватал?
Вспомни войны превратности все, над родителем сжалься
Старым, который теперь грустит о сыне в далекой
45Ардее». Все ж не смирил Латин неистовство Турна, —
Больше его распалил, усугубив недуг врачеваньем.
Турн, едва только мог он слово вставить, ответил:
«Если тебя обо мне заботы мучат, оставь их,
Добрый отец, и дозволь выбирать между жизнью и славой.
50Я ведь тоже метать умею копья, и крепко
Меч держать, и врагов железом до крови ранить.
Будет богиня-мать далеко от сына и женской
Тучей не скроет его, не подменит тенью бесплотной».
Тут зарыдала, страшась исхода битвы, царица,
55Пылкого зятя обняв, обреченная смерти взмолилась:
«Турн, если сердцем ты чтишь Амату, если слезами
Тронуть могу я тебя, — ведь один ты покой и надежда
Старости жалкой моей, лишь тобою крепки Латина
Власть и честь, и в крушенье наш дом ты один подпираешь, —
60Я молю об одном: не вступай в поединок с троянцем!
Та же участь, что ждет тебя в этой гибельной битве,
Ждет и меня: я покину с тобой этот мир ненавистный,
Чтобы, пленнице, мне не увидеть зятем Энея».
Матери слыша слова, залилась и Лавиния плачем,
65Слезы лицо, запылавшее вмиг, орошают, и пламя
Рдеет на влажных щеках, разгораясь алым румянцем.
Словно слоновая кость, погруженная в пурпур кровавый,
Словно венчики роз, что средь бледных лилий алеют,
Так у царевны в лице с белизной боролся румянец.
70Турн неотрывно глядит на нее и, гонимый любовью,
Рвется в сраженье сильней; и Амате ответил он кратко:
«Мать, слезами меня, — ведь сулят недоброе слезы, —
Не провожайте, молю, на суровую Марсову битву.
Турн ни отсрочить свою, ни приблизить не волен кончину.
75Весть от меня, Идмон, передай повелителю тевкров,
Хоть и придется она ему не по сердцу: завтра,
Чуть лишь на небо взлетит в колеснице багряной Аврора,
Тевкров на рутулов пусть не ведет он, пусть отдыхает
Тевкров и рутулов меч: мы своею кровью положим
80Битвам конец; пусть в бою женихи добывают невесту!»
Так он сказал, и, к себе удалившись поспешно, велел он
Тотчас коней привести и долго на них любовался;
Некогда их подарила сама Орифия [970]Пилумну,
Спорили с ветром они быстротой, белизной — со снегами.
85Вкруг обступив скакунов, по груди лихие возницы
Ласково хлопают их и чешут гривы густые.
На плечи Турн надевает меж тем чешуйчатый панцирь
(Золотом панцирь сверкал, и горел он светлою бронзой),
Меч берет он, и щит, и рогатый шлем красногривый
90(Бог огнемощный сковал тот меч для родителя Давна,
В волны Стикса клинок погрузив, [971]добела раскаленный);
После с силой схватил и потряс он могучею пикой,
Что прислоненной к столпу посреди чертога стояла
(Пику он эту добыл у аврунка Актора в битве).
95Громко рутул вскричал: «Ты всегда безотказно внимала,
Пика, моим мольбам! Приближается срок! Помоги же
Турну, который тобой после Актора ныне владеет!
Дай полумужа сразить фригийца, и сорванный панцирь
Мощной рукой изломать, и в пыли ему выпачкать пряди
100Влажных от мирры кудрей, завитых горячим железом».
Бешенство гонит его, от щек, пылающих жаром,
Искры летят, и в безумных глазах огонь полыхает.
Так бычок молодой, протяжным пугая мычаньем,
Пробует в гневе рога перед первою битвой, упершись
105В крепкий древесный ствол, и бодать пытается ветер
Или, готовясь к борьбе, песок копытами роет.
В это же время Эней, не меньшим гневом исполнен,
Сердце для битвы крепил, облачившись в доспех материнский,
Радуясь, что договор конец положит сраженьям.
110Сам утешал он друзей и тревогу печального Юла,
Им открывая судьбу, и мужей отрядил, чтоб Латину
Твердый ответ отнести, известить об условиях мира.
Только лишь новый день, восходя, осыпал лучами
Горы, и ввысь поднялась из пучины Солнца упряжка,
115Головы гордо подняв, из ноздрей выдыхая сиянье, —
Стали тотчас же у стен великого города порознь
Тевкры и рутулов рать готовить поле для битвы,
Общим богам воздвигать алтари из зеленого дерна
И очаги. А другие огонь и воду приносят,
120Бедра одев полотном и виски увенчавши вербеной. [972]
Вот авзонидов войска выходят, строй копьеносный
В поле течет из ворот. Выступают навстречу троянцы,
Вслед тирренцев полки, непохожи на тевкров оружьем.
Каждый так снаряжен, словно Марсов бой беспощадный
125Войско зовет. Меж бойцов в багреце и в золоте гордом
Скачут, красуясь, вожди: Мнесфей, Ассарака потомок,
Храбрый тирренец Азил; впереди ополченья латинян
Едет Мессап, укротитель коней, Нептунова отрасль.
Подали знак — и ряды по своим сторонам расступились,
130Копья воткнулись в песок, и щиты к ним бойцы прислонили.
Гонит на кровли домов, на высокие башни тревога
Весь безоружный народ, матерей и немощных старцев,
И у ворот городских толпой теснятся лаврентцы.
В это мгновенье с холма, что зовется ныне Альбанским, —
135Встарь же ни имени он не имел, ни почета, ни славы, —
Дочь Сатурна поля оглядела с вершины, и оба
Войска враждебных на ней, и город владыки Латина.
Турна сестре сказала она, богиня — богине,
Властной над влагой озер и о звонких пекущейся реках,
140Ибо возвысил ее священной почестью этой,
Девство похитив у ней, повелитель высокий эфира:
«Нимфа, потоков краса, моему любезная сердцу,
Ведаешь ты, что тебя среди жен латинских, деливших
Ложе, постылое мне, с Юпитером великодушным,
145Я отличила одну, наградив небесным уделом.
Знай же, что горе тебе грозит, и меня не кори им:
Прежде казалось мне, что не враждебны Фортуна и Парки
Лация делу — тогда я хранила твой город и Турна,
Ныне же храбрый вступил с судьбой в неравную битву.
150Паркой назначенный срок и десница врага уже близки.
Я не в силах смотреть ни на их договор, ни на битву.
Если отважишься ты ради брата хоть что-нибудь сделать, —
Действуй, пора! Быть может, придет к злополучным удача!»
Этим богини словам отвечала слезами Ютурна,
155Дважды и трижды рукой в благородную грудь ударяя.
«Плакать не время, спеши, — говорит царица Юнона, —
Брата, коль способ найдешь, попытайся вырвать у смерти,
Вновь их сражаться заставь и разрушь союз заключенный.
Я отвечаю за все». И покинула нимфу Юнона,
160Дух колебаньем смутив и ранив сердце печалью.
Тою порой показались цари: в колеснице четверкой
Едет могучий Латин, и венец на челе его блещет
Яркий, о дважды шести лучах золоченых, — отличье
Внуков Солнца; [973]и Турн белоснежной парою правит,
165Две в руке у него с широкими жалами пики.
Вот и родитель Эней, зачинатель племени римлян,
Звездным сверкая щитом, небесным доспехом сверкая,
С ним Асканий — второй залог величия Рима, —
Лагерь покинув, идут; облаченный в белое платье
170Жрец поросенка ведет и овцу, не знавшую стрижки,
В жертву богам, к алтарям, где пылает жаркое пламя.
Взоры очей обратив восходящему солнцу навстречу,
Головы жертв посыпают цари соленой мукою,
Метят их острым клинком и творят на алтарь возлиянье.
175Благочестивый Эней с мечом обнаженным взмолился:
«Солнце в свидетели я призываю и Лация землю,
Ради которой труды и невзгоды я тяжкие вынес!
Ты, всемогущий Отец, с твоей сестрой и супругой,
К нам благосклонной теперь по молитвам моим! Ты, родитель
180Марс, прославленный бог, в чьей власти битвы и войны!
Будьте свидетели мне и вы, Родники и Потоки,
Вы, божества, сколько есть вас в морях и высоком эфире!
Если жребий отдаст авзонийскому Турну победу,
В город Эвандра тогда пусть уйдут побежденные тевкры,
185Эти поля покинет мой сын, и впредь энеады
Ваших не будут держав мечом мятежным тревожить.
Если же судьбы пошлют победу нашему Марсу, —
В это я верю, и пусть не обманут всевышние ветры, —
Тевкрам я подчинять италийцев не стану и царской
190Власти искать для себя: пусть не будет никто побежденным,
Пусть неразрывный союз равноправные свяжет народы.
Я лишь богов и святыни вам дам. Пусть торжественной властью
Тесть мой владеет, Латин, на войне и в мире, — для нас же
Тевкры град возведут, и Лавиния даст ему имя».
195Так Эней говорил, и Латин вослед ему молвил,
К небу взор устремив, простирая руки к светилам:
«Теми же я клянусь Землей, Светилами, Морем,
Януса ликом двойным и чад Латоны четою,
Силой подземных богов и святилищем крепкого Дита!
200Мне да внемлет Отец, освящающий молнией узы! [974]
Вы, божества и огни алтарей, которых касаюсь,
Мне свидетели: мир и союз нерушим для латинян,
Что б ни случилось, вовек. Никакая сила отныне
Волю не сломит мою, — пусть бы даже в потопе смешались
205Волны и суша и свод небес обрушился в Тартар, —
Так же, как этот жезл (был жезл в руке его правой)
Тени не даст никогда, не оденется легкой листвою,
После того как, в лесу со ствола материнского срезан,
Соков лишен, потерял под ножом он и кудри и ветви,
210Некогда сук, но теперь рукой искусной оправлен
В медный убор и вручен отцам народа латинян».
Так говорили цари, договор скрепляя взаимно,
Перед очами вождей, а потом над огнем по обряду
Жертвы заклали они освященные, заживо вырвав
215Сердце и печень у них и алтарь отягчивши дарами.
Но уж неравным теперь поединок царей представлялся
Рутулам; в душах у них несогласные борются чувства
Тем горячей, чем ближе они превосходство Энея
Видят. И пуще сердца взволновал лицом изможденным,
220Взором потупленным Турн, когда он к алтарю, побледневший,
Шел и с мольбою к нему припал, не промолвив ни слова.
Слышит Ютурна: в толпе раздается ропот все громче,
Шаткие души людей обращаются к помыслам новым;
В гущу стоящих бойцов, приняв обличье Камерта
225(С прадедов был могуч его род, и отец возвеличил
Доблестью имя его, и он сам был воин отважный).
В гущу бойцов замешалась она и стала умело
Сеять ропот меж них, подстрекая такими речами:
«Видеть не стыдно ли вам, как за нас всех подставляет
230Жизнь один под удар? Иль числом не равны мы и силой
Нашим врагам? Вот вся она здесь, аркадцев и тевкров
Рать роковая, и вот ненавистные Турну этруски:
Всем не хватит врагов, коль один на один мы сойдемся!
Турн к небожителям, чьим алтарям он себя посвящает,
235Будет молвой вознесен, и не смолкнет в устах его имя.
Мы же, отчий наш край потеряв, надменным владыкам
Станем рабами, коль здесь сидеть останемся праздно».
Воинов рвенье она разожгла такими речами,
Громче и громче пополз по ратям рутулов ропот.
240Даже латиняне все и лаврентцы, которые прежде
Лишь о спасенье страны, о покое и мире мечтали,
Рвутся к оружью опять и молятся, чтоб не успели
Клятвой скрепить договор, и об участи Турна жалеют.
Нимфе все мало, и вот, затеяв новую хитрость,
245Знаменье в небе она явила (ничто италийцам
Ум не могло сильней помутить, чем обманное чудо):
В алом эфире летел орел Юпитера бурый,
Птиц прибрежных вспугнув, за крылатым гнался он строем;
Вдруг упал с высоты и прекрасного лебедя поднял
250Злобный разбойник из волн, кривыми впившись когтями.
Духом воспрянув, глядят италийцы на дивное дело:
С криком всей стаей назад повернули бегущие птицы,
Свет крылами застлав и сбившись плотною тучей,
В небе погнали врага, — и, натиском их побежденный,
255Выпустил хищник из лап, ослабевших от тяжести груза,
В воду добычу и сам в облака умчался трусливо.
Рутулов радостный клич предвестье лживое встретил.
Тянутся руки к мечам. И первым гадатель Толумний
Молвит: «Ниспослано то, о чем просил я в молитвах!
260Вижу богов, богов узнаю! Берите оружье,
Я поведу, несчастные, вас, которых войною
Злобный пришлец запугал, словно птиц бессильных, явившись
Берег ваш разорять. Но на всех парусах убежит он
В море трусливо. А вы ряды дружнее сомкните:
265В битве царя защитим и отнять его не позволим!»
Вымолвив, он из рядов выбегает и в тевкров бросает
Пику; прямо летит, рассекая воздух со свистом,
Ветка кизила. И вмиг раздаются крики повсюду,
Вмиг запылали сердца, и ряды смотревших смешались.
270Пика меж тем, — у нее на пути живою преградой
Девять прекрасных сынов аркадца Гилиппа стояло,
Братьев, рожденных одной тирренкой-матерью старцу, —
В тело впилась одному, туда, где живот его стянут
Кожаным поясом был, скрепленным пряжкою сбоку;
275Юношу дивной красы, блиставшего пышным доспехом,
Пика пронзила насквозь и в песок опрокинула желтый.
Братья, отважный отряд, пораженные скорбью внезапной,
Тотчас хватают мечи и железо летучее копий,
Рвутся вслепую вперед; навстречу им выбегает
280Строй лаврентских бойцов; и уже агиллинцы и тевкры
Мчатся лавиной густой и аркадцы в пестрых доспехах.
Страсть одна у врагов: решить оружием тяжбу.
Все алтари сметены. Взвихренной черною тучей
По небу копья летят, и железный рушится ливень.
285Чаши несут и жаровни назад. Латин убегает,
Прочь уносит богов, изгоняемых попранной клятвой.
Впрячь в колесницы коней спешат одни, а другие
Прыгают в седла, летят на врага с мечом обнаженным.
Вот на Авлеста-царя Мессап коня направляет
290В жажде разрушить союз, и тирренца в царском уборе
Гонит он и теснит, — пока, попятившись в страхе,
Вдруг на алтарь, что сзади стоял, не наткнулся несчастный.
Навзничь он пал и на жертвенник лег головой и плечами;
Быстрый примчался Мессап, о пощаде молившего мужа
295Толстым, тяжелым копьем он с коня ударил и молвил:
«Этот готов! Принес я богам наилучшую жертву!»
С теплого тела доспех италийцы, собравшись, сорвали.
Вот Кориней, на бегу с алтаря головню подхвативший,
Бросил Эбузу ее, для удара занесшему руку,
300Прямо в лицо; борода занялась у Эбуза густая,
Смрад паленых волос полетел; Кориней же немедля
Левой рукою схватил врага трепетавшего кудри,
Наземь бросил его, придавил, упершись коленом
В грудь, твердый клинок вонзил меж ребер. За Альсом,
305Храбрым хранителем стад, среди первых летевшим сквозь копья,
Мчался, меч занося, Подалирий; но Альс, обернувшись,
Острой секирой взмахнул и череп до подбородка
Надвое тевкру рассек, оросив доспех его кровью.
Тотчас же тяжкий покой, железный сон, опустившись,
310Воину очи застлал навеки тьмой непроглядной.
Благочестивый Эней, не покрыв даже голову шлемом,
Громко к тевкрам взывал, протянув безоружную руку:
«Стойте! Куда вы? Зачем разгорелась распря нежданно?
Гнев сдержите, друзья! Заключен союз, и условья
315Приняты: мне одному надлежит сражаться по праву!
В бой без страха меня пустите: узы скреплю я
Твердой рукой. Мне Турн обречен обрядом священным».
Но между тем как Эней увещал речами троянцев,
Вдруг со свистом к нему прилетела пернатая стрелка;
320Ныне неведомо, чей послал ее лук, и какие
Ветры ее принесли, и кто осчастливил удачей
Рутулов — случай иль бог: погибла подвига слава,
Не похвалялся никто Энея пролитой кровью.
Турн, едва увидал, как Эней уходит из строя,
325Как всполошились вожди, загорелся пылкой надеждой:
Требует вновь он коней и доспех и, вскочив в колесницу,
В руки поводья берет, преисполнен гордости новой.
Много могучих мужей, пролетая, он гибели предал,
То полумертвыми их валил, то давил колесницей,
330То убегавших разил, из убитых выхватив копья.
Так окровавленный Марс над потоком Гебра студеным,
Звоном щита возбуждая вокруг беспощадные битвы,
Бешеных гонит коней, и быстрей Зефира и Нота
По полю мчатся они; под копытами быстрыми стонет
335Фракии дальней земля; а следом спутники бога —
Мрачного Ужаса лик, и Гнев, и Козни несутся.
Марсу подобный, коней, от пота дымящихся, гонит
Турн окрыленный, глумясь над врагами, что жалкою смертью
Гибнут вокруг; летят от копыт горячие брызги
340Алой кровавой росы, и песок стал от крови зыбучим:
Издали Турн Сфенела сразил, а Фамира и Фола —
В ближнем бою; издалека настиг он двоих Имбрасидов —
Главка и Лада — копьем; в краю Ликийском взрастил их
Имбрас и сам на войну снарядил, чтоб могли они равно
345Биться и в пешем строю, и верхом, ветра обгоняя.
В поле с другой стороны на врагов устремился отважно
Славный воитель Эвмед, Долона [975]древнего отпрыск;
Имя он деда носил, а мощью и храбростью равен
Был отцу, что лазутчиком шел к данайскому стану,
350Дерзко в награду себе испросив упряжку Пелида;
Но заплатил за дерзость ему другою наградой
Сын Тидея, и он о конях уж не думал Ахилла.
Турн, чуть завидел вдали на равнине открытой Эвмеда,
Легким дротом в него метнул, прорезавшим воздух,
355Резвых коней задержал, с колесницы спрыгнул проворно,
Кинулся прямо к врагу, лежавшему замертво в прахе,
Шею ногой придавил и, меч из рук его вырвав,
В горло клинок вонзил глубоко и над трупом промолвил:
«Землю хотел захватить ты в краю Гесперийском? Отмерь же
360Собственным телом ее! Такую награду уносят
Все, кто на нас нападет; города здесь так воздвигают!»
Пику метнув, отправил он вслед за Эвмедом Асбута,
После — Хлорея, Дарета, Сибариса и Терсилоха,
С ними — Тимета, что был норовистой лошадью сброшен.
365Если, шумно дыша, на эгейский простор налетает
Вдруг эдонийский [976]Борей, — убегают к берегу волны.
И под напором его разбегаются по небу тучи.
Так же, где бы себе ни прокладывал рутул дорогу, —
Вспять отряды бегут. Порыв увлекает героя,
370Грива на шлеме его развевается по ветру бурно.
Горько Фегею глядеть, как неистовый Турн побеждает.
Путь преградив упряжке врага, покрытые пеной
Он поводья схватил, на бегу повернул колесницу,
Сам же, конями влеком, повис на дышле, подставив
375Бок удару копья, — прорвав двойную кольчугу,
Тело задел наконечник легко и крови отведал.
Тотчас к врагу повернулся Фегей, щитом прикрываясь,
Начал с мечом наступать, друзей призывая на помощь,
Но колесница вперед рванулась и с ног его сбила,
380Бросила наземь его под колеса, и Турн подбежавший
Шею ему мечом разрубил меж кольчугой и шлемом,
Голову снес и оставил в песке безглавое тело.
Тою порой, как Турн губил врагов, побеждая,
Верный Ахат и Мнесфей и с ними юный Асканий
385В лагерь к шатрам привели залитого кровью Энея:
Шел он, за шагом шаг, опираясь на длинную пику,
В гневе обломок стрелы из раны вырвать пытался,
Требовал, чтобы друзья помогли ему способом скорым:
Рану широким мечом иссекли и скрытое в теле
390Вынули жало стрелы и вернуться в бой разрешили.
Япиг, Иасия сын, подошел, Аполлона избранник;
Бог ему в давние дни, воспылав любовью великой,
Радостно все искусства свои предлагал и уменья:
Или пророчества дар, иль кифару, иль быстрые стрелы.
395Япиг, желая продлить отца одряхлевшего годы,
Силу трав предпочел узнать, врачеванья приемы
Все изучить, чтоб в тиши заниматься скромным искусством.
Горько ропща, стоял Дарданид, на копье опираясь,
Рядом — троянцев толпа и плачущий отрок Асканий.
400Только Эней недоступен слезам. А старец хлопочет,
Полы плаща подобрав по обычаю всех пеанидов [977]:
То умелой рукой, то могучими травами Феба
Тщетно старается он помочь, и железо из раны
Пальцами хочет достать и цепкими вырвать щипцами.
405Нет удачи ему, и на помощь отец врачеванья
Феб не приходит; меж тем на полях все больше и больше
Ужас растет, все ближе беда: застилается небо
Пылью, и всадников строй подступает, и стрелы на лагерь
Сыплются частым дождем, и в эфир высокий взлетают
410Скорбные вопли бойцов, сражаемых Марсом суровым.
Горько Венере глядеть на мученья безвинные сына.
Тотчас она сорвала ясенец на Иде Диктейской —
Стебель с пурпурным цветком, от спелых листьев кудрявый;
Знают эту траву быстроногие горные козы,
415Ищут ее, убежав со стрелой пернатою в теле.
Облаком темным лицо окутав, приносит Венера
Травку и тайно ее погружает в блестящую чашу;
Влаге, налитой в нее, придав целебную силу,
Сок амвросии льет и душистый состав всецелящий.
420Рану влагой омыл ни о чем не ведавший Япиг —
Боль немедля ушла и покинула тело Энея,
Кровь перестала течь, осушилась глубокая рана,
Тотчас, покорно руке, без усилья вышло из тела
Жало стрелы, и к царю вернулись прежние силы.
425«Что ж вы стоите? Скорей вождю несите оружье! —
Япиг вскричал и сердца наполнил мужеством новым. —
Нет, не силе людской, не стараньям искусства обязан
Ты избавленьем, Эней, не моей исцелен ты рукою:
Бог великий тебя для великих дел возвращает».
430Быстро поножи надел герой, стосковавшись по битве.
Пикой тяжелой взмахнул; промедленье ему ненавистно.
Панцирь уже на плечах, и щит удобно прилажен.
Юла привлек родитель к груди, одетой в доспехи,
И хоть мешал ему шлем, коснулся сына губами,
435Молвив: «Учись у меня трудам и доблести, сын мой.
Быть счастливым учись у других. Тебя защищу я
В битве своею рукой, поведу к великим наградам.
Ты же о нас не забудь и, когда созреешь годами,
Пусть побуждает тебя подражать высоким примерам
440Мысль, что Эней — твой отец и что брат твоей матери — Гектор».
Молвив такие слова, он из лагеря вышел, огромный,
Мощною пикой в руке потрясая; за ним устремились
Быстро Анфей и Мнесфей, и густой толпой за ворота
Воины хлынули все. В непроглядном облаке пыли
445Скрылись от взоров поля, задрожала земля под ногами.
Видит Турн, что враги из лагеря снова выходят,
Видят противника вновь авзонийцы — и трепет холодный
Их пронизал до мозга костей. Всех раньше Ютурна
Тевкров услышала клич и в бегство бросилась в страхе.
450Мчится Эней и чернеющий строй ведет по равнине;
Так, если вихрь налетит, — к земле стремительно мчится
По морю столб водяной, и сердца земледельцев сжимает
Вещий страх, ибо смерч немало свалит деревьев,
Много посевов сметет, на пути своем все разрушая;
455Грохот меж тем доносят до них предвестники-ветры.
Смерчу подобна, идет предводимая мужем ретейским
Рать на врага; сплотившись тесней, построились в клинья
Тевкры. И вот уж мечом Тимбрея повержен Осирид,
Вот уж Ахатом убит Эпулон, Арцетий — Мнесфеем,
460Уфент Гиасом сражен; погиб и гадатель Толумний,
Тот, что первым копье во врагов безоружных направил.
К небу вздымается крик; в свой черед под натиском тевкров
Рутулы мчатся назад, убегая по пыльному полю.
Но не желает Эней истреблять ни бегущих постыдно,
465Ни в рукопашную с ним дерзающих биться на равных;
Тех, кто бросает копье, не преследует он, — одного лишь
Турна ищет во мгле, лишь его на бой вызывает.
Ужас душу потряс Ютурне, деве отважной.
Сильным ударом она Метиска, Турна возницу,
470Сбросила прочь с передка, и лежать в пыли он остался,
Нимфа же в руки сама взяла волнистые вожжи,
Голосом, ростом, лицом и оружьем подобна Метиску.
Ласточка вьется порой по дому богатого мужа,
В атрий [978]высокий впорхнув, и на черных крыльях кружится,
475И, для крикливых птенцов собирая скудную пищу,
То по просторным сеням, то над самой водою мелькает;
Ласточке этой под стать, летит меж врагами Ютурна,
Быстрых коней торопя, колесницу по полю гонит,
Дальше спешит без дорог, чтоб и там и здесь показался
480Радостный Турн, но нигде не успел завязать поединок.
Встречи с Турном ища, и Эней кружит по равнине,
По следу мчится за ним, через головы ратей разбитых
Громко кличет врага, — но едва лишь, поймав его взглядом,
Пустит троянец быстрей скакунов крылоногих вдогонку,
485Тотчас, коней повернув, ускользает в сторону нимфа.
Как же ему поступить? Понапрасну прибоем бушуют
Мысли и душу влечет то одно, то другое решенье.
Вдруг Мессап, что держал два дрота с жалом железным
Гибких в левой руке, замахнулся одним и направил
490Метким броском в Энея его, налетевши нежданно.
Встал на месте Эней и, согнув колени, укрылся
Весь за огромным щитом, — и дрот лишь маковку шлема
Снес у него и с гребня сорвал мохнатую гриву.
Пуще коварство врага распалило ярость героя.
495Видит он: вновь и вновь колесницу кони уносят, —
И, громовержца призвав на алтарь взглянуть, оскверненный
Попранной клятвою, сам устремился в толпу италийцев,
Страшную сечу меж них учинил, разя без разбора,
Гнева узду отпустив, благосклонным сопутствуем Марсом.
500В песне кто из богов мне о грозной поведает сече,
Гибели горькой вождей, которых по полю гнали
В свой черед то троянский герой, то рутул отважный?
Ты ли, Юпитер, хотел племена, которым навеки
Мир уготовил ты сам, испытать великой войною?
505Только лишь, в битву вступив, Эней напал на Сукрона,
Встали на месте бойцы, задержался натиск троянцев;
Сбоку ударил герой, и недолго противился рутул:
В ребра вонзился клинок и принес мгновенную гибель.
Турн Амика в тот миг, когда конь его сбросил, на пику
510Принял в пешем бою, и следом брата Диора
Острым железом сразил; отсеченными их головами
Он колесницу свою украсил и дальше умчался.
Предал смерти Эней Танаиса, Цетега и Тала,
Против троих сражаясь один, и за ними Онита
515(Был он, несчастный, рожден Перидией отцу Эхиону).
Турн ликийцев двоих, пришедших с Фебовых пашен [979]
Братьев родных, распростер, и аркадца Менота — напрасно
Тот ненавидел войну и на Лерне [980], рыбой обильной,
Жил ремеслом рыбака в дому убогом, не зная
520Тягот богатства, с отцом, засевавшим наемную ниву.
Словно огонь в сухостойном лесу, с двух сторон запаленном,
С ревом несется вперед по кустам низкорослого лавра,
Словно потоки в горах, водопадами с круч низвергаясь,
Пеной покрыты, стремят на равнину ревущие воды,
525Все на своем сметая пути, — так оба героя
Турн и Эней, несутся сквозь бой. Теперь до предела
Ярость наполнила грудь, и привыкшие только к победам
Рвутся сердца; разят лишь теперь они с полною силой.
Камень, обломок скалы, метнул троянец в Муррана;
530Прадедов, дедов своих именами Мурран похвалялся,
Ибо весь его род царил на землях латинских,
Но с колесницы низверг его Эней, и под нею
Между колес повлеклось на вожжах его тело, и кони
Долго топтали его, позабыв о хозяине в бегстве.
535С криком неистовым Гилл напал на Турна, но рутул
Пикой встретил врага и в висок золоченый ударил:
Шлем пробило копье и в мозгу пронзенном застряло.
Мощь руки, о Крефей, между греков храбрейший, от Турна
Не охранила тебя, и тебя, Купенк, от Энея
540Боги твои не спасли [981]: под удар налетевшего тевкра
Грудь ты подставил, и щит не сберег злосчастного медный.
Пашни Лаврента в тот день и тебя, Эол, увидали,
Как ты навзничь упал и простерся, руки раскинув,
Ты, кого не могли погубить ни фаланги аргивян,
545Ни великий Ахилл, разрушитель Приамова царства.
Здесь ожидал тебя смерти предел: был дом твой под Идой,
Был в Лирнессе твой дом, а могила — в полях под Лаврентом.
Друг ко другу лицом повернулись враги: италийцы,
Тевкры все, и средь них Мнесфей с отважным Серестом,
550Храбрый Азил и могучий Мессап, коней укротитель,
Тусков полки и конный отряд аркадца Эвандра, —
Каждый являет в бою высочайшую сил своих меру,
Отдыха воинам нет, не медлит упорная битва.
Новый прекрасная мать тут внушила замысел сыну:
555Чтобы к стенам он пошел, повернул против города войско,
Чтобы скорее сломил пораженьем внезапным латинян.
Сам он, когда меж рядов по следу Турна носился,
Все озирая кругом, увидал, что покоится в мире
Город, вине вопреки, и великой войною не тронут.
560Сердце Энею зажгло виденье большего боя.
Кликнув Сергеста к себе и Мнесфея с отважным Серестом,
Встал герой средь вождей на холме, и сбежались немедля
Тевкров отряды к нему и вокруг столпились, оружья
Не выпуская из рук. И сказал им Эней с возвышенья:
565«Тотчас исполните все, что скажу я. С нами Юпитер!
Бой хоть по-новому мы поведем, но с прежней отвагой!
Город, причину войны, столицу Латина сегодня, —
Если не примут узды, не признают нашей победы, —
Я сокрушу и с землей подожженные кровли сровняю.
570Должен ли ждать я, пока соизволит Турн побежденный
В битву вступить и один на один сойдется со мною?
Здесь и начало, друзья, и конец войны нечестивой!
Факелы дайте: огнем мы принудим латинян к союзу».
Так он сказал, и тотчас же все, соревнуясь отвагой,
575Строятся в клин и к стенам спешат лавиною плотной.
Лестницы вдруг появились в руках и горящие ветки.
Мчатся к воротам одни, убивают стражу у входов,
Копий и стрел пеленой застилают небо другие;
Руку из первых рядов Эней к стенам простирает,
580Громко Латина корит в том, что дважды вражду разжигал он,
Дважды союз разрывал, и клянется, богов призывая,
В том, что и ныне его против воли заставили биться.
В городе тотчас раздор между граждан испуганных вспыхнул:
Требуют те отворить перед войском дарданским ворота
585И за собою влекут на стены старца Латина;
Эти оружье несут, к обороне готовясь упрямо.
Так порою пастух, нашедший в скважистом камне
Диких пчел, выкуривать их принимается дымом;
В страхе за царство свое, облетают пчелы вслепую
590Стан восковой и гнев свой сильней разжигают жужжаньем,
Едкий запах меж тем по проходам течет, и гуденье
Слышится в полой скале, и дым подымается к небу.
Новое горе тогда истомленных постигло латинян,
До основанья Лаврент потрясло оно скорбью нежданной:
595С кровли едва увидав, как враги стремятся на приступ,
Мечут огонь на крыши домов и влезают на стены,
И не противятся им, не дерутся рутулы Турна, —
Тотчас царица сочла, что погиб в сраженье несчастный
Юноша. Разум ее помутился от боли внезапной:
600Громко причиной всех бед и началом себя именует
В скорбном безумье она и ведет бессвязные речи;
После, решив умереть и покров разорвав свой пурпурный,
Вяжет к балке сама безобразную смертную петлю.
Скоро об этой беде узнали латинские жены.
605Пышные кудри свои растерзала Лавиния первой,
Щеки себе расцарапала в кровь, — и, наполнив чертоги
Воплями, женщины все предались неистовой скорби.
Горькая весть из дворца по всему разлетелась Лавренту.
Падают духом бойцы; Латин разрывает одежды;
610Смертью жены потрясен и крушеньем города скорым,
611Пылью нечистой себе осыпает седины несчастный.
612 [982]
614Тою порой воинственный Турн по краю равнины
615Редких гнал беглецов, — но уже не с прежним усердьем,
И ликовал уж не так, когда кони врага настигали.
Вдруг до него донеслись непонятного полные страха
Вопли по ветру; и вот напряженным ловит он слухом,
Как зловещий растет в смятенном городе ропот.
620«Горе мне! Вновь отчего оглашаются стены стенаньем?
Чьи это вопли сюда из далекого города слышны?»
Молвив, коней задержал, натянув поводья, безумец.
Тотчас богиня-сестра, что, приняв обличье Метиска,
Место возницы заняв, колесницей правила брата,
625Молвит ему вперекор: «Истребляй троянских пришельцев
Здесь, где дорогу тебе открывает впервые победа.
Чтобы дома защищать, бойцы другие найдутся.
Пусть италийцев Эней в упорной преследует битве, —
Мы беспощадной рукой предавать будем смерти троянцев:
630Ты ни убитых числом не уступишь дарданцу, ни славой».
Турн отвечал:
«О сестра, тебя я узнал, как только искусно
Ты договор заключить помешала и ринулась в битву;
Тщетно ты хочешь меня обмануть, о богиня. Но кто же
635С неба тебя из богов послал на труды и на муки?
Брата ль несчастного ты прозреваешь жестокую гибель?
Что же мне делать теперь? Где сулит спасенье Фортуна?
Звал нас на помощь Мурран, на моих глазах умирая;
Не оставалось друзей у меня дороже Муррана, —
640Но и могучий Мурран погиб под ударом могучим.
Уфент несчастный пал, не желая позор наш увидеть,
Ныне и телом его и оружьем владеют троянцы.
Я ли стерплю, чтобы враг (лишь этого нам не хватало!)
Жег дома? Я ли Дранка навет не смогу опровергнуть?
645Эти неужто поля бегущим Турна увидят?
Так ли гибель страшна? Вы ко мне благосклонны пребудьте,
Маны, коль скоро богов небесных мне воля враждебна!
К вам с непорочной душой я сойду, не запятнанный гнусной
Этой виной и дедов моих достойный великих».
650Так говорил он. Но вот сквозь толпу врагов пролетает
Пеной покрытый скакун, и, стрелою в голову ранен,
Сакет несется на нем, окликая по имени Турна:
«Сжалься над нами, Турн! На тебя лишь осталась надежда!
Молнией меч Энея разит, угрожает пришелец
655В прах низвергнуть и сжечь пожаром твердыню латинян.
Факелы вражьи летят на кровли. Все италийцы
Взор обращают к тебе. Латин решиться не может,
С кем договор заключить, кого назвать ему зятем.
Та, что преданней всех тебя любила, — Амата
660Жизни лишила себя и мир покинула в страхе.
Только Мессап и отважный Атин защищают ворота,
Дать пытаясь отпор отовсюду рвущимся тевкрам.
Вкруг железной стерней клинки врагов вырастают.
Ты же на поле пустом колесницу гонишь напрасно».
665Замер Турн, поражен событий новым обличьем,
Молча вокруг озирается он. Воедино сливаясь,
В сердце бушуют сильней и стыд, и скорбь, и безумье,
Вера в доблесть свою и любовь, распаленная местью.
Только лишь сумрак исчез и вернулась к разуму ясность,
670Взоры горящие Турн обратил к стенам и воротам
И с колесницы своей обозрел в тревоге твердыню.
Там уже огненный вихрь, пожирая доски настилов,
К небу взметнулся, клубясь над пожаром охваченной башней:
Сам он построил ее из надежно сколоченных бревен,
675Снизу колеса подвел и мосты перекинул высоко.
«Рок побеждает, сестра! Теперь нельзя уже медлить!
Бог нас зовет и злая судьба — так пойдем же за ними.
Твердо решил я вступить в поединок с Энеем и горечь
Смерти узнать. Но в позоре меня не увидишь ты больше!
680Только позволь мне, молю, отдаться ярости вольно!»
Так он сказал — и скорей с колесницы спрыгнул на землю,
Ринулся в гущу врагов, покидая печальную нимфу,
И, разрывая ряды, сквозь мечи и копья помчался.
Так тяжелый утес, оторвавшись от горной вершины,
685Рушится с круч, иль подмытый дождем, или сваленный ветром,
Или древностью лет неприметно подточенный снизу;
Прыгая, катится он по кремнистым стремнинам в долину,
Злобною силой гоним, и в пути за собой увлекает
Скот, и леса, и людей, — и так же, ряды разметая,
690Рутул несется к стенам, туда где от пролитой крови
Влажной стала земля, где свищут в воздухе копья.
Знаки рукой подает он друзьям и громко взывает:
«Рутулы, стойте! И вы удержите, латиняне, копья!
Что ни готовит судьба — все мое! Договор оскверненный
695Мне за всех искупать, мне решать эту тяжбу оружьем».
Все расступились бойцы, посредине очистив пространство.
Сам родитель Эней, лишь услышал противника имя,
Стены покинул тотчас, городскую покинул твердыню;
Все, что могло задержать, он спешит иль прервать, иль окончить,
700Радости полный, встает, звеня доспехами грозно;
Словно Афон, огромен герой, словно Эрикс иль даже
Словно отец Апеннин, возносящий седую от снега
Голову в небо, где вихрь мохнатые падубы треплет.
Вот уже рутулы взор обратили к Энею, и следом
705Все троянцы и все италийцы — те, что на стенах
Сверху стояли, и те, кто снизу бил в них тараном,
С плеч поснимали щиты. Сам Латин дивится, увидев
Вместе могучих мужей, рожденных в разных пределах
Мира земного и здесь для последней сошедшихся битвы.
710Оба врага между тем, едва опустела равнина,
Издали копья метнув, друг на друга бегом устремились:
Звонко столкнулись щиты, и Марсов бой разгорелся.
Тяжко стонет земля, ударяет чаще и чаще
В битве клинок о клинок; все смешалось — и доблесть и случай.
715Так иль на Силе крутой, иль на склонах высоких Табурна [983]
Два свирепых быка начинают сраженье, с разбега
Лбом ударяясь о лоб; трепеща, пастухи отступают;
В страхе немом, не мыча, ожидают покорно коровы,
Кто стада поведет, кто станет рощи владыкой;
720С силой оба врага рога друг в друга вонзают,
Кровь широкой струей заливает подгрудки и плечи,
Громким отзвуком рев отдается по рощам окрестным.
Так же медью щитов сшибались оба героя,
Давна сын и Эней, наполняя грохотом небо.
725Сам Юпитер [984]меж тем, уравняв между чашами стрелку,
Взял весы и на них возложил противников судьбы:
Кто из двоих обречен, чья склонится к гибели чаша.
Турн устремился вперед, возомнив, что не встретит отпора,
Меч над Энеем занес и, во весь свой рост распрямившись,
730Сверху обрушил удар. По рядам напряженно глядевших
Воинов крик пробежал. Но сломался меч вероломный,
Сделав напрасным удар и Турна предав. Кроме бегства,
Нет спасенья ему, — и пустился он, Эвра быстрее,
Лишь в безоружной руке рукоять чужую заметил:
735В час, когда бой начался и Турн вскочил в колесницу,
Меч наследственный свой, как преданье гласит, позабыл он
И захватил второпях клинок возницы Метиска.
Честно служил этот меч, пока разбегались в испуге
Тевкры, но только лишь он скрестился с железом Вулкана,
740Тотчас же смертная сталь, словно хрупкий лед, раскололась, —
Только на желтом песке заблестели тускло осколки.
Турн, обезумев, бежит, стремится к дальнему краю
Поля, несется то здесь, то там вслепую по кругу,
Тевкров густые ряды отовсюду его обступают,
745Здесь — широкая топь, там — стена преграждает дорогу.
Столь же проворно Эней, хоть в колене, стрелою пронзенном,
Боль мешает подчас и шаги замедлять заставляет,
Гонится, гневный, бежит по пятам за трепещущим Турном.
Так за оленем, когда он рекой от леса отрезан,
750Или обложен кольцом пугающих перьев [985]пурпурных,
Мчится охотничий пес, настигая с лаем добычу;
Зверя страшит и обрыв, и коварный заслон; все по тем же
Он пробегает путям, но, не зная устали, умбрский
Гонится пес и, готовясь вот-вот вцепиться клыками,
755Щелкает пастью — но зря: только воздух пустой он хватает.
Шум вокруг поднялся; берега и озеро вторят
Крикам толпы, и небесный свод оглашается воплем.
Турн кричит на бегу, окликая всех поименно
Рутулов, просит друзей, чтобы меч ему дали привычный.
760Смертью Эней любому грозит, кто только посмеет
Выйти вперед из рядов, и врагов он пугает дрожащих
Тем, что разрушит Лаврент, и летит, невзирая на рану.
Пятый замкнули они уже круг, пять раз пробежали
Путь свой туда и назад: ведь не ради ничтожной награды
765Так состязались они, но о жизни спорили Турна.
Дикая в поле росла посвященная Фавну олива;
Прежде чтили ее мореходы и, спасшись от бури,
Богу Лаврента дары меж горьких вешали листьев
Иль по обету сюда одежды свои приносили.
770Но без вниманья к тому, что священным дерево было,
Тевкры срубили его, расчищая равнину для битвы.
Ныне же в нем Энея копье торчало, и цепко
Корень жало держал, что в него с разлета вонзилось.
С силой налег Дарданид, из дерева вырвать пытаясь
775Пику, чтоб ею настичь того, за кем он напрасно
Гнался доселе. Но Турн, обезумев от страха, промолвил:
«Сжалься, о Фавн, я молю, и ты, Земля всеблагая,
Крепче держите копье, если чтил я ваши святыни,
Те, что ныне войной осквернило пришлое племя!»
780Так он сказал, не напрасно воззвав к божественной силе:
Долго мешкал Эней и боролся с цепким обрубком,
Но из древесных тисков даже он могучей рукою
Пику вырвать не мог. А пока он старался и бился,
Давна бессмертная дочь, в обличье возницы Метиска,
785Вышла вперед и меч подала бегущему брату.
В тот же миг, негодуя на то, что дозволено дерзкой
Нимфе вмешаться, копье вырывает из корня Венера.
Вновь оружьем враги и собою вновь овладели:
Турн — уповая на меч, и Эней — копьем своим грозен,
790Встали, дыша тяжело, лицом к лицу для сраженья.
Молвил меж тем всемогущего царь Олимпа Юноне,
Сверху из туч золотых на битвы смертных взиравшей:
«Где же конец, о жена? Что еще тебе остается?
Знаешь ведь ты, и не споришь сама, что знаешь: на небе
795Будет Эней Индигент, судьбой до звезд вознесенный. [986]
Что замышляешь ты вновь, на что надеешься, прячась
В тучах? Пристало ль тебе стрелою смертною ранить
Бога и отнятый меч — без тебя что могла бы Ютурна? —
Турну опять возвращать, побежденных силы умножив?
800Так не упорствуй, прошу, и к моим склонись увещаньям,
Чтоб не точила тебя безмолвная боль, пусть польются
Горькие пени твои из сладостных уст предо мною.
Мы до предела дошли. По морям ты могла и по суше
Тевкров бросать, могла ты разжечь несказанные войны,
805Скорбными воплями дом вместо брачных песен наполнить.
Дальше идти запрещаю тебе!» Так начал Юпитер.
Взоры потупив, ему Сатурна дочь отвечала:
«Верь, о Юпитер, твоя мне, великий, ведома воля:
Лишь повинуясь тебе, я покинула землю и Турна,
810А не то бы меня ты не видел меж туч одинокой,
Все готовой снести, — нет, одета огнем, между ратей
Встала бы я и на гибельный бой увлекла бы троянцев.
Да, признаюсь, это я убедила Ютурну на помощь
Брату прийти и на многое ей дерзнуть разрешила
815Ради него, — но ни лук, ни копье ей брать не велела.
В этом тебе я клянусь беспощадного Стикса истоком,
Ибо пред ним лишь полны небожители страхом священным.
Что ж, я теперь отступлю, ненавистные битвы покину.
Но заклинаю: хоть то, что не связано рока веленьем,
820Сделай для Лация ты, для величья Сатурнова рода.
Пусть примирятся враги, пусть на счастье празднуют свадьбу,
Но, с пришлецами союз на любых заключая условьях,
Древнего имени пусть не меняет племя латинян;
Тевкрами ты не вели иль троянцами им называться,
825Речь ли родную менять, в чужеземное ль платье рядится.
Лаций да будет всегда, и веками пусть царствует Альба,
Римский да будет народ италийской доблестью мощен.
Трои нет. Так дозволь, чтобы с ней даже имя исчезло».
Молвил с улыбкой в ответ людей и мира создатель:
830«Вправду Сатурну ты дочь и сестра Юпитеру, если
Сердце твое бушует таким неистовым гневом!
Но позабудь и былую вражду, и напрасную ярость:
Просьбу исполню твою. Побежденный, сдаюсь добровольно.
Пусть и нравы отцов, и язык сохранят авзониды
835С именем прежним своим. Пусть останутся в Лации тевкры,
Но растворятся средь них. Учрежу я обрядов священных
Чин, единый для всех, и свяжу народы наречьем.
Род в Авзонийской земле возникнет от смешанной крови,
Всех благочестьем своим превзойдет бессмертных и смертных
840Этот народ и тебя почитать всех усерднее будет».
Тут, не переча ему, укротила дух свой Юнона,
С неба сошла за супругом вослед и покинула тучи.
Это свершив, на другое Отец помышленья направил:
Хочет из битвы изгнать он пособницу брата — Ютурну.
845Есть две гнусных сестры, близнецы по прозванию Диры,
Мрачная Ночь родила вместе с третьей сестрою, Мегерой,
Дочерью Тартара, их, и таких же извивами гадов
Дир оплела, и дала им крыла, что ветер взметают.
Подле престола Отца, у порога сурового бога
850Ждут приказов они, насылают на смертных недужных
Страх, если царь богов иль болезнью, иль гибелью хочет
Их покарать, иль войной устрашает город виновный. [987]
С неба одной из сестер на проворных крыльях спуститься
Бог повелел и предстать пред Ютурной знаменьем грозным.
855Взмыла она и к земле понеслась в стремительном вихре;
Так стрела в облаках, с тетивы сорвавшись со свистом,
Мчится: ее напитал ядовитым соком парфянин,
Или кидон, чтобы раны врагов исцеленья не знали;
Глазу незрима, стрела рассекает скользящие тени, —
860Так же на землю с небес проносилось Ночи отродье.
Издали строй увидав илионский и Турна отряды,
Сжалась тотчас же она, обернулась малою птицей,
Что на могильных холмах иль на кровлях домов опустелых
Часто сидит по ночам и поет зловещую песню.
865Облик той птицы приняв, перед Турном кружиться и виться
С шумом стала она и о щит колотиться крылами.
Страх цепенящий сковал ослабелое рутула тело,
Волосы вздыбил испуг, и голос в горле пресекся.
Шумной Диры полет и крыла издалека узнала
870Турна сестра, и волосы рвать принялась она в горе,
Щеки следами ногтей осквернять и грудь — кулаками.
«Чем теперь тебе, Турн, сестра поможет родная?
Что мне, упорной, еще остается? Каким ухищреньем
Жизнь тебе я продлю? Как противиться чуду такому?
875Я оставляю борьбу. Не множьте, гнусные птицы,
Ужас мой: узнаю я погибельный шум и удары
Ваших крыл. Твой надменный приказ, о великий Юпитер,
Внятен Ютурне! Ты так за девство мое заплатил мне?
Вечную жизнь для чего ты мне дал? Почему у несчастной
880Отнят смерти удел? Ведь конец положить этой муке
Я бы могла и к теням спуститься спутницей брата.
Нет, я бессмертна! Но что мне будет по-прежнему мило,
Брат, без тебя? Какая земля распахнет столь глубоко
Недра свои, чтобы я, богиня, к манам низверглась?»
885Молвила так и, чело голубым покровом окутав,
С горестным стоном в реке богиня скрылась глубокой.
Турна троянец теснит, потрясая могучею пикой
С древком, огромным, как ствол, и молвит с сердцем суровым:
«Что же ты медлишь опять? Каких уверток ты ищешь?
890Время не резвостью ног, но оружьем нам потягаться!
Можешь любое принять обличье, можешь на помощь
Все призвать, чем сильна иль отвага твоя, или хитрость,
Птицей ли к звездам взлететь иль укрыться в пещерах подземных».
Турн отвечал, покачав головой: «Твоих не боюсь я
895Громких угроз: лишь богов я боюсь и вражды громовержца».
Речь он прервал, огляделся вокруг и камень увидел,
Камень старинный, большой, посредине положенный поля
Знаком межи и судьей, если тяжба о пашнях случится;
На плечи только с трудом его взвалили б двенадцать
900Самых могучих мужей из рожденных ныне землею.
Камень дрожащей рукой схватил герой и с разбега
Бросил в Энея его, во весь свой рост распрямившись.
Но ни вперед выходя, ни спасаясь бегством, ни камень
Тяжкий подняв и метнув, — себя не помнил несчастный,
905Кровь леденела в груди, подгибались ноги в коленях.
Камень его потому, в пустоте напрасно вращаясь,
Все расстоянье не мог пролететь и ударить Энея.
Словно ночью во сне, когда смежает нам веки
Томный покой, и мерещится нам, что стремимся мы жадно
910Дальше бежать, но вотще; ослабев от первых усилий,
Никнем мы, цепенеет язык, и уж нам непокорны
Голос и слово, и сил привычных лишается тело.
Так же и Турн, куда бы свой путь ни направил отважно,
Нет ни в чем успеха ему от богини зловещей.
915Чувства мятутся в душе у него; на друзей и на город
Смотрит он, медлит, дрожит, занесенной пики пугаясь,
Ни к отступленью пути, ни для боя сил не находит,
Нет колесницы нигде, и сестры-возницы не видно.
Враг роковое копье перед медлящим Турном заносит,
920Целится, чтобы верней его направить, — и мечет,
Тело вперед устремив. Осадным пущен оружьем,
Камень грохочет не так, не таким рассыпается громом
Молнии грозный удар. Подобна черному вихрю,
Пика летит и гибель несет и, щит семислойный,
925Круглый снизу пробив, разорвав у края кольчугу,
Мышцы бедра пронзает насквозь. Подсеченный ударом,
Турн колени согнул и поник на землю, огромный.
Вскрикнули рутулы все — и на голос ответили гулом
Горы, и рощи вокруг вернули отзвук протяжный.
930Взор смиренный подняв, простирая руку с мольбою,
Молвил Турн: «Не прошу ни о чем: заслужил я расплаты.
Пользуйся счастьем своим. Но если родителя горе
Может тронуть тебя, то молю я — ведь старцем таким же
Был и отец твой Анхиз — пожалей несчастного Давна,
935Сына старцу верни или тело сына, коль хочешь.
Ты победил. Побежденный, к тебе на глазах авзонийцев
Руки простер я. Бери Лавинию в жены — и дальше
Ненависть не простирай». Эней, врага озирая,
Встал неподвижно над ним, опустил занесенную руку…
940Медлит герой, и склоняют его к милосердью все больше
Турна слова — но вдруг на плече засверкала широком
Перевязь. Вмиг он узнал украшенья ее золотые:
Раной смертельной сразил Палланта юного, рутул
Снял прекрасный убор и носил на плече его гордо.
945Видит добычу врага, о потере горестной память,
Гневный Эней — и кричит, загораясь яростью грозной:
«Ты ли, одетый в доспех, с убитого сорванный друга,
Ныне уйдешь от меня? Паллант моею рукою
Этот наносит удар, Паллант за злодейство взимает
950Кровью пеню с тебя!» И, промолвив, меч погрузил он
С яростью в сердце врага, и объятое холодом смертным
Тело покинула жизнь и к теням отлетела со стоном.
вернуться
970
Стих 83. Орифия— жена северного ветра Борея.
вернуться
971
Стих 91. …в волны Стикса клинок погрузив… — Согласно верованиям древних, меч, закаленный в воде Стикса, не мог ни переломиться, ни притупиться.
вернуться
972
Стих 120. …увенчавши вербеной. — Римский обычай: особые жрецы, совершавшие обряды заключения мира или объявления войны, венчали голову сорванной на Капитолии вербеной. Но уже Сервий замечает по поводу этого стиха: «Однако мы уже неправильно именуем вербеной всякую освященную зелень: и лавр, и оливу, и мирт».
вернуться
973
Стих 164. …внуков Солнца… — Марика, мать Латина, отождествлялась, по свидетельству Сервия, с дочерью Солнца Цирцеей.
вернуться
974
Стих 200. …Отец, освящающий молнией узы! — Юпитер, поражающий клятвопреступников, нарушителей договора.
вернуться
975
Стих 347. Долон. — троянский герой, убитый Диомедом, когда он шел в ночную разведку к ахейскому стану («Илиада», X, 314 и след.).
вернуться
976
Стих 366. Эдонийский— фракийский (от названия горы Эдон).
вернуться
977
Стих 401. Пеаниды— врачеватели, потомки Пеана, божественного врачевателя.
вернуться
978
Стих 474. Атрий— открытый внутренний дворик римского дома; в середине его всегда находился бассейн (первоначально — для сбора дождевой воды).
вернуться
979
Стих 516. Фебовы пашни— Имеется в виду Ликия, где в городе Патаре был знаменитый храм и прорицалище Аполлона (Феба).
вернуться
980
Стих 518. Лерна— река в Аркадии.
вернуться
981
Стихи 539–540. …тебя, Купенк… боги твои не спасли… — По толкованию Сервия, Купенк — жрец; его не спасли боги, служителем которых он был.
вернуться
982
Стихи 612–613. Эти строки, повторяющие стихи 471-42 книги XI, являются позднейшей вставкой.
вернуться
983
Стих 715. Сила— см. примеч. к «Георгикам», III, 219. Табурн. — См. примеч. к «Георгикам», 11, 38.
вернуться
984
Стих 725. Сам Юпитер… — Образ Юпитера, взвешивающего судьбы сражающихся, заимствован у Гомера («Илиада», VIII. 60–74; XXII, 209–213).
вернуться
985
Стих 750. Пугающие перья— Цепочкой красных перьев оцепляли лес, где травили зверя.
вернуться
986
Стих 795. …будет Эней Индигет, судьбой до звезд вознесенный. — Юпитер предсказывает обожествление Энея. Культ Энея Иидигета — культ Энея как местного бога.
вернуться
987
Стихи 845–852. Диры— по большей части преданий, то же, что фурии — обитающие в подземном царстве (см. «Энеиду», VI, 280). По преданию, использованному здесь Вергилием, в Тартаре находится только Мегера; Тизифона же и Аллекто — в преддверии Олимпа.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: