Меня беспокоит: Олай Атом знает, что рыжий был со мной на Ирдале, что рыжий знает о контактах с Стратегами. Но знает ли он о письме и угрозах Анамгимара? Если догадывается, то только шаг отделят меня от гибели: ничего не расскажет тот, кто ничего не знает, а еще ничего не расскажет мертвец. Я изначально был согласен на эти условия. Но не потянуть бы за собою Рокше.

Тоска. Напиться что ли?

Рука потянулась к бутылке и опустилась: ох как, как смотрел на меня рыжий, застигая с бокалом в руках. Каждый взгляд, словно ведро холодной воды на голову. И Фориэ тоже смотрела с неприятием на то, как я напиваюсь. Во время приватной нашей беседы, меня, дурака пьяного еще и несло... вспомнить стыдно. И если она придет...если только придет... я не знаю куда стану прятать глаза.

— Рокше!

Рыжий вышел на зов, оперся спиной на стену, сложил руки на груди, посмотрел — весь внимание. И по-прежнему в скромной шкурке, похожей на курсантскую форму и покроем и цветом.

Вроде и принял подарок: подписал бумаги, носит фамилию Эль-Эмрана, с торговцами ведет себя, словно мальчик из хорошей семьи — со скромным достоинством, не нарушая этикета.

Атом во время первой встречи с мальчишкой только удивленно брови вскидывал, спрашивал меня, где я нашел такого. В то что мы родня глава Совета, увы, не поверил. После, наедине, старик признался: сначала решил, это блажь представить мальчишку наследником, но подумав понял — разумно. Преемник мне нужен.Одобрил и мимоходом заметил, что чувствуется в рыжем порода и стержень.

— Рокше, вино ... вылей, — попросил я. — А то напьюсь.

Он отлепился от стены, сделал пару шагов, взял бутыль и вышел; я услышал, как забулькало в стоке вылитое вино.

Вот и все, конец соблазну. Я сглотнул ком. А во рту-то помойка.

Рыжий вернулся.

— Что-то еще?

— Таблетки принеси. Они на тумбочке Голова раскалывается...

Он принес, двигаясь как обычно, бесшумно. Даже стакан с водой подал — запить. Сел напротив, закинул ногу на ногу, пальцы рук сплел в замок на коленке.

Невысокий, тонкий в кости, иногда кажется хрупким. Волосы — пламенного оттенка, и только в сумерках сравнимы с насыщенным цветом апельсиновой корки. Лицо с довольно правильными чертами; по сравнению с цветом волос кажется бледным. Вот нос длинноват, а серые глаза в пушистых ресницах — лисьи.

Ну, и где тут порода? Хотя девкам он нравится. Что на Ирдале, что на Рэне — смотрят с интересом, улыбаются. Хотя — на что тут смотреть? На что?

А еще временами грезится: где-то я его раньше видел. Пытаюсь вспомнить — и не могу. Перебираю в памяти всех известных мне родовитых торговцев, пытаясь понять, кто мог прижить ребенка от ирдалийки, и натыкаюсь на глухую стену.

А его мать ирдалийка. Это известно точно. Во время последнего откровенного разговора с медиком, когда уже было ясно, рыжий летит со мной, Элоэтти сказал об этом прямо. О том, что поначалу парня приняли за модификанта — рассказал тоже.

Поначалу казалось — этих вводных хватит, чтобы выйти на след. Ирдалийские женщины на Раст-эн-Хейм — товар редкий. Появление огненно — рыжей девчонки на торгах — уже событие. Редких, золотых девочек торговцы любят. Кто-то и в жены берет. Кто-то оставляет в роли наложницы, дабы не обидеть родню первой, второй и третьей жены, но балует, сам становясь золотой рыбкой. И тех, кто согласился бы оторвать от дома ребенка любимой женщины, да еще опоить зельем отнимающим память — я среди них не знаю. Или заблуждаюсь? Или все это — злые бабьи интриги? Хотя...

Женщина ребенка конкурентки, если решимости придушить недостало, спровадила бы в трущобы. И если траты на оноа я, в принципе, был способен признать необходимостью, то оплата обучения в Академии — широкий жест. И бессмысленный.

Вспомнилось, как я обещал Рокше докопаться до правды — о том кто он и откуда. Нагрузившись форэтминским по самые уши, решил, что это будет легко. Но просчитался: забыл что об некоторых вещах люди будут молчать — хоть живьем режь их. Ни один из торговцев не признается, что кому-то из них родословную эрмийцы подпортили. А модификациями человеческого генома балуются в известной вселенной только они.

Задал задачку мне рыжий! Впрочем, не он, это я сам: азарт толкнул под руку. Стоило Азизу поманить тайной, как я сделал стойку.

Неожиданно пузырем воздуха из-под воды всплыла картинка, и лопнула, оглушая: Холера-Азиз пытался держать себя в руках, беседуя, мешал правду и ложь: подрагивали пальцы на прозрачном стекле стакана, в скудном освещении не бросалась в глаза стариковская бледность.

Мне казалось — обрюзг и обмяк Холера, пора бы уже на покой, и я даже не обратил внимания, насколько жилье Каэнни пропахло страхом. Старик старался держать себя в руках, но в мелочах прокалывался. Я, дурак был занят только собой. Взгляд мне застилала особая миссия — мысленно я уже вел переговоры с Алашаваром.

Обратить бы мне внимание на слишком быстрые ответы, на то, что Азиз прячет глаза, на то, что рука его дрожит, а зубы стучат о стекло стакана. Что-то старик знал. И чем-то был смертельно напуган. Но упорно подсовывал рыжего. Словно пытался опасность отвести. От него? От себя?

— Что тебя беспокоит?

Отмахнуться бы от вопроса, как от назойливой осенней мухи, но нельзя.

— Поиск, — выдохнул я, зацепившись за спасительную мысль.

Поиск и в самом деле меня беспокоил. Где-то там, на втором — третьем плане.

— Неужели так сложно? — усмехнулся парень.

Мне захотелось стереть усмешку с его губ. Не кулаками, нет. Кулаками — примитивно и глупо.

— Суди сам. Система — тройная. Один из компонентов — черная дыра.

Он присвистнул. Тихонечко. Потер ладонь о ладонь.

Я добавил:

— Алашавар сказал, что в той системе было уже четыре экспедиции разведки. Пытались найти, что само легло в руки Ордо. Не нашли. Словно в системе никогда не было флота. Вот и думаю — как искать будем.

Рокше неожиданно вздрогнул, посмотрел на меня, прищурившись.

— Я хотел спросить. Ты когда говорил с Алашаваром, ничего странного не заметил?

И замолк, покусывая губы. Таким, нервным, напряженным я видел его лишь один раз — когда он пришел в мою палату с расспросами. Но сейчас-то что за резон ему так волноваться?

Меня словно пружиной подбросило. Я сел рядом с рыжим, положил руку ему на плечо, чуть сжал.

— Что с тобой, Рокше?

Он мотнул головой, прикрыл глаза, я почувствовал, как по его телу прошла нервная дрожь. Подумалось — не ответит. Но рыжий заговорил, прежде отодвинувшись от меня и повернувшись ко мне лицом.

— Во время беседы с Алашаваром, у тебя не возникало ощущения, что ты — марионетка, а он — кукловод?

Я мотнул головой. Кукловод? Бездна! Что это рыжему примерещилось?

Вспомнились наши беседы: ровный выдержанный конструктивный тон. Алашавар знал цену словам и интонациям. Чувствовалась в нем сила. Уважение к себе и собеседнику.

Хорошо мы с ним поговорили. Из торговцев так поговоришь не с каждым. С подобной простотой и достоинством держали себя лишь Олай Атом и Хаттами Элхас. Вот в ком чувствовалась порода! Аристократы до мозга костей.

— Рокше, ты бредишь?

Он отодвинулся еще. Взглянул прямо в глаза.

— Нет, но мороз по коже, как вспоминаю. Ты же знаешь, меня перепутали с модификантом на базе. Он взялся разобраться... удостоил аудиенции...

Мальчишка поежился, замолчал, опустил взгляд. С заметным трудом заставил себя заговорить, продолжая:

— Когда он спрашивал, я — отвечал на все вопросы. Не мог молчать. Не мог лгать. Алашавар смял мою волю так, будто у меня ее никогда не было. Думаю, прикажи он мне убить себя — и я бы убил... Он вывернул меня наизнанку. А потом сказал охране, что я не опасен.

— Допрос — всегда нелегко. Устал. Перенервничал... — Я успокаивал рыжего, а сердце болезненно сжалось. Безотчетный, нерациональный страх заполз в душу.

— Знаешь, я почти забыл об этом. Сегодня вспомнилось — когда генерал проходил мимо, от него веяло холодом. Он и Алашавар в этом так схожи...