Сонда дизайнерским взглядом оценила оформление салона, подумала о том, что можно было бы добавить, а от чего избавиться, и пришла к выводу, что выглядит он совсем не плохо. Правда, оптимизма у нее от этого не прибавилось.

Всю дорогу она старалась не показать своего удрученного состояния Дайан, и на это у нее ушли последние силы. Сонда надеялась, что сможет выдержать примерку наряда, не вызывая у матери ненужных подозрений, но единственным ее желанием было взять первое попавшееся платье и уйти с ним, даже если она будет выглядеть в нем как пугало. Сонде стоило больших усилий уговорить Дайан не подниматься с ней, а подождать ее внизу, и, оставив мать с Дэвидом пить кофе, она отправилась выбирать платье.

Второй этаж салона немного поднял ей настроение. Всегда приятно смотреть на красивые вещи. Девушка прошла вдоль первого ряда манекенов. На них красовались самые модные модели: платья-мини с огромным шлейфом, усыпанным стразами «Сваровски»; элегантные прямые платья из парчи цвета слоновой кости с причудливыми узорами; платья, которые состояли, казалось, из одних лишь кружев… Сонда полюбовалась оригинальным дизайном платьев и направилась ко второму ряду. Мода — модой, но пышные классические платья привлекали ее гораздо больше экстравагантных моделей.

Она остановилась на наряде с открытым кружевным верхом и воздушной юбкой из органзы. Девушка в голубом костюме одобрила выбор. Сонда с ее помощью надела платье, подошла к зеркалу и залюбовалась своим отражением. Перед ней стояла яркая брюнетка в наряде, похожем на тот, что носили дамы в стародавние времена. Белый цвет был ей определенно к лицу. Сонда подняла руки и распустила волосы — черная волна хлынула на белоснежные кружева.

— Для полной картины не хватает фаты, туфель и перчаток, — засуетилась девушка в голубом. — Если вы доверяете моему вкусу, могу предложить вам кое-что очень интересное.

Сонда кивнула головой. Лучше она доверит выбор продавцу, чем сама будет полчаса копаться в ворохе свадебных аксессуаров. Несмотря на то, что зеркальное отражение несколько подсластило горькую пилюлю, которую Сонда держала во рту с самого утра, ей все же было грустно.

Она, сама того не желая, представила, что выходит замуж за Кэрри. Что все это белоснежное великолепие из кружев и органзы — для него. Что именно он будет любоваться черными волнами, расплескавшимися по точеным плечам. И его ненасытные губы будут страстно целовать невесту после свадебного обряда… Как жаль, что этим мечтам никогда не стать реальностью! Сонда с трудом утихомирила разбушевавшееся воображение и заставила себя примерить то, что принесла ей девушка в голубом.

Тонкая фата была закреплена на маленькой веточке флердоранжа, усеянной переливающимися стразами. Сонда почти ничего не почувствовала, когда надела на голову это легчайшее сооружение. Флердоранж венком улегся на темных волосах, а фата заструилась по ним прозрачным водопадом. Длинные открытые перчатки из атласа и белоснежные туфли на высоком каблуке завершили наряд. Невеста была ослепительна, только ослеплять и удивлять ей хотелось совсем не своего жениха…

Сонда спустилась вниз и повертелась перед матерью и Дэвидом.

— Замечательно, Сонда, но тебе не кажется… — начала было Дайан.

— Миссис Тальбот, — перебил ее Дэвид. — Думаю, что «но» в этом случае неуместно. Она — само совершенство. Коварство и невинность. Лед и пламя. В общем, — он хитро прищурился, — воплощение противоречия. Выглядит потрясно!

— Ну что за словечки, Дэвид! — возмутилась мисс Тальбот. Неизвестно, что задело ее больше: жаргон Дэвида или то, что он не дал ей высказаться. — Вы, молодежь, говорите высокопарные фразы, перемежая их с сомнительными комплиментами…

— Мама, платье! — напомнила Сонда. Ей совсем не хотелось выслушивать очередную проповедь о чистоте языка. — Или я буду стоять здесь, разряженная как кукла, до второго пришествия?

— Я понимаю, что невестам свойственно нервничать… — Дайан посмотрела на дочь вопрошающим взглядом. — Но ты с самого утра как на иголках. Что-то не так?

— Все в порядке, — отмахнулась Сонда. Если Дайан догадается о причине ее волнения, вторая половина дня будет посвящена урезониванию непутевой дочери. А этого Сонда уже не вынесет. — Скажи, что тебе не нравится в платье?

— А по-моему, Сонда не в себе с самого приезда, — влез Дэвид.

Дайан озабоченно посмотрела на дочь, и Сонде пришлось разыграть полное непонимание.

— Я, между прочим, не каждый день хожу на таких каблуках. У меня ноги немеют, а вы говорите о какой-то ерунде. — Взгляд Дайан не стал менее озабоченным, поэтому Сонда воззвала к тайной слабости матери. — Ты ведь единственная, кто может дать мне дельный совет в этой области. Присмотрись, может, чего-то не хватает…

Дайан проглотила наживку и оглядела дочь со всех сторон.

— У тебя хороший вкус. Впрочем, не удивительно, ты ведь моя дочь… В общем, все отлично. Хотя, по-моему, платье простовато. Его можно оживить — прикрепить к поясу цветок… Розовую или белую розу. Только живую — искусственная будет смотреться вульгарно.

— Отлично, мама. Я не сомневалась, что ты предложишь что-то интересное. — Сонде не терпелось развязаться с покупкой платья, и она была готова на все, что угодно. — Я именно так и сделаю. Итак, вам все нравится?

Дэвид и миссис Тальбот закивали головами.

— Отлично, я иду переодеваться.

— Чулки, Сонда, чулки! — спохватилась Дайан. — Ты наверняка забудешь о белых чулках.

— Я куплю их прямо сейчас, — успокоила ее Сонда и отправилась наверх, радуясь тому, что процесс покупки платья можно считать завершенным.

Хэтти, Хэтти, думала она, глядя на то, как воздушный подол платья исчезает в большой коробке, как мне тебя не хватает. Перед подругой не пришлось бы разыгрывать невесту, озабоченную своим нарядом… Ей можно было поплакаться в жилетку и не бояться услышать назидание…

Но она уехала и, Бог весть, успеет ли на свадьбу Сонды. Может, расскажи она обо всем Хэтти, ей не было бы так тоскливо, как сейчас, когда в душе гуляет холодный ветер одиночества и тучи мрачных предчувствий…

Долгий вечер с Эриком был определенно не самым ярким событием в ее жизни. Они молчаливо потягивали ванильный коктейль, приготовленный Дори, которой хотелось хоть чем-то угодить помрачневшей в последнее время хозяйке.

Эрик озаботился покупкой обручальных колец. В душе Сонда радовалась, что хотя бы это ей не пришлось делать самой. Правда, кольцо ей совершенно не понравилось. В бархатной коробочке лежало тонкое граненое колечко… Свое обручальное кольцо Сонда представляла себе совсем другим: массивным, из белого золота. Впрочем, в последние дни она окончательно погрузилась в равнодушие, поэтому на кольцо отреагировала вымученной улыбкой и фразой вроде «ты угадал, оно прекрасно».

Теперь Эрик молча сидел в ее гостиной, сливаясь с предметами интерьера, и она не могла понять, почему этот человек все еще здесь. Свадебные приготовления окончательно измотали ее. Эрику удалось откреститься от них, сославшись на дела, которых пруд пруди. Сонда понимала, что если она настоит, то Эрику придется помочь ей, но проводить с ним большую часть времени она не была готова.

Теперь, накануне свадьбы она окончательно поняла, что сделала непоправимую ошибку, когда в аэропорту убедила Эрика в том, что ничего не хочет менять. Эта ошибка все еще могла быть исправлена ценой, о которой Сонде даже думать не хотелось. Унизить Эрика отказом перед самой свадьбой было бы чудовищно несправедливо. Это было слишком даже для ее эгоистичной натуры.

Сонда окинула жениха критическим взглядом: красивый голубоглазый блондин, мечта любой поклонницы мыльных опер. Еще месяц назад она находила его привлекательным и даже сексуальным. Не будь проклятого поцелуя в малагасийском лесу, так было бы и по сей день. Но, к сожалению, кое-кто, а именно Кэрри Хэйзи, решил разыграть из себя мачо…

Кэрри угнездился в ее душе как глубокая рана, края которой воспалялись от любого воспоминания. Сонда недоумевала, как она, такая рассудительная и холодная, умудрилась влюбиться в первого встречного, причем далеко не красивого мужчину.