Его крепкая рука буквально выволокла Синтию из машины, и Рамон выругался себе под нос, увидев, как Синтия прикусила губу от боли, ступив на больную ногу.

Еле сдерживаясь, чтобы не застонать, Синтия оперлась на руку Рамона и снова чуть не потеряла сознание – на этот раз не от боли, а от ощущения крепких мускулов под рукой, которые напряглись при ее прикосновении. От Рамона исходила мужская сила, которая вызывала в воспаленном мозгу Синтии странные ассоциации с горячей бронзово-золотистой плотью и возбуждала ее. Но эти ощущения тесно переплетались с физической болью, и Синтия с трудом могла отличить одно от другого.

– Что, очень больно? – недовольно спросил Рамон.

На короткое время Синтия почти отключилась, но ей показалось, что прошла целая вечность. Когда она открыла глаза, ей показалось, что она видит этого мужчину впервые. Болезненные галлюцинации постепенно отделились от тупой физической боли, и скоро лишь она одна превалировала в сознании Синтии.

Какие чудесные зеленые глаза! – восхищенно подумал Рамон. Они так же темнели, когда мы занимались с Синтией любовью. Но сейчас в них были боль, смущение и глубокое отчаяние, и ему снова захотелось расшевелить Синтию.

– Отвечай же! – скомандовал Рамон, чувствуя, что не сможет долго выдержать ее взгляд.

– Очень больно, – призналась Синтия и попыталась несколько раз осторожно согнуть и разогнуть больное колено, прежде чем снова встать на ногу.

Рамону нестерпимо захотелось крепко обнять жену и поцеловать ее, чтобы избавить от невыносимой боли. Но он прекрасно понимал, что не стоит проявлять свои чувства перед женщиной, которая удачно использует трюк с обмороком всякий раз, когда он касается интимных тем. Поэтому он обуздал свой порыв и с интересом наблюдал, как Синтия осторожно пытается наступить на больную ногу. Наконец все получилось как будто удачно, поскольку она ослабила хватку, а потом облегченно перевела дух и отпустила его руку.

– Отлично. А теперь подай мне, пожалуйста, палку.

Этого еще не хватало! – рассвирепел Рамон. Как же я ненавижу эту палку!

– Лучше обопрись на меня, – еле сдерживая ярость, предложил он.

– Нет, я не могу без палки, – упрямилась Синтия.

– Боже, ну почему ты упорно отвергаешь меня, словно я какой-нибудь монстр?!

Гнев ударил Синтии в голову.

– Когда я исчезла, тебя даже не было в стране. Как, по-твоему, я должна истолковать этот факт?

Рамон понял, что она на грани и, если он ответит, ссоры не избежать. Он щелкнул пальцами, подзывая швейцара в форменной ливрее, и тот бегом бросился к нему.

Вот и все, нечего соваться куда не положено, подумала Синтия.

Рамон отдал швейцару короткие распоряжения насчет багажа, потом взял из машины палку и вручил ее Синтии. В угрюмом молчании они направились к дверям отеля – рядом, но на небольшом расстоянии друг от друга, словно чужие.

Интерьер отеля вполне соответствовал представлениям Синтии о том, каким должен быть отель экстракласса. В оформлении полностью отсутствовали кричащие тона, а мягкое и приятное глазу сочетание кремового с зеленым весьма удачно гармонировало с дорогой мебелью красного дерева. Все здесь дышало изысканным шиком, и «Трентон» с его потугами совместить респектабельную элегантность с современностью казался жалкой карикатурой.

Надо сказать, эти наблюдения мало занимали Синтию, когда она очутилась наконец в двухкомнатном люксе вместе с мужчиной, называвшим себя ее мужем. Пожалуй, только теперь, в уединении роскошного номера, она впервые по-настоящему ощутила уязвимость своего положения.

Рамон, по всей видимости, тоже чувствовал себя не лучшим образом. Неловко кашлянув, он повернулся к Синтии и заботливо поинтересовался:

– Ну как, все в порядке?

Совсем нет, хотелось крикнуть Синтии, мне здесь совсем не нравится, я хочу назад в «Трентон», откуда ты меня увез! Но Синтия промолчала – из благоразумия или упрямства, точно она не знала.

– Похоже, ты успел обосноваться здесь, – вместо ответа сказала Синтия, заметив в номере кое-какие вещи, которые явно не могли принадлежать отелю.

– Я приехал вчера поздно ночью и решил немного передохнуть здесь до встречи с тобой, – спокойно объяснил Рамон.

Значит, вот почему Лэнс Торп спешил вчера в аэропорт к последнему рейсу из Балтимора! – догадалась Синтия. Она вежливо улыбнулась Рамону и принялась с деланным интересом осматриваться.

В напряженном молчании Синтия обошла весь номер. Она открывала шкафы, выдвигала ящики, заглядывала во все двери – и все время спиной чувствовала на себе взгляд Рамона.

– Ну как, нашла что искала? – как бы невзначай спросил Рамон, прекрасно знавший, что она ищет.

Синтия убедилась, что в номере две спальни с отдельными ванными, и немного успокоилась: значит, можно сохранять относительную автономию.

– Да, нашла. – Она гордо вскинула подбородок и уставилась в окно, давая понять, что сарказм Рамона ее ничуть не задел.

Когда зазвонил телефон, она несказанно обрадовалась: можно хоть немного побыть одной! Рамон подошел к аппарату, а она тем временем открыла стеклянную дверь и вышла на просторный балкон. Синтия облокотилась на перила и несколько раз с удовольствием вдохнула полной грудью. Давно ей так свободно не дышалось!

Да, в последнее время я знаю только два состояния, которые сменяют друг друга, устало подумала она. Стресс и напряжение. Ничего другого. Для меня они, пожалуй, переплелись в тугой узел. Какой нормальный человек это выдержит?

И как это я позволила уговорить себя уехать с ним? – укоряла себя Синтия. Теперь я целиком и полностью во власти этого человека. Какая непростительная глупость с моей стороны! Хотя нет, у меня ведь не было другого выхода – он один знает, кто я и что я. В его руках ключ к разгадке моих проблем.

А может, он сам и есть моя проблема? От этого предположения Синтию прошиб холодный пот, словно сама судьба предлагала ей ответ. Мы муж и жена – он представил неоспоримые доказательства, – но почему тогда я не чувствую себя женой этого человека? Синтия посмотрела на палец, на котором обычно носят обручальное кольцо, – даже следа не осталось, будто его никогда и не было. Где же тогда ее кольцо? Было ли оно на пальце в момент аварии?

– Мне нужно уйти ненадолго, – услышала она низкий голос Рамона и обернулась.

Он смотрел на Синтию из-под полуопущенных густых ресниц. Его крепкая фигура заполняла все пространство дверного проема. Синтия скользнула взглядом по его блестящим черным волосам, по лицу с правильными чертами, по дорогой одежде, которая смотрелась на нем естественно и непринужденно, словно он был в простом джинсовом костюме. Вполне нормальное лицо, хорошая фигура, и все же что-то в Рамоне Милворде не нравилось Синтии. Скорее всего, его внутренний мир, решила она после некоторого колебания. Его внешность немного раздражает меня, а сущность вызывает какое-то смутное беспокойство.

– Мне необходимо отлучиться по делу, через пару часов я вернусь, – пояснил Рамон, не сводя с Синтии глаз. – Я заказал для тебя ланч в номер и рекомендую хорошенько отдохнуть. Лэнс доложил мне, что в «Трентоне» тебе пришлось вечерами простаивать за стойкой бара – с больным-то коленом!

– Мое колено в порядке, – холодно ответила Синтия.

– По вечерам ты дежурила в баре, днем работала на регистрации – неудивительно, что ты похожа на выжатый лимон, – продолжал Рамон, словно не слыша ее.

Синтия выразительно усмехнулась.

– Не забывай, мне надо было на что-то жить.

Рамон услышал в этих словах явный укор, и лицо его пошло красными пятнами. Однако он сдержался и больше ничем не выразил своих эмоций.

– И потом, мне даже нравилась моя работа, – добавила Синтия. – Я очень благодарна управляющему «Трентоном», что он дал мне место, несмотря на состояние моего здоровья. К тому же, благодаря его хорошему отношению, я имела возможность посещать больницу для необходимых процедур.

– Думаю, не он тебя, а, наоборот, ты его осчастливила, – с усмешкой возразил Рамон. – Вы оба понятия не имели, насколько ему повезло заполучить такого опытного специалиста в отельном бизнесе, как ты. И все это за сущие гроши.