— В самом деле? — вскинула Памелла бровь.

Риччи кивнул.

— Да. Вот я и подумал: не худо бы сообщить тебе об этом. А заодно и проверить на всякий случай, все ли у тебя в порядке. Подошел к дому, увидел свет, ну и решил постучать.

Памелла вежливо улыбнулась.

— Благодарю за заботу. — Чуть помедлив, она добавила: — Не знаю, почему калитка оказалась открытой. Сегодня воскресенье, я никуда не выходила.

Риччи пожал плечами.

— Наверное, к тебе кто-нибудь заглянул.

— Нет, никого не было. Хотя… Может, Дэниел не потрудился закрыть за собой калитку. — Речь шла о парнишке-почтальоне.

— Вряд ли, — покачал головой Риччи. — Зачем Дэниелу заходить к тебе? Ведь обычно он швыряет газеты во двор, не слезая с велосипеда.

— Верно… Впрочем, какая разница? — вновь улыбнулась Памелла, изо всех сил стараясь скрыть нетерпение. — Ведь уходя, ты закроешь калитку?

Судя по всему, Риччи понял намек, однако по его лицу было заметно, что он был бы рад задержаться еще на некоторое время. Вместе с тем в его глазах промелькнуло выражение, изрядно озадачившее Памеллу. Произошло это, когда Риччи украдкой скользнул взглядом по ее домашнему халатику. В следующее мгновение он едва заметно улыбнулся, как показалось Памелле, с нежностью. Именно это обстоятельство и обескуражило ее.

С чего бы Риччи испытывать нежность к учительнице своего ребенка? Уважение — еще понятно, но нежность?..

— Э-э… ты хотел еще что-то сказать? — неуверенно спросила она.

Риччи посмотрел прямо ей в лицо и задержал взгляд. По мнению Памеллы, дольше, чем следовало. Она вдруг вновь почувствовала себя неловко — второй раз за нынешний вечер.

Сунув руки в карманы халата, Памелла качнулась с пятки на носок — раз, потом другой, а Риччи все смотрел на нее. И только когда она начала краснеть, он наконец произнес:

— Лишь то, что ты чудесно выглядишь.

Памелла вспыхнула. Только сейчас она сообразила, что Риччи любуется ею. Нельзя сказать, что комплимент был ей неприятен… просто как-то странно было слышать его из уст отца собственной ученицы.

— Спасибо, — смущенно проронила она.

Риччи усмехнулся.

— Не стоит благодарить. Это чистая правда. И я рад, что могу сказать ее тебе.

Они немного помолчали. Памелла не представляла, что тут можно ответить, а Риччи, похоже, просто приятно было стоять рядом с ней.

— Ну, я, пожалуй, пойду, — в конце концов негромко произнес он, будто извиняясь.

— Да! — с готовностью подхватила Памелла. И тут же смутилась еще больше, потому что своим тоном слишком явно выказала желание остаться в одиночестве. — То есть я хотела сказать, мне тоже нужно вернуться в дом. У меня там компьютер включен, и капают деньги за Интернет.

Риччи нахмурился.

— Ох, что же ты сразу не сказала! Извини. Ухожу! Спокойной ночи… — Последние слова он произнес на ходу и вскоре скрылся за кустами сирени.

Поворачиваясь, чтобы удалиться в дом, Памелла услыхала щелчок находящегося на калитке простенького замка. Риччи был человеком слова: сказал, что закроет калитку, и выполнил обещание. Это еще раз подтверждает его надежность, вдруг почему-то подумала Памелла.

Она повернула рукоятку дверного замка и направилась к компьютеру. Усевшись за стол, Памелла наконец-то щелкнула мышкой по окошку «Доставка почты». Она немного подождала, пока шли письма, зато была вознаграждена тремя весточками от подружек, которые жили в разных концах страны.

Отключившись от сервера, Памелла сразу же принялась писать ответные послания. На некоторое время это отвлекло ее от размышлений о странностях нынешнего вечера.

Когда письма были написаны и отправлены по электронной почте, Памелла взглянула на цифры в нижнем правом углу экрана монитора и увидела, что уже четверть десятого. А ведь ей завтра предстояло рано подняться: начиналась новая трудовая неделя.

Пора отправляться в постель, подумала Памелла. Недоставало еще проспать. Хорошенький пример я подам своим ученикам, если явлюсь в школу позже них!

Поднявшись в свою спальню — всего на втором этаже было две комнаты — и быстро приняв душ, она накинула ночную сорочку и улеглась под одеяло. Еще совсем недавно Памелла спала под простыней, но с некоторых пор предпочитала укутываться потеплее. Вечера становились прохладными, однако ей не хотелось так рано включать отопление.

Погасив висящее в изголовье кровати бра, Памелла глубоко вздохнула и закрыла глаза. Некоторое время она лежала, согреваясь и ни о чем не думая. Все в ней приходило в спокойное состояние, и это ощущение было очень приятно.

Вообще, Памелле нравилось засыпать в своем коттедже. Даже когда здесь еще шел косметический ремонт и в гостиной, а также во второй верхней комнате со стен свисали содранные лоскуты старых обоев, она испытывала особое удовольствие от мысли, что ложится спать в собственном доме. Тем более что облюбованное для спальни помещение Памелла велела рабочим привести в порядок в первую очередь.

Но те дни давно были позади. Сейчас она просто любила лежать, как сейчас, с закрытыми глазами, прислушиваясь к шелесту ветерка в листве окружающих дом плодовых деревьев — одних только яблонь в саду было пять сортов. Весной начиналось цветение, и снаружи — Памелле нравилось спать с распахнутым окном — в спальню лились сказочные ароматы. А сейчас стояла ранняя осень, поэтому кроме обычных ночных шорохов порой доносился глухой стук: то тут, то там падали с веток на землю созревшие плоды.

Когда раздался очередной такой звук, Памелла улыбнулась, не открывая глаз, и вновь сладко вздохнула.

Смешной этот Риччи Эвертон, неспешно проплыло в ее голове. Комплимент мне сказал… Кажется, я ему нравлюсь. Не поленился зайти сообщить, что у меня калитка открыта. Хотя, казалось бы, какое ему дело? Впрочем, здесь жизнь совсем не такая, как в городе. Все друг друга знают, взаимопомощь тут в обычае, и то, что я воспринимаю как нечто особенное, для деревенских обыкновенное дело.

Вот и присмотрись повнимательнее к Риччи! — вкрался в ее мысли шепот подсознания. Парень-то надежный, сама видишь. И приятный во всех отношениях. А что старше тебя на добрый десяток лет и вдобавок с ребенком, так то не беда. Ты детей любишь. И к Лиззи привыкнешь. А она к тебе. Да вы и так уже неплохо изучили друг друга. Будешь ей вместо матери. Ведь наверняка девчонке нелегко: отец хоть родной, а все ж мужчина. Даже поговорить с ним откровенно нельзя на некоторые темы. Вернее, не то чтобы нельзя, а просто неловко.

Незачем мне к нему приглядываться, возразила Памелла. Если я нравлюсь Риччи, это еще ничего не означает. Он мне чем-то симпатичен, не спорю, однако это очень далеко от влюбленности. Не говоря уже о любви. А выходить без нее замуж… Нет уж, увольте. Я представляю себе брак по-другому. С взаимными чувствами и все такое. Иначе получается какой-то меркантильный подход к делу.

Эк, хватила! — последовал ответ. Не стоит сгущать краски. Ведь человек-то хороший. И потом, как говорится, стерпится — слюбится. Будешь женой лавочника — милое дело! Стабильный средний достаток семье обеспечен. Ты теперь деревенская жительница, так что и существование свое должна определять соответственно. Родишь Риччи ребеночка, вместе с Лиззи будет двое, и заживете себе счастливо в любви и благополучии…

Памелла открыла глаза.

Это что за новое наваждение? — мелькнуло в ее мозгу. Еще сегодня утром я даже не думала про Риччи, а сейчас он не идет у меня из головы. Не порождены ли эти мысли воспоминаниями об Эрике?

Тут она крепко зажмурилась и даже предприняла попытку натянуть на голову одеяло.

Нет-нет! Про Эрика никаких воспоминаний! Я запрещаю. Запрещаю…

Кому? — прокатился в ее голове негромкий смешок. Себе? Напрасные старания. Больше двух лет уже прошло, а ты все никак не избавишься от былой любви. Глупышка, Эрик давно тебя забыл.

Памелла шмыгнула носом. Спорить было бессмысленно. Вдобавок себе дороже. Все равно что сунуть палку в муравейник — его обитатели непременно выползут наружу. Так и с воспоминаниями о прошлом. Только начни — и им конца-края не будет. До утра не уснешь.