Они поднялись по ступеням, и Домерик остановился вместе с ней, чтобы полюбоваться открывшейся панорамой.

— Первый дон Рафаэль, живший в Луенде, любил, чтобы на него смотрели снизу вверх, — насмешливо заметил ее спутник.

Она снова взглянула на его лицо, отметив, что в нем есть нечто царственное.

— Вам нравится остров, мисс Кэррол?

— Здесь очень красиво, сеньор.

— La isla esta bella note 1 — так следовало бы сказать по-испански, сеньорита. Наверное, мне следует обучить вас нашему языку, чтобы вам легче было освоиться и почувствовать себя среди нас как дома. Дома, — он посмаковал это слово, — британское изобретение для иностранцев. О, вы, англичане, так умны и проницательны, такие превосходные противники на войне, но я не могу понять, горит ли жар в вашем сердце.

Ванесса уловила насмешливый блеск его глаз, и в ней взыграли патриотические чувства:

— Да, сеньор, но в свойственной нам сдержанной манере.

— То есть вы хотите сказать, что солнце должно пробиться сквозь льды? Боюсь, лед прячется где-то глубоко в расщелинах.

Она не успела ответить, потому что громадная арочная дверь за их спиной отворилась, и лакей в ливрее отступил в сторону. Дон Рафаэль слегка сжал пальцами ее локоть, и они вошли в огромный вестибюль. Перед ними простирался безбрежный мозаичный пол. В центре вестибюля поднималась широкая лестница, украшенная филигранной металлической решеткой и драгоценными изразцами, которыми были облицованы ступени.

— Пойдемте в зал, — произнес дон Рафаэль, и они поднялись по ступеням в галерею, где другой лакей распахнул перед ними высокие двери. Смущенная Ванесса вошла в комнату с широкими окнами, высоким позолоченным потолком и шелковыми гобеленами. Темное красное дерево, украшенное искусной резьбой, сочеталось с парчовой тканью диванов и посеребренными ножками стульев.

В зале было двое: мужчина, бросивший на них взгляд поверх газеты, и женщина, стоявшая у окна и грациозно обернувшаяся при их появлении. Мягко шуршащая ткань ее платья была одного из тех нейтральных оттенков, которые так идут классическим брюнеткам, а на правом бедре складки драпировки скрепляла драгоценная брошь в форме ятагана.

— Вы, наконец, вернулись, Рафаэль? — Протягивая дону свою изящную руку, она смотрела только на него, но Ванесса не сомневалась, что бархатные карие глаза успели рассмотреть ее с ног до головы, и ее растерзанный вид от них не укрылся.

Идальго окинул взглядом узел блестящих волос, грациозную белую шею и поднятое к нему лицо, достойное кисти Гойи, и улыбнулся с неожиданным обаянием.

— Рафаэль, мы очень волновались за вас, — мягко упрекнула она, — почему вы отправились в Ордаз один?

— И один человек, у которого есть голова на плечах, порой стоит целой армии, Лусия. — Он поднес к губам руку женщины и коснулся длинных тонких пальцев, унизанных бриллиантами. На ее ухоженной правой руке Ванесса заметила золотое обручальное кольцо и догадалась, что перед ней не кто иной, как сеньора Лусия Монтес, молодая вдова, о которой дон Рафаэль иногда упоминал в разговорах с дядей Леннардом. Ее муж, который был гораздо старше, умер в прошлом году. И теперь дон Рафаэль смотрел на нее так, будто кроме них двоих на этом острове никого не было.

С вкрадчивой неохотой он выпустил ее руку.

— Благодарю вас за то, что вы беспокоились о моей безопасности, Лусия, — прошептал он с улыбкой. — Уверен, что вы простите мое неожиданное исчезнове ние с нашего праздника на берегу. Я приказал своему секретарю молчать об этом до утра, потому что к этому времени рассчитывал вернуться домой.

— Вы целы и невредимы и снова в замке, Рафаэль. Конечно, я прощаю вам это безрассудство! — Улыбающиеся винно-красные губы сеньоры и теплые слова, которые они произносили, яснее ясного показывали, как охотно она простила его. — Для меня не было секретом, как вы озабочены судьбой вашего друга сеньора Кэррола и его юной племянницы! — Последовала улыбка в направлении Ванессы. — Но где же сам сеньор?

Темные глаза идальго метнулись в сторону Ванессы, и он быстро объяснил вдове по-испански, что произошло в Ордазе. Лусия Монтес слушала с сочувственным видом, а молодой человек, читавший газету, встал со стула и поднял на вошедшую глаза, такие же темные, как у Рафаэля. Он был худощав, носил тонкие легкомысленные усики и держал левую руку на черной шелковой перевязи. Кремовый чесучовый костюм дополняла желтовато-коричневая шелковая рубашка, а из нагрудного кармана пиджака выглядывал подобранный ей в тон платочек. Ему было лет тридцать, но выглядел он на несколько лет моложе дона Рафаэля.

— Позвольте выразить соболезнования по поводу вашей утраты, мисс Кэррол, — сказал он по-английски, когда хозяин дома умолк.

— Благодарю вас, сеньор, — прошептала Ванесса. Ей показалось, что она сумеет найти общий язык с молодым человеком, поскольку у него был не такой надменный вид, как у дона Рафаэля. Тот снова взял ее за локоть и представил жизнерадостному испанцу, Раю Алвадаасу и сеньоре, которая изящно улыбалась, однако не сводила глаз с длинных загорелых пальцев дона, касавшихся бледной руки Ванессы. Очевидно, в сеньоре было чрезмерно развито чувство собственника.

— Располагайтесь, будьте как дома! — Дон повел левой рукой, указывая Лусии на парчовый диван, а другой рукой придвинул стул для Ванессы. — Не предложите ли вы нам чего-нибудь выпить, Рай? Сумеете справиться?

— Конечно, — улыбнулся молодой человек. — Моя рука с каждым днем все лучше, и перевязью я время от времени пользуюсь только для того, чтобы дать ей отдых.

— И для того, чтобы вызвать сочувствие сеньорит! — Лусия Монтес бросила на него быстрый взгляд и рассмеялась низким воркующим смехом.

— Ваша правда, — согласился он, слегка пожав плечами и покосившись на Ванессу, которая устроилась у окна. В лучах солнца ее волосы вспыхнули огнем, и она, перехватив восхищенный взгляд Рая Алвадааса, ответила ему улыбкой, которая была всего лишь бледным воспоминанием о ее обычной жизнерадостности.

— Впредь осторожнее обращайтесь с дверцами машины, Рай, — сухо посоветовал дон молодому человеку, которого представил как своего кузена. — Вам шерри, Лусия?

— Пожалуйста, Рафаэль, рюмочку вашего восхитительного Lagrima. — Сеньора Монтес откинулась на подушки дивана, устроившись рядом с инкрустированным столиком, на котором стояла хрустальная сигаретница, отделанная серебром. Она откинула крышку, вынула трубочку с пробковым концом, взяла ее в губы и щелкнула зажигалкой в форме орла. Затем откинула свою красивую голову и выдохнула дым, глядя в глаза дону Рафаэлю долгим пристальным взглядом.

Он положил зажигалку на место и повернулся к Ванессе:

— Что предложить вам, мисс Кэррол?

Она ответила ему безучастным взглядом. «Неужели он не понимает, устало подумала она, — что у меня есть только одно желание — остаться одной, а не сидеть тут, в его парадном зале, составляя, невыгодный контраст изысканной Лусии Монтес?»

— Может быть, предложим сеньорите немного коньяку? — обратился он к кузену. — А мне, пожалуйста, баккарди.

Рай Алвадаас высвободил левую руку из перевязи и принялся хлопотать возле буфета, уставленного разнообразными флаконами и хрустальными графинами с вином. Он принес на подносе напитки, и Ванесса пригубила свой бокал, в котором плескался темно-желтый коньяк. После чего ей пришлось отвечать на вопросы, которыми ее забрасывала сеньора.

Да, она лишилась всего. Да, это было ужасно, и да, какое счастье, что дон Рафаэль появился на плантации вовремя и успел спасти ей жизнь…

— Да вы настоящий герой, Рафаэль! — Карие глаза одарили Домерика таким взглядом, который мог прожечь до мозга костей любого мужчину.

— Глупости, Лусия! В моем предприятии не последнюю роль сыграла удача. — Он улыбнулся и, свободно вытянув перед собой длинные ноги, лениво отхлебнул из высокого бокала ледяной ром, смешанный с лимонным соком и гренадином. — Это мисс Кэррол пришлось собрать все свое мужество: ведь вместо меня там мог оказаться Эль Зорро, предводитель восстания. Говорят, он испанец.