Симона могла вести себя так же грубо, как и он.

– Все ли мужчины в этом доме так скупы на слова и неразговорчивы? Неужели вы все выражаетесь загадками?

Секретарь с тоской уставился на чашу с замороженным десертом, как показалось девушке, хотя его темные очки скрывали большую часть выражения на лице. Но его вздох они замаскировать не смогли.

– Джереми – общительный парень. Он может рассказать вам о лошадях все, что пожелаете.

Симоне не хотелось узнавать все о конюшнях майора Харрисона, о чем он прекрасно знал.

– Но я хочу поговорить с ним о нашем… соглашении. Он должен был упомянуть вам об этом.

Эти слова наконец-то привлекли его внимание. Мистер Харрис наклонился ближе, уставившись на нее через стол.

– Вы недовольны своей комнатой? Или тем, как с вами здесь обращаются?

– О нет, все чудесно. Только меня волнует неуверенность в договоренности в целом. – Она пожала плечами. – Я странно чувствую себя здесь в роли гостьи, не знаю, где я окажусь завтра или чего от меня ожидают.

Он снова вздохнул и оттолкнул чашу в сторону.

– Майор придумает для вас что-нибудь другое, если вы не довольны условиями здесь. Я могу навести справки среди своих знакомых и узнать, не ищет ли кто из них гувернантку.

– У меня нет рекомендаций.

– У меня есть друзья, которые могут снабдить вас всем, что потребуется.

– Даже не встретившись со мной? Разве это не будет нечестным? – И вообще, что за друзья могут быть у этого секретаря, которые могут предоставить рекомендации заочно?

– Вы хорошая гувернантка?

– Я старалась быть ей.

– Этого будет достаточно. – Он вернулся обратно к своему силабабу, очевидно, считая дискуссию оконченной.

Симона смягчилась и позволила ему съесть одну или две ложки, после чего произнесла:

– Я не знаю, обсудил ли майор с вами мои затруднения.

– Мы с майором делимся всем.

Если бы зеленые стекла могли посылать искры, то Симона могла бы воспламениться. Но на самом деле от его слов у девушки застыла кровь в жилах. Она практически уронила стакан вина, который вертела в руках.

– Вы делитесь… всем?

Теперь настала его очередь уронить ложку, разбрызгав прежде пенистый десерт на скатерть.

– Боже милостивый, мисс Райленд. Нет, мы не делим женщин. Откуда у вас взялась такая идея?

От Лидии Бертон, конечно же, но Симона этого не сказала.

– Я не слишком хорошо знаю правила этого, хм, бизнеса. Майор и я не обсудили сроки и условия.

– Не думаю, что правила, если такие и есть, не подлежат изменению. Это же не юридический контракт, знаете ли. Просто доверяйте майору, и он позаботится о том, чтобы никто не вел себя с вами таким образом, что вы посчитаете это оскорбительным. Он позаботится обо всем.

– Конечно. Именно это сказала миссис Бертон. Извините, если я усомнилась в его намерениях. Или в ваших.

Он что-то проворчал, а затем игнорировал ее в пользу этого проклятого силабаба. Симоне не хотелось еще больше раздражать его, так как секретарь будет тем, кто станет выполнять те распоряжения, на которые решится майор. Должно быть, до него дошло, что девушка молчит, или он осознал недостаток собственных манер, потому что мистер Харрис спросил:

– Скажите мне, вы никогда не задумывались над тем, чтобы стать актрисой? Учитывая ваши финансовые обстоятельства, сцена могла бы принести вам больше денег.

– Но это не слишком респектабельно.

– А прости… этот путь респектабелен?

Симона, не подумав, зачерпнула ложку силабаба. Не удивительно, что он так нравился майору; десерт, должно быть, почти наполовину состоял из алкоголя. Она проглотила еще ложку, пока обдумывала тот факт, что бывший солдат – бывший офицер, как девушка предполагала – тоже не одобрял ее. Она задумалась, а стал бы майор вообще нанимать любовницу, учитывая отношение его слуг, если бы ему не понадобилось посетить загородный прием.

– Вы поедете на прием к лорду Горэму?

Мистер Харрис снова оттолкнул свою чашу, обдумывая ответ. Ложь испортит его десерт. Правда может подвергнуть опасности все остальное.

– Я отправлюсь туда, где буду нужен, – произнес он, как и положено хорошему секретарю.

Симоне хотелось, чтобы он отправился к дьяволу. Мысль о том, что этот неулыбчивый человек будет наблюдать за тем, как она совершает грехопадение, станет судить ее поведение, беспокоила ее больше, чем алкоголь, проникающий в ее желудок. Она уже выстрадала самый неловкий ужин в своей жизни. Еще немного его любимого десерта – и Симона будет страдать еще и всю оставшуюся ночь. Девушка встала, заставив секретаря также подняться.

– Если вы закончили?

Конечно же, он не закончил, но хорошие манеры велели ему пригласить ее выпить чаю в гостиной, или портвейна, если она предпочитает.

– Думаю, что нет, благодарю вас. Сегодня был очень богатый событиями день.

Богатый событиями? Она не знает даже половины всего, что произошло. Харри положил себе еще одну порцию самого лучшего блюда миссис Джадд. Он мог позволить себе хотя бы это угощение, так как ему было отказано во всем остальном. Теперь он не сможет тайно восхищаться женской красотой из-за своих очков, или наблюдать за тем, как она пытается вести себя по-светски, при этом трясясь от страха так, что сердце уходит в пятки – или в эти маленькие шелковые туфельки, которые он заметил на девушке у Лидии. Харри замечал все: как свет от свечей подчеркивает рыжину ее волос, придавая им каштановый оттенок. Как ее черные глаза сверкали от раздражения, когда он игнорировал ее, как медового цвета щеки вспыхнули, когда она поняла, что ведет себя нахально. Черт, он едва прикоснулся к своему ужину, уставившись на верхнюю часть ее груди, мягко возвышавшуюся над вырезом платья. Слава Богу за темные очки, иначе она могла бы огреть кочергой и его. И Харри заслуживал этого, за каждую сегодняшнюю похотливую, сладострастную мысль. Дьявол, он вовсе не должен думать о женщине, а только о своих планах. Он никогда не позволял своим порывам мешать долгу и не станет начинать делать это сейчас, и не имеет значения, насколько привлекательной он находит мисс Райленд. Черт бы побрал этот силабаб.

Миссис Джадд была права. Он должен убедиться.

Салли появилась, чтобы помочь ей снять голубое платье и переодеться во фланелевую ночную рубашку, такую изношенную, что она не имела вообще никакого цвета.

– Вам понравился ужин, мисс?

– Очень. Пожалуйста, передай это своей матери.

– Джереми сказал, что вы едва прикоснулись к силабабу. Говорила я мамаше, что она наливает слишком много бренди, чтобы это могло понравиться леди.

– О нет, я уверена, что десерт был идеальный. Просто по каким-то причинам я никогда не была расположена к этому блюду. Мистер Харрис оценил его, я уверена.

– Что ж, вы теперь не скоро увидите это блюдо – настолько моя мама разозлилась на него. Говорит, что ей наплевать, чем он будет питаться – хоть печеньем, улучшающим пищеварение.

– Наверное, он был груб с ней?

Салли рассмеялась.

– Груб? Он никогда не был грубым за все дни, что я живу на этом свете. Нет, мама очень расстроилась из-за того, что он снова привел с собой мисс Уайт.

Итак, у этого самодовольного ханжи есть собственная любовница. Что за лицемерие – заставлять Симону ощутить себя запачканной, и в то же время приводить мисс Уайт в дом своего хозяина. Ей стало интересно, знает ли об этом майор Харрисон, но затем девушка пришла к выводу, что он должен знать. Пожалуй, миссис Джадд может подумать, что у нее в доме разместился бордель, когда вокруг слоняется столько женщин легкого поведения. И что за ужасный пример это подает Салли? Затем Симоне пришла в голову ужасная мысль.

– Это ведь не ее комната, нет?

– Господи, нет. Мама никогда бы не позволила такой, как она, подняться наверх.

Симона предположила, что только компаньонка хозяина удостоилась такого права, вместе с более высокой зарплатой. Женщина секретаря была отнесена к уровню слуг. Она была так встревожена этой ситуацией, что почти прослушала следующие слова Салли, доносившиеся из гардеробной, где та вешала голубое платье.