Увидев, что проход к двери был свободен, я быстро подошла к нему, идя по прямой линии и не оглядываясь.

Большие липкие руки сжали мою в ту минуту, когда я повернула медную ручку.

- Куда ты направляешься? - спросил папа хриплым, полным боли голосом. Я резко повернула голову и увидела выражение его лица. - Амелия, ты куда?

У меня перехватило дыхание, и я открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла произнести ни слова. Я впервые увидела его с тех пор, после того, как он стрелял в агента Петерсона, а потом появились новости по телевидению.

Я смотрела в большие карие глаза отца, которого так любила, и чувствовала, как надвигающаяся гибель разочарования хлынула в мое сердце.

Все это было ложью. Все было ложью. Он был плохим человеком, человеком, который убивал людей, и это его вина, почему моей матери больше не было со мной.

- Я покидаю тебя. Оставляю все это, - плакала я.

На его лице отразился стыд. - Ты не можешь уйти. Он запаниковал и крепче сжал мою руку до такой степени, что стало больно.

- Я ухожу. Я не могу здесь оставаться. Ты убил его, не так ли?

Тьма наполнила его глаза.

- Амелия, есть вещи, которых ты не понимаешь. И, как я уже сказал, я буду защищать тебя до самой смерти.

Я покачала головой. - Как его убийство защитит меня?

- Защитит. Просто защитит.

- Ты убил его и отрубил ему голову, как и обещал. Почему ты так поступил? Как ты мог это сделать? - слезы текли из моих глаз, когда я думала обо всем этом и о том, сколько боли, должно быть, пережил этот человек.

- Амелия, мне жаль, что тебе пришлось участвовать во всем этом. Мне жаль, что я не смог уберечь тебя от этого мира, в котором живу. Я хотел, чтобы у тебя была нормальная жизнь».

Я не знала, почему он подумал, что это хорошее оправдание, и что я смогу это принять.

- Я должна пойти в полицию. Это был второй раз, когда я угрожала этим, но в этот раз это было серьезно.

Он огляделся, чтобы убедиться, слышит ли кто-нибудь. – Если ты сделаешь это, мы все умрем. Ты слышишь меня? Включая тебя.

- Ты бы меня убил? - я едва могла выговорить слова.

- Дитя мое, я сказал тебе, что никогда не допущу чтобы что-то с тобой случилось. Тебе бы волноваться не обо мне. Пожалуйста, оставайся здесь, где я смогу защитить тебя.

Я покачала головой. Все было так жестоко и болезненно.

- Нет. Я не могу здесь оставаться. Я не могу. Я умру, если останусь. Мое сердце разбито, - я сжала губы, когда увидела, как по его щеке потекла слеза.

Столько слез пролилось в этом доме за такой короткий промежуток времени.

- Амелия, пожалуйста.

- Нет, папа. Я так сильно любила тебя, и теперь мне невыносимо смотреть на тебя. Когда я вспоминала, как он застрелил агента Петерсона, и боль, которую я видела на лице этого человека, меня снова начинало рвать. Затем я представила себе его обезглавленное тело, и мне захотелось закричать. Это сделал мой отец. Он убил человека. - Ненавижу тебя. Я ненавижу тебя за то, что ты сделал, - крикнула я, и голос вырвался из рыданий. - Я ненавижу тебя, - кричала я, и это было вызвано всеми эмоциями, которые я испытала за последние несколько недель.

- Amore mio.

- Нет, не надо. Ты кого-то убил, и это твоя вина, что умерла мама. Я ухожу, - заявила я. - Я никогда не вернусь, никогда. Ты не тот, кем я тебя считала.

- Я люблю тебя, милая девочка. Он притянул меня к себе, но я отступила, сохраняя прежнее расстояние.

- Ты никогда не сможешь любить меня и быть таким человеком.

- Я люблю тебя больше, чем ты когда-либо могла представить, и даже больше, - крикнул он, тяжело дыша. Я не знала, что что-то может пробиться сквозь охватившие меня гнев и горе, но это произошло. Я увидела правду в его словах сквозь тоску, которая текла в его глазах.

Мне всегда удавалось знать, когда люди говорят правду. Сейчас я не хотела это чувствовать, но почувствовала.

Это ничего не изменило. Я все еще хотела уйти.

- Если ты меня любишь отпусти меня. Отпусти меня и позволь мне жить нормальной жизнью, которую я хочу. Это было самое правильное, что я когда-либо делала. Выражала себя, выражала правду о том, чего хотела. - Отпусти меня.

- Что-то случится с тобой, и я не смогу тебя защитить, - он поморщился.

- Я ничего не скажу. Это шло против всего, что было внутри меня, но я думала, что это единственный путь к побегу. Обещание молчать. - Я ничего не скажу.

- Нью-Йорк, ты думаешь сможешь туда поехать? - его голос был тяжелым.

- Нет. Я не могу поехать в Джульярд. Боль слишком сильная. Я не могу танцевать. Мама была моим сердцем и душой, а ты ... Боже, ты был моим всем. Я больше не могу танцевать. Пожалуйста, позволь мне уйти.

Он посмотрел вниз, затем перевел взгляд вверх, чтобы встретиться со мной. - Амелия, пожалуйста, останься здесь. Так безопаснее.

Я покачала головой. - Нет. Я не могу. Если я останусь, от меня ничего не останется.

Это правда. Я знала, что это правда. Я бы сошла с ума, потеряла бы рассудок.

- Пожалуйста, папа́, отпусти меня, - умоляла я. Я называла его так, когда был маленькой.

Только тогда он отпустил меня, но выглядел он как смерть. Его лицо побледнело, и в его чертах промелькнул страх.

Он смотрел на меня, а я не отрывала от него взгляд. Мы смотрели друг на друга, потом что-то изменилось в его чертах. Что-то, что подсказывало мне, что он размышляет.

- Ты никогда не должна говорить об этом и никогда никому не говори, кто ты. Еще больше слез текло по его щекам. - Никогда не говори никому, кто ты, Амелия.

Я отвернулась от него, не удосужившись ответить, схватилась за ручку и открыла дверь.

Порыв ветра пронесся над крыльцом. Я вошла в него и продолжила идти, не оглядываясь.

Оставив все, что я знала, и все, кем я была раньше.