Пауль фыркнул.

— Вы полагаете, что я добряк и лишь притворяюсь бесчувственным и жестким? Мне это льстит. — Он саркастически улыбнулся. — Но вынужден вас разочаровать. Я такой, каким выгляжу.

— Нашли чем хвастаться! — Тея тряхнула волосами.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Если бы не вы, мисс Джеферсон, — холодно произнес Пауль, — то к настоящему моменту дети уже привыкли бы к новой жизни.

— Не говорите глупостей! — ответила Тея.

Пауль слегка наклонил голову, прищурил глаза.

— Вы постоянно предаетесь вместе с ними воспоминаниям о Кристофере, бередите раны в их сердцах, раны, которым уже пора затянуться!

Тея покачала головой.

— Неужели вы настолько бессердечны и ничегошеньки не понимаете? — В ее глазах цвета меда зажглись огни. — Детям необходимо разговаривать с кем-нибудь об отце, они не в состоянии полностью переключиться на новую жизнь и выбросить из памяти воспоминания о прошлом... — Ее голос задрожал, а на ресницах заблестели слезы. Она поспешно отвернулась. А взяв себя в руки и вновь взглянув на Пауля, с удивлением заметила, что его лицо выражает растерянность.

— Но они могут беседовать об отце и со мной, — произнес он удивленно.

— Да, но вы же почти не знали его! — выпалила Тея. Но тут же, осознав жестокость своей фразы, добавила: — Конечно, в этом не было вашей вины...

Губы Пауля искривила ухмылка.

— В сочувствии я не нуждаюсь, — спокойно ответил он. — И нахожу ваше влияние на детей вредным и нежелательным. Поэтому еще раз предупреждаю: я предприму все необходимые меры, чтобы оградить их от вас.

— Значит, по-вашему, я должна поскорее забыть об их существовании? — вспылила Тея.

Последовала пауза.

Тея внимательнее всмотрелась в его лицо и с удивлением увидела, что в глубинах его серых глаз разгорается пламя. Ее кровь помчалась по жилам с удвоенной скоростью. Она отвела взгляд в сторону, пораженная силой мгновенно завладевших ее душой эмоций...

— Позвольте мне пройти к детям, — приглушенно сказал Пауль, не ответив на ее вопрос.

Она послушно отступила, освобождая ему путь. Ее ноги и руки слегка дрожали.

Когда же Пауль проходил мимо и их локти слегка соприкоснулись, Тея неожиданно испытала невероятное смущение и странное желание, чтобы этот человек хоть ненадолго задержался рядом. Прислонившись спиной к стене, она зажмурилась, покачала головой и задумалась. Говорят, от ненависти до любви один шаг. Может, то же правило распространяется и на ненависть и сексуальное притяжение?

Немного усмирив дрожь, Тея поспешила в дом вслед за Паулем. В этот момент он как раз приближался к ее спальне. Торопливо миновав холл и небольшой коридор, она подскочила к нему и накрыла своей маленькой ладонью его руку, уже повернувшую пластмассовый шар дверной ручки.

— Не смейте...

У нее не получилось его остановить. Через секунду дверь открылась.

Свет в комнате не горел. Спящих на широкой кровати Теи детей освещало лишь желтое сияние фонаря с улицы, лившееся сквозь широкое окно.

Патрик лежал поверх одеяла в одних брюках. Его лицо выглядело совсем детским, пухлый рот был приоткрыт. Анжела крепко прижималась к брату и обнимала его.

Тея медленно убрала ладонь с руки Пауля. От страха, что сейчас он подойдет к детям и хладнокровно прервет их ангельский сон, у нее внутри все сжалось.

К великому ее изумлению, не последовало ничего подобного.

Пауль долго стоял как вкопанный на пороге спальни и любовался трогательным зрелищем. Потом бесшумно приблизился к кровати и задержался возле нее на пару минут.

Тея смотрела на него во все глаза. Как будто под влиянием какого-то глубоко запрятанного чувства его строгое лицо постепенно смягчилось и от высокомерия и надменности не осталось и следа.

Он тихо протянул к Анжеле руку, но не разбудил ее, а лишь поправил съехавшее на сторону одеяло и нежно, едва касаясь, провел пальцем по ее щечке.

Картина была настолько необычной, что Тея, переполненная эмоциями, боясь обнаружить их, стремительно удалилась в гостиную.

Он любит детишек Кристофера, в этом не может быть сомнений, подумала она, остановившись посреди комнаты и закрыв глаза. Вот только, по-видимому, не знает, каким образом свою любовь проявить...

Ход ее мыслей прервал звук шагов Пауля.

Она открыла глаза и повернула голову.

— Почему вы не предупредили меня, что дети спят? — тихо спросил Пауль, подходя к ней.

Медовые глаза Теи гневно сверкнули.

— Заявившись сюда, вы сразу начали мне хамить! — с обидой в голосе произнесла она. — Я надеялась, что смогу убедить вас взглянуть на ситуацию разумно, но вы слишком заняты собой, чтобы слышать окружающих!

Как ни странно, Пауль ничего ей не ответил. Медленно пройдя к огромному креслу в углу комнаты, он с поразительной для человека столь крупного телосложения пластичностью опустился в него и, положив ногу на ногу, откинулся на высокую спинку.

Тея, поймав себя на мысли, что пялится на него до неприличия откровенно, покраснела, шагнула к дивану и села на его высокий подлокотник.

На протяжении некоторого времени ни один из них не произносил ни слова. Пауль, погруженный в мысли, тупо смотрел в пространство, а Тея, вновь охваченная приливом неуместной страсти, усердно пыталась ее усмирить.

Не хватало еще увлечься этим эгоистом Флойдом! — говорила она самой себе. Этот человек презирает меня, считает недостойной его общества. Он живет в другом мире, общается с другими женщинами... О, черт! Какое мне дело до его женщин?!

— Дети жаловались вам, что им тяжело жить со мной? — нарушая тишину, вдруг грустно спросил Пауль.

Тея изумленно расширила глаза. Она уже привыкла к его надменности, недружелюбию и самодовольству и ничуть не удивилась бы, если б он выдал сейчас очередную грубость. Поэтому слышать от него столь деликатный вопрос было ей непривычно. Его лицо сковывало некоторое напряжение, и могло показаться, что он ждет ее ответа, затаив дыхание.

Она кашлянула.

— Анжела, естественно, ничего мне не говорила. Ей всего шесть лет, и детям в таком возрасте еще трудно выражать подходящими словами то, что они испытывают...

Пауль пристально смотрел на нее, ожидая услышать главное.

Она медлила, ощущая, что в данной ситуации имеет над ним некоторую власть. И к своему великому стыду, упиваясь этим.

Странно, однако и у непробиваемого Пауля Флойда есть, оказывается, слабые места! — размышляла она, выдерживая мучительную для него паузу. Это отрадно. По крайней мере, ей теперь известно, что Патрик и Анжела живут не с бесчувственной машиной, а с человеком.

Их взгляды встретились, и Тея увидела в потемневших глазах Пауля столько тревоги и нетерпения, что ей стало совестно. Обычно он маскировал свои переживания с невиданной легкостью.

— А Патрик, разумеется, поделился со мной впечатлениями о своей новой жизни, — поспешила она продолжить начатый разговор. — Главное, что не дает ему покоя, так это ваше решение отправить Анжелу в пансионат. Он считает, что они должны жить вместе. Мальчик чувствует ответственность за сестру, понимаете?

Пауль поднялся с кресла и прошелся взад и вперед по комнате.

— Нет, не понимаю, — ответил он категорично. — Патрику всего лишь четырнадцать лет. В таком возрасте слишком рано взваливать на себя ответственность за кого бы то ни было.

Тея вздохнула.

— Они боятся разлуки.

— Школа «Родиин», в которую я намерен отправить Анжелу, лучший пансион для девочек в Великобритании. В нем учились когда-то две мои двоюродные сестры. Я сам воспитывался в пансионе, в «Бэдфорде». Это в восьмидесяти километрах от Лондона.

Тея неожиданно рассмеялась.

— Представить вас маленьким мальчиком... Для меня это весьма и весьма затруднительно!

Пауль пожал своими могучими плечами, медленно прошел в центр комнаты и остановился напротив Теи.

Она улыбнулась.

— Особенно сейчас, когда вы возвышаетесь надо мной, словно гора. Может, присядете, а то я чувствую себя как-то неловко.