Устроившись в кресле и закутав колени пледами, графиня попросила подать ей кипу брошюр, которые Люси, по ее распоряжению, накануне взяла в бюро путешествий. Она внимательно рассматривала каждую по очереди, иногда делая замечания. Ознакомившись с цветными фотографиями, которые рекламировали идиллические курорты на континенте и даже в таких краях, как Южная Америка, она одобрительно кивнула головой.

— Как раз то, что надо, — заявила она. — Отправимся туда, где нет ничего. Кроме солнца, моря и множества цветов, так что вам не нужно будет ждать их от всяких сомнительных молодых людей, которые даже не могут доставить вас в срок, хотя я специально просила привезти вас домой к назначенному часу.

— Но мистер Эйвори извинился, — поспешила перебить ее Люси.

— А какое это имеет значение, извинился мистер Эйвори или не извинился? Если он джентльмен по рождению, естественно, что он принес извинения! Нет, дорогая моя, — продолжала графиня, глядя на Люси со странным блеском в глазах, — у меня есть планы относительно вас, и когда-нибудь вам придется признать, что планы замечательные! В них и романтика, и муж, и деньги, которые позволят вам безбедно прожить жизнь. А если денег окажется мало, я категорически не дам согласия на ваш брак.

Люси прикусила губу. Она набралась мужества, чтобы оказать сопротивление:

— Простите меня, мадам, но у вас нет прав устраивать мою жизнь! И что бы ни было, я никогда не выйду замуж из-за денег!

— Скажите, пожалуйста! — воскликнула графиня, откинув голову и пристально всматриваясь в Люси. — Вы только послушайте этого ребенка! Что бы ни было, она, видите ли, не выйдет замуж ради денег! Интересно, как вы тогда собираетесь платить за электричество и прочие столь же пошлые вещи? А ведь знаете, за них нужно платить! Надо покупать продукты, одевать детей и платить за их образование! Даже я, рожденная принцессой, поняла: без денег я — ничто… А без драгоценных вещиц, которые можно продать в случае крайней нужны, я была бы еще ничтожнее.

— Но ведь я не родилась принцессой, — с жаром возразила Люси. — И если нужно, я могу работать.

— Чтобы содержать мужа? И детей? — спросила графиня. — Бедное дитя! Какое же будущее вас ждет? И какой вы наивный ребенок, если воображаете, будто с вашими навыками вы когда-нибудь сможете прокормить кроликов, не то что семью!

Люси уже хотела ответить, что всегда сможет чему-нибудь научиться и у нее есть руки для презренной домашней работы, если возникнет такая необходимость, но вдруг подумала, нужно ли вообще рассуждать об этом? Ведь и речи нет о том, чтобы ей пришлось брать на себя подобные обязанности. Она не только не замужем, но вокруг нет никого, кто предложил бы ей сменить одиночество на статус замужней женщины. Один человек проявил к ней беглый интерес и даже целовал ее… Люси отвернулась от живых, пытливых глаз наблюдавшей за ней графини и догадывавшейся, о чем думает Люси.

Графиня знала, что ее юная компаньонка всю прошедшую неделю умирала от желания услышать телефонный звонок или звонок в дверь и что даже разочарование не затмит для нее воспоминаний о красивом смуглом лице до тех пор, пока на горизонте не появится другое, которое сможет оттеснить эти воспоминания на задний план.

— Поедем в Италию! — весело воскликнула старая дама, наконец приняв решение. — Итальянские мужчины очень внимательны, а некоторые из них до смешного чувствительны. У меня до сих пор в Риме есть влиятельные друзья, они введут вас в нужные круги. Мы можем снять виллу во Флоренции, ну, скажем, на месяц. К сожалению, я не смогу арендовать что-нибудь достойное и роскошное в самом Риме, но зато могу получить несколько приглашений…

Вдруг дверь распахнулась и в комнату вошла Августина, довольная и взволнованная.

— Удивительно, как это вы не слышите телефона, — с некоторым даже упреком обратилась она к Люси. — А звонят вам! Мистер Эйвори!

Люси как ветром сдуло, она даже забыла попросить разрешения у своей госпожи, и графиня в притворном отчаянии воздела руки.

— Нашла же ты время прервать разговор о моих планах! — воскликнула она, и продолжала уже более строго: — Надо было сказать, что мисс Грей нет дома!

Августина вызывающе посмотрела на нее:

— Как же я могу, когда она дома? Она уже столько дней ждет этого звонка!

— Знаю, знаю, — проворчала графиня Ардратская. — А я столько же дней надеялась, что он не станет звонить. Но чего ждать, если наш герой — официант? — На последнем слове она поджала губы.

Августина была поражена.

— Вот уж никогда бы не подумала, ваша светлость, — призналась она, — на мой взгляд, он скорее похож на джентльмена.

— Он и есть джентльмен! — прикрикнула на служанку графиня. — И не просто джентльмен, а… — Она стукнула тростью об пол. — Какая ты глупая, Августина! Разве ты не знаешь, что есть вещи, которые человек достойного происхождения может себе позволить и которые никогда не сойдут с рук человеку низкого происхождения. Человек может оступиться и продолжать оступаться, если у него хорошее происхождение, а если плохое — то вообще не имеет значения, что он делает. У такого никогда не будет права называть себя джентльменом!

— Конечно, ваша светлость, конечно, — поспешно заговорила Августина, стараясь успокоить хозяйку. Она подняла с пола трость, которую в порыве внезапного раздражения отшвырнула графиня, и поставила ее поближе к креслу, чтобы та могла достать ее своими искривленными от ревматизма руками. — Давайте-ка я натру вас камфарой, а то вы доведете себя до того, что у вас снова начнется кашель!

В холле Люси взяла телефонную трубку, пальцы у нее дрожали. Она так разволновалась, что была уверена: стоит ей открыть рот, и раздастся нечленораздельный хрип. Но ей удалось побороть волнение и заговорить достаточно внятно.

— Люси Грей у телефона, — сказала она. — Это мистер Эйвори?

В ответ она услышала тихий смех.

— Он самый. И убедительно прошу, чтобы отныне вы называли меня Пол. Я называю вас Люси с той самой минуты, когда мы впервые встретились, или около того. И вы должны отплатить мне тем же.

Однако Люси хранила молчание. Голос Эйвори звучал довольно лукаво.

— Вы слушаете, Люси? Вы говорите как-то отчужденно. Знаете ли, с тех пор, как мы виделись в последний раз, я был очень занят, но думал о вас по крайней мере раз в день. — В трубке послышался смешок, или Люси это только показалось? — Как графиня? Августина сказала, что госпоже запретили выходить из дома и у вас были довольно скучные дни.

Люси нахмурилась. Ей не очень понравилось, что Августина взяла на себя смелость пробудить в Эйвори жалость к ней, а ведь меньше всего она хотела жалости… от него!

— Графиня перенесла довольно тяжелую простуду, — ответила она. — Боюсь, у нее были причины испытывать скуку. Но сейчас ей лучше, значительно лучше!

— Прекрасно, — протянул он. — Не сомневаюсь, у нее крепкий организм. — Эйвори немного помолчал, потом снова заговорил. — Люси, скажите, вы свободны сегодня вечером? Меня пригласили на вечеринку. О, на вполне респектабельную вечеринку — с концертом, и пригласили меня со спутницей. Не хотите ли быть ею?

Люси сразу забыла о чувстве собственного достоинства. У нее захватило дух при мысли, что ей предстоит сопровождать его куда-то — все равно куда, пусть даже на сборище людей, о которых она ничего не знает… И вдруг Люси вспомнила, что сегодня первый день, когда графиня встала после почти недельного пребывания в постели.

— Боюсь, ее высочество не сможет отпустить меня, — сказала она довольно решительно.

— А вы пойдите и узнайте, — предложил Эйвори.

— Она очень рассердилась в тот раз, когда я…

— Ездили со мной? Да, я знаю. Но это был проступок, который больше не повторится. Скажите ей, я привезу вас домой к двенадцати часам.

— К двенадцати? — У Люси снова перехватило дыхание. — Но ведь это ужасно поздно!

— Дорогая моя девочка. — В его голосе был лишь слабый намек на нетерпение. — Вы же не младенец. Возможно, вам еще не приходилось возвращаться в двенадцать, но когда-то же надо начинать! Как я уже говорил, вечеринка, на которую я вас приглашаю, будет в высшей степени респектабельна. Скажите об этом графине.