Но возле Люси возникла Августина. Прикрыв рот рукой и приблизив губы к свободному уху Люси, она прошептала:

— Мадам говорит, вы можете поехать. Если хотите.

Люси не сразу поняла. Августина кивала головой, лучась улыбками и продолжая шептать ей на ухо:

— Она говорит, вы можете ехать, если хотите.

Эйвори на другом конце провода как-то странно рассмеялся:

— Кажется, Августина говорит вам, что ваша госпожа не возражает. Я рад этому. Передайте ей мои приветы и добавьте, что на меня можно положиться — на этот раз!

Люси встретилась глазами с Августиной и поняла, что служанка просто исходит от удовольствия. Как только окончательно договорились, когда Эйвори заедет, и Люси повесила трубку, Августина сразу стала допытываться, что Люси наденет и не нужно ли что-нибудь ей подгладить. Она напомнила, что еще есть время и можно успеть сделать прическу, если сразу же позвонить парикмахеру.

Но Люси, улыбаясь, покачала головой.

— Я вымою голову сама, — сказала она. — Нечего швыряться деньгами.

Постукивая тростью по полу, в холл вышла графиня.

— Что это за разговоры о швырянии деньгами? — спросила она. — Ну конечно, надо позвонить парикмахеру, ведь вы должны не посрамить меня на этой вечеринке. Но только вы обязаны ясно сказать этому своему кавалеру, — продолжала графиня, размахивая тростью, словно дубинкой, — вы просто обязаны сказать ему, что я увезу вас в Италию, как только закончатся формальности, и что там я намерена найти вам богатого мужа… И чем богаче, тем лучше! У вас не может быть серьезных отношений с официантами, хотя временами и они могут быть полезны.

Августина украдкой подмигнула Люси.

— Конечно, мадам, — ласково сказала она. — Мисс Грей все прекрасно понимает. И когда у нее будет богатый муж, она всех нас окружит роскошью, и мы снова заживем словно бойцовые петухи, как в прежние дни.

Графиня повернулась и направилась в гостиную.

— Прежние дни прошли безвозвратно, — отозвалась она, будто разом потеряв свой боевой задор.

В тот вечер Люси надела светло-розовое платье, хотя и сомневалась, не слишком ли оно нарядное и соответствует ли данному случаю. В субботу она увидела загородный дом Пола Эйвери, и для нее это было откровением, — но она совершенно не представляла, какие у него друзья.

Августина помогла Люси одеться и хлопотала над ней, наверное, не меньше, чем в прежние дни над своей хозяйкой. Пальцы у Августины были необыкновенно ловкие: она распушила волосы Люси, уложенные в строгую прическу, расчесав их мягкими волнами, что еще больше шло девушке; Августина же шепнула графине, что капля хороших духов…

Графиня достала огромный флакон, от которого исходило благоухание дорогих парижских духов; Люси даже не подозревала, что у старой леди может храниться такое богатство.

— Кто-то прислал мне эти духи год назад, — объяснила девушке графиня. — Не спрашивайте кто, я и сама не знаю. Кто-то неожиданно осчастливил меня, но постарался зря, так как теперь я больше не душусь. Прислали бы лучше ящик шампанского, меня бы это куда больше порадовало.

Она с удовлетворением оглядела Люси.

— Вы смотритесь! — заметила графиня. — Как я уже сказала раньше, в вашу одежду стоит вкладывать деньги. И не забудьте рассказать мне завтра, когда принесете завтрак, все, все про этих музыкальных друзей нашего опереточного официанта.

Но когда некоторое время спустя Пол Эйвори представил Люси своим друзьям, она не заметила в них ничего опереточного. Они были представителями того мира, о котором Люси знала очень мало. Кроме графини, с недавних пор — самого Пола, она почти не встречалась с людьми, которые могли гордиться большими банковскими счетами и хорошим происхождением.

Что касается Пола Эйвори, то, несмотря на туман, окутывавший его происхождение и его нынешнюю работу, графиня почувствовала в нем джентльмена и посчитала полезным для своей компаньонки провести какое-то время с ним и в обществе его друзей.

Квартира, куда привез ее Пол, находилась в ультрамодном районе Лондона. В доме был внушительный вестибюль, а лифт, словно золотая клетка, скользил между этажами, коридоры которых утопали в мягких коврах. Дверь им открыла сама хозяйка, и при виде ее у Люси сразу отпали все сомнения в том, не слишком ли парадно ее розовое платье. Таких женщин Люси видела только в модных журналах и с легким чувством неудовольствия подумала, что рядом с ней, одетой элегантно и сверхмодно, она похожа на игрушку с рождественской елки. Где уж ей, такой молодой и неопытной, произвести хорошее впечатление на это совершенное существо, не говоря уж о том, что нечего и надеяться стать хоть когда-нибудь похожей на нее.

— Пол! — воскликнула красавица, протягивая к Эйвори руки, и, к немалому удивлению Люси, заключила его в объятия, и покрыла порывистыми поцелуями, так что он даже не успел представить ей свою спутницу. И пока Эйвори делал усилия, чтобы уклониться от ее рук и спасти свой свободно повязанный шелковый галстук, хозяйка наконец заметила Люси, повернулась к ней и широко улыбнулась:

— Как мило, что вы пришли! — и тоже простерла к ней изящные белые руки.

За ее спиной в освещенном мягким золотистым светом холле виднелись охапки цветов, и, хотя вечер был прохладным, на пришедших повеяло теплом, благоуханием и радушием. Люси ввели в освещенный холл, и хозяйка устремила на нее пытливый взгляд своих больших, чуть смеющихся глаз, похожих на бархатистые коричневые цветы. Бриллианты у нее в ушах вспыхивали разноцветными огнями, а вышивка на кремовом шелковом платье поблескивала, словно припудренная золотом.

— Ага, значит, эта малютка — мисс Грей, о которой ты мне рассказывал, Пол, — произнесла хозяйка, бросив на Эйвори испытующий взгляд.

Пол воспользовался этим восклицанием, чтобы представить дам друг другу, и Люси узнала, что обладательницу живых карих глаз друзья называют Улла, а для малознакомых она — миссис Реншоу.

Сам Питер Реншоу расхаживал с бутылкой виски в руках среди гостей, собравшихся в большой комнате, и наполнял бокалы. Комната, как и холл, была уставлена цветами. На Люси это обилие цветов произвело должное впечатление, ведь в такое время года цветы стоили очередь дорого и в основном доставлялись из оранжерей. Некоторые дамы, находившиеся в гостиной, сами напоминали экзотические тепличные растения — так изысканно они были одеты, причесаны и ухожены. Наверное, им приходилось выплачивать небольшое годовое состояние тем, кто помогал им так выглядеть.

Ошеломленной Люси обстановка комнаты показалась похожей на театральную декорацию, поэтому она сумела сразу отметить только пышные парчовые занавеси и очаровательный бледно-лиловый ковер.

Внимательный Питер Реншоу сразу снабдил ее бокалом, и его брови удивленно взлетели вверх, когда Люси призналась, что еще никогда не пробовала виски и пробовать ей почему-то не хочется. Пол тут же быстро ее успокоил:

— Ничего, Люси, уверен, что мы сейчас найдем вам что-нибудь по вкусу — херес или джин. А то, хотите, я постараюсь раздобыть для вас апельсиновый сок?

— Да, если можно! — поспешила ответить Люси, а брови Питера Реншоу взметнулись вверх.

— Клянусь котом моей бабушки! — воскликнул он. — Как же вы вольетесь в общее веселье, если будете цедить только апельсиновый сок? Впрочем, каждому свое!

Питер Реншоу подарил Люси ослепительную улыбку, продемонстрировав два ряда ровных белоснежных зубов, — это был привлекательный молодой блондин, — и ринулся к другим гостям. Но прежде он взял с Пола клятву, что тот будет оберегать свою непьющую спутницу. Пол отвел Люси в уголок, где было меньше народа, и усадил на обтянутый шелком диванчик, а сам отправился на поиски апельсинового сока.

Если Люси по дороге сюда надеялась, что у Пола будет время уделять ей на этой вечеринке внимание, то скоро она поняла, что надежды ее напрасны. Когда они входили в гостиную, в ней стоял ровный гул голосов и непрерывно раздавался смех. Однако вскоре после их появления беседы в разных группах стали прерываться и взгляды почти всех присутствующих дам под тем или иным предлогом постепенно обращались к Полу. На этой вечеринке, как Люси заметила, гостей не представляли друг другу, и ей, одиноко сидевшей в уголке, показалось, что, посматривая на Пола, дамы либо жаждут быть ему представленными, либо, если знакомы с ним, горят желанием, чтобы он их заметил, узнал и при всех продемонстрировал свое внимание к ним. Одна пожилая леди окликнула его с дальнего конца комнаты: