— А теперь, — заговорил Уинтон, — я полагаю, что вам, Блэйкни, еще до завтрака любопытно было бы узнать, какие планы я строю насчет вас.
— Очень любопытно, — согласился граф. — Я просто не представляю, что за работу, да к тому же выгодную, я мог бы делать.
Эйлида нервничала и потому отошла от камина к окну. Она стояла и смотрела в окно, ничего не видя. Возможно, все это лишь ночной кошмар, который скоро кончится…
— Вернувшись в Англию, — говорил между тем у нее за спиной мистер Уинтон, — я решил непременно построить скаковую конюшню. Судя по моим собственным наблюдениям и по разговорам с некоторыми владельцами таких конюшен, лучше всего покупать лошадей в Ирландии.
Граф пробормотал что-то нечленораздельное, но перебивать не стал, и Уинтон продолжил:
— И я предложил бы, Блэйкни, чтобы вы по моему поручению поехали в Ирландию вместе с человеком, которого я назначил управляющим моей конюшней. Он весьма опытен, а вы, как я слышал, отличный наездник. Кстати, между нами говоря, вы могли бы выбрать лошадь, которая способна выиграть классические скачки [6].
— Вы в самом деле так считаете? — спросил граф. — Мне это кажется невероятным, и этим я хотел бы заниматься больше всего.
— Я так и полагал, — заметил Уинтон, — и буду не только платить вам за услуги, и платить, как я считаю, хорошо, но предоставлю вам и своему управляющему тратить любые деньги на покупку лошадей, которых вы оба сочтете стоящими.
Эйлида услышала, как брат с облегчением вздохнул. Ясное дело, услышанное обрадовало его, но сама она радовалась тому, что он уедет подальше от Лондона. В Ирландии он не будет пить так много и не сможет тратить не принадлежащие ему деньги с беспутными приятелями.
— Значит, депо решено, — сказал мистер Уинтон. — Вы уезжаете в конце этой недели.
— В конце недели? — переспросил граф. Потом, сообразив, что в Англии его, собственно, больше ничто не удерживает, спохватился: — Что касается меня, то все в порядке, но как быть с сестрой?
— Я не забыл о ней, — ответил мистер Уинтон. — Я уверен, вы хотели бы, чтобы она уехала отсюда. Мы обвенчаемся послезавтра, то есть в четверг, а в церковь поедем из дома, который я нанял в Лондоне.
Эйлида с трудом сдержала крик ужаса. Хотела заявить, что это невозможно, что она неспособна выходить замуж столь поспешно. Но тут же спросила себя: а чего ждать?
Этот дом принадлежит теперь мистеру Уинтону, и он может в любую минуту выставить ее отсюда, а деваться ей некуда.
Если хорошенько подумать, то слава Богу, что им не придется венчаться в здешней церкви, где ее крестили. Это же невыносимо, если все вокруг узнают, что она вышла замуж за человека, который приобрел имение. Люди решат, будто она продала себя тому, кто предложил наивысшую цену… как на торгах!
И Дэвид, и мистер Уинтон, видимо, ждали ее согласия.
Пока она размышляла, в какую словесную форму его облечь, дверь распахнулась и грум, приносивший шампанское, объявил:
— Завтрак готов, сэр!
— Я считаю, что нам следует поесть как можно скорее, — обратился мистер Уинтон к Дэвиду. — У меня есть еще два дела, только после этого я уеду в Лондон.
— Что же это? — поинтересовался Дэвид.
— Я хочу, чтобы ваша сестра показала мне дом, а после этого, если вы не против, пройдемся вдвоем по имению, и вы мне все объясните. Может, посчастливится потолковать с кем-то из фермеров или жителей деревни.
— Да, конечно, — согласился граф.
— Тогда идемте завтракать.
Уинтон взглянул на Эйлиду, и она, словно подчиняясь повелению, молча направилась к двери; мужчины последовали за ней.
Эйлида была ошеломлена планами Уинтона, чувствовала себя напуганной и злой, однако была вынуждена признать, что завтрак восхитителен.
Она съела утром только ломтик тоста с медом, а вчера вечером — маленький кусочек крольчатины.
Когда они уселись за стол в малой столовой, где накрыли к завтраку, Эйлида почувствовала, что зверски голодна.
То же самое испытывал и Дэвид, и оба они не без труда удержались от того, чтобы не наброситься с жадностью на прекрасный паштет, подданный в самом начале завтрака.
За паштетом последовала лососина, выловленная накануне, потом заливной цыпленок, обложенный устрицами.
Если бы за столом вместе с ними не сидел мистер Уинтон, думалось Эйлиде, они с Давидом не просто радовались бы вкусным блюдам, но громко смеялись бы от восторга: все это напоминало о трапезах богов на Олимпе.
Мистер Уинтон, поняв, насколько они голодны, некоторое время почти не разговаривал. Но как только были утолены первые муки голода, он завел разговор о доме. Он очень тщательно расспрашивал о его истории сначала Дэвида, потом Эйлиду.
— Блэйкни были государственными деятелями и военачальниками в течение веков, — говорил граф. — Как вы, вероятно, уже знаете, они упомянуты во многих исторических сочинениях, которые есть у нас в библиотеке, вы их легко найдете.
— Я предпочел бы послушать вас, — заметал Уинтон.
Обращался он к Дэвиду, но смотрел при этом на Эйлиду, а та огорченно думала о том, как он использует генеалогическое древо Блэйкни для придания себе веса в высшем свете. Что ж, он получит возмещение своих расходов!
И она нарочно заговорила о влиянии своих предков при дворах королевы Елизаветы и Карла Второго. Рассказала и о том, что они были крупными государственными деятелями в правление королевы Анны, и многословно поведала, как герцог Мальборо хвалил — много раз! — одного из генералов Блэйкни в своих донесениях.
Только во время паузы в этих панегириках успехам и значительности предков заметила Эйлида, как поблескивают глаза у мистера Уинтона: он явно разгадал причину ее красноречия.
«Я его ненавижу!» — в который уже раз подумала она.
Ее одолевало почти неукротимое желание встать из-за стола и указать Уинтону на дверь.
О, если бы они с братом обнаружили сокровище, спрятанное в дымоходе или в потайной комнате, о которой они раньше не ведали!
Она придумывала множество подобных историй во время бессонницы. Ей частенько не спалось из-за голода или оттого, что она со страхом размышляла о будущем.
А теперь приходилось осознать, что единственное найденное ею с братом сокровище находится в кармане у мистера Уинтона.
Мысли беспорядочно теснились у Эйлиды в голове, и тут она заметила, что Уинтон наблюдает за ней, и тотчас испугалась: а вдруг он догадался, о чем она думает?!
После еды принесли кофе, приготовленный из замечательно ароматных кофейных зерен, смолотых очень мелко; Эйлида давным-давно не могла себе позволить такой кофе.
— Если вы закончили, — сказал мистер Уинтон, — то давайте начнем наш обход. Я велю своим слугам отнести все, что осталось, в вашу кладовую, там уже находится несколько блюд, привезенных мной из Лондона. Уверен, что вечером они порадуют вас.
И снова Эйлиде захотелось сказать, что они обойдутся без его помощи, но она знала, что это неправда. Нынче у Гловера столько хлопот в конюшне, что он вряд ли найдет время поймать кролика. И они с братом остались бы голодными, не будь припасов мистера Уинтона.
Вслух Эйлида произнесла:
— Вы уже видели библиотеку и банкетный зал. Из более или менее интересных комнат на этом этаже осталась только гостиная.
Она открыла дверь, Уинтон заглянул в гостиную и не сказал ни слова; тогда Эйлида пошла вперед к лестнице. Поднимаясь по ступенькам, она живо представляла, как он, следуя за ней, сверлит ей спину своими стальными глазами.
Одну за другой открывала Эйлида двери парадных спален.
В первых двух все выглядело ужасно из-за обвалившегося потолка. Штукатурка валялась кусками по полу и по кроватям.
В следующей комнате Эйлида раздвинула занавески, чтобы показать роспись на потолке и резьбу на дверях.
Мебели в комнате не осталось, если не считать кровати, которую никто не пожелал купить, — слишком уж она была велика.
Они переходили из одной комнаты в другую; все они были почти пустые, разве что стоял где-нибудь в углу сломанный стул или висело на стене треснувшее зеркало в позолоченной раме.
6
Классическими скачками называют в Англии пять главных скачек года, в том числе знаменитые дерби, впервые проведенные в 1780 г.