— Ничего подобного! — парировал он с легким раздражением в голосе. — И если вы наконец выслушаете меня, то все поймете.

— Я… слушаю!.. — запинаясь, произнесла леди Карстэйрс.

— На прошлой неделе Рассел послал за мной, — начал объяснять маркиз, — и сообщил мне, что я самый подходящий человек на должность главного шталмейстера Ее Величества!

Леди Карстэйрс бросила на него нежный взгляд и воскликнула:

– Ну конечно! Никто не потягается с вами на этой должности. Разве можно найти более опытного и знающего человека!

— Но его светлость лорд Рассел сказал также, — продолжал маркиз, как будто не слышал ее слов, — что он и Ее Величество королева предполагают назначить на эту должность женатого человека.

Леди Карстэйрс промолчала, и маркиз почувствовал, как она постепенно начинает осмысливать ситуацию.

— Вы знаете, лорд Рассел отличается крайней деликатностью, так вот, с присущим ему тактом он

объяснил мне, что я слишком молод, дабы занять место главного шталмейстера, тем более что я и не женат. Он даже намекнул на возможную ревность ко мне самого принца-консорта, если у меня не появится жена!

— Это меня не удивляет, — с явной лестью заметила леди Карстэйрс, как если бы она была актрисой и по ходу пьесы требовалась подобная реплика.

— Если учесть, сколь увлечена королева своим чопорным и скучным мужем, — изрек маркиз, — едва ли я мог бы предположить, что в ее сердце останется место для меня. Для нашей королевы ее супруг—свет в окошке!

— Мой дорогой Олстон, нет на свете женщины, будь она молочница или сама королева, которая не полюбит вас с первого взгляда, — торжественно заявила леди Карстэйрс. — Но вы действительно готовы пойти на подобную жертву и жениться?

— Говорю вам совершенно искренне: я хочу занять эту должность. Королевские конюшни находятся в плачевном состоянии, так как короля Вильгельма никогда особенно не интересовало разведение лошадей, и хотя принц-консорт осуществил радикальные преобразования внутри дворца, он тем не менее совершенный профан во всем, что касается лошадей!

В глазах маркиза вспыхнул огонь — он уже предвкушал, как возьмется за решение новой задачи, чтобы уничтожить «пыль веков».

Но самого важного, на взгляд леди Карстэйрс, вопроса маркиз все еще не коснулся.

Не выдержав, она едва слышно спросила:

— Кто же эта… везучая девочка, которая станет женой… самого… соблазнительного человека… в мире?

— Именно этот вопрос я долго задавал себе сам, — ответил маркиз. — Не боюсь признаться вам, Сафайра, каких трудов мне стоило найти на него ответ.

Он засмеялся.

— Как-никак, тот образ жизни, который я веду, не предполагает близкого знакомства с молодыми девушками на выданье, но только с очаровательными созданиями, такими, как вы!

Говоря эти слова, он смотрел на леди Карстэйрс, и, словно поддавшись ее чарам, его жесткий взгляд на мгновение потеплел.

— Вы очень красивы, Сафайра! — промолвил он. — И я понимал всю тщетность попыток найти женщину, обладающую хотя бы отчасти теми достоинствами, что есть у вас.

— О Олстон, если б я сама могла выйти за вас замуж! Возможно…

Она колебалась, продолжать ли.

— Я встретил Карстэйрс накануне своего отъезда, — перебил ее маркиз, — и он, похоже, прекрасно себя чувствует. Он к тому же сказал мне, что отправляется на скачки в Донкастер.

— И поэтому вы вернулись! — Леди Карстэйрс вскочила и подошла к маркизу.

Он обнял ее и долго разглядывал прекрасное лицо, обращенное к нему.

Затем привлек ее к себе и стал целовать.

Их поцелуй становился все более страстным, но тут маркиз сделал над собой усилие и, ослабив объятия, осторожно отодвинул молодую женщину от себя.

— Теперь выслушайте меня, Сафайра. Я отсутствовал в Лондоне в течение трех дней, и у меня накопилось очень много важных дел.

— Но мы пообедаем вместе завтра вечером? — спросила она.

— Да, конечно.

— О Олстон, это будет так не скоро!

— Я знаю, но вы должны быть очень осмотрительны, чтобы о нас не распускали сплетни. Вы же знаете, как много вокруг недоброжелателей! А мне совсем не хочется, чтобы про нас судачили ни в Букингемском дворце, ни в графстве.

— Я буду очень, очень осторожна, — пообещала леди Карстэйрс, — но я люблю вас, и когда вы где-то рядом, кроме вас, для меня никого больше не существует, мне трудно думать о чем-нибудь еще!

Все это маркиз уже слышал, и неоднократно.

Пожалуй, даже слишком часто, чтобы придавать этому большое значение, а потому он просто еще раз поцеловал леди Карстэйрс.

— Я вынужден оставить вас. Думаю, скоро вернется ваш муж, а сейчас неподходящий момент для шумного скандала.

— Ручаюсь, он никогда не устроит ничего подобного! — негодующе запротестовала леди Карстэйрс.

Но маркиз не слушал ее.

— Берегите себя, — сказал он. — Жду вас завтра вечером в половине восьмого.

Внезапно он задумался, а затем произнес:

— Полагаю, с моей стороны будет разумно пригласить еще кого-нибудь на обед.

— О нет, Олстон! — воскликнула леди Карстэйрс. — Нет! Нет! Я хочу побыть с вами наедине!

— Ну что ж, надеюсь, в дальнейшем у нас будет возможность как-нибудь по-другому устраивать наши встречи, — заключил маркиз, словно отвечая самому себе.

Сафайра прижалась к нему, он на мгновение задержал ее в своих объятиях и собрался покинуть комнату.

Но тут она сумела прийти в себя и, переведя дух, взмолилась:

— Вы должны поклясться мне, Олстон, самым святым для вас, что не позволите этому вашему ужасному браку ничего… изменить… между… нами!

В ее голосе зазвучали высокие ноты.

— Я не могу потерять вас! Я не способна перенести разлуку с вами! О, дорогой, любимый, замечательный мой Олстон, такого идеального возлюбленного, как вы, не было ни у одной женщины. Я скорее умру, чем останусь жить без вас!

Но и подобные речи маркиз слышал слишком часто, чтобы они хоть как-то затронули его чувства. Поэтому он просто сказал:

— Мы поговорим об этом завтра ночью.

И лишь когда маркиз сделал первый шаг к двери, леди Карстэйрс вдруг спросила:

— Но, Олстон, вы еще не сказали мне, на ком решили жениться! Я ее знаю?

— Возможно, встречали ее на каком-нибудь балу, из тех, что вы посещаете, — ответил он неопределенно. — Это дочь графа Уорнборо, его поместье граничит с моими землями.

Леди Карстэйрс озадаченно посмотрела на него.

— Не могу припомнить, чтобы я когда-либо встречала девушку по имени Уорнборо!

— Уорн! — поправил маркиз. — Говорят, она очень мила!

— Говорят?.. Вы хотите сказать, что вы с ней не знакомы?

— Насколько я знаю, нет. Я бы уже познакомился с ней на этой неделе, если б не получил ваше письмо, в котором вы сообщили, что будете одна.

— Да, мой дорогой, я совсем одна, если бы не вы… но я знаю, нам будет замечательно вдвоем!

Маркиз одарил ее улыбкой, но тут же заторопился.

— Мне действительно надо идти. В любом случае я уже опаздываю, и это плохо!

— Куда вы идете? — полюбопытствовала леди Карстэйрс.

— Во дворец, — ответил маркиз. — Но сначала мне надо повидать Рассела на Даунинг-стрит, я должен объявить ему, что теперь в полной мере отвечаю требованиям королевы и могу стать шталмейстером.

Не дожидаясь, пока леди Карстэйрс еще что-нибудь скажет или остановит его своими объятиями, он поспешил удалиться из комнаты.

Он спускался по лестнице с чувством удовлетворения: их беседа прошла значительно спокойнее, чем можно было ожидать.

Он прекрасно видел, как быстро любая женщина, на которую он обращал внимание, становилась собственницей по отношению к нему.

Это ему претило, но, к сожалению, ничего изменить он не мог.

Обычно все начиналось в тот момент, когда они узнавали или начинали подозревать, будто на горизонте появилась другая. Тогда встречам начинали сопутствовать слезы, упреки и дикие угрозы покончить с собой, если потеряют его любовь.

Поскольку ни одна из них никогда ничего подобного даже не пыталась совершить, а угрозы повторялись раз за разом, маркиз, таивший в себе циничное предубеждение, знал лишь одно: какой бы сильной и безграничной ни казалась любовь красавиц, с которыми он проводил время, все они по-настоящему любили только себя.