Ваша первая реакция – захлопнуть дверь. Однако он успевает просунуть в щель руку, и вы не решаетесь ее расплющить.

– Мадам! Мне надо с вами поговорить! – умоляет он плачущим голосом.

– Сейчас неподходящее время: я работаю! – отрезаете вы.

Он рыдает.

– Я больше не выдержу! Я что-нибудь с собой сделаю!

Начинается! Вы задумываетесь. А что если этот псих и вправду вскроет себе вены у вас под дверью? То-то будет скандал! Вот уж когда вы потеряете время...

Впускаете несчастного в гостиную, он плюхается в кресло Любимого Мужа, вы с Мельхиором усаживаетесь напротив на диване. Котик совершенно счастлив («В театр ходить не надо!»).

Тишина.

Тома́ громко всхлипывает.

Вы идете на кухню и приносите тряпку (чистую). Кандидат в самоубийцы утыкается в нее лицом и сморкается с адским шумом.

– Я без ума от Ализе, – бормочет он в тряпку. – Это женщина моей жизни. Я застрелюсь, если она от меня уйдет!

– Успокойтесь! Успокойтесь! Все уладится...

Разумеется, вы в это не верите. Как не верите и в то, что он покончит с собой. Вы такую песенку уже слышали, когда вам самой было двадцать. Однако возлюбленный ваш не только не бросился с Эйфелевой башни, как грозился, но всего через два месяца после вашего с ним разрыва женился на какой-то стюардесске. Кажется, брак не удался. Так им и надо. Эта мысль и сейчас еще, сорок лет спустя, тешит вашу душу.

А Тома́ все причитает.

– Она обещала, что будет любить меня всегда! Она мне это даже написала. Кровью!!!

Боже мой! У них ума как у десятилетних!

– Любовь – вещь очень хрупкая, – начинаете вы торжественно.

Бип-бип... Бип-бип...

Идете в кабинет, ищете телефон и наконец находите его под грудой бумаг.

– Алло! Я должна сообщить тебе важную новость, – звенит в трубке Деточкин голосок.

Так, так. Что еще?

– Я тоже, – произносите вы шепотом. – У меня сидит Тома́.

– Кто?

– To-ма́! Не помнишь уже? Ты ему кровью писала, что будешь любить его всегда!

– Что он делает у нас дома?

– Ревет.

– Он мне осточертел! – замечает ваша дочь.

Как мило.

– Могла бы и помягче выражаться, учитывая, что нянчиться с ним приходится мне. Он грозит покончить с собой, если ты его бросишь.

– Вот и отлично!

До чего же бессердечными становятся девицы, когда у них проходит любовь!

– Очень важно уметь расставаться друзьями, – произносите вы нравоучительно.

Ализе, разумеется, благоразумные материнские советы пропускает мимо ушей.

– Послушай лучше мою новость: родители Хоана хотят видеть тебя и папу.

– Что?

– Да! Они приехали на два дня в Париж из Баии, чтобы посмотреть выступление своего сына. Они приглашают вас сегодня вечером в «Крийон».

– Какой «Крийон»?

– Ну отель «Крийон», у них там номер.

– Они еще и миллиардеры?

– Не знаю, меня это мало волнует.

– Надеюсь, ты не собираешься замуж за Хоана?

– Ты прекрасно знаешь, что я не хочу выходить замуж. Но он мне предлагал уже семнадцать раз.

– Безумие! Сколько времени вы знакомы?

– ...Неделю, десять дней... – Деточка немного смущена.

– Неужели, по-твоему, за неделю и даже за десять дней можно понять, что полюбила человека на всю жизнь? Вы даже не говорите на одном языке, у вас разная культура, разное образование...

Само благоразумие глаголет вашими устами, разве нет?

– А кто тебе сказал, что я намереваюсь любить его всю жизнь? – спокойно парирует дочь.

Ну это уж слишком! Вы собираетесь с духом, чтобы произнести проповедь, достойную самого Иоанна Златоуста, но тут слышите, как в гостиной Тома́ начинает подавать признаки беспокойства.

– Поговорим об этом позже, – быстро шепчете вы в трубку, – и постарайся смотреть на вещи серьезней.

Бывший Деточкин возлюбленный ходит взад-вперед по комнате, как разъяренный зверь. Слезы сменились бешенством.

– Мне необходимо поговорить с Ализе! – вопит он, грозно сверкая глазами. – Или я за себя не ручаюсь!

Этого еще не хватало! Теперь он угрожает убить вашу обожаемую дочь. Ах ты гад! Надо было все-таки прищемить тебе руку.

– Так вы не найдете путь к ее сердцу (Н-да, это уже речь не Иоанна Златоуста, а героини бульварного романа!).

Однако действует. Тома́ меняет тон.

– Умоляю вас: устройте мне с ней встречу.

– Могу попробовать, если вы пообещаете не терять самообладания.

– Обещаю! Спасибо вам! Спасибо!

Этот чокнутый падает к вашим ногам и начинает неистово целовать колени. Вам с большим трудом удается вырваться из цепких щупальцев Деточкиного обожателя и вытолкать его на лестницу. Совсем ополоумел!

– Ну и цирк! – веселится Котик.

– Вот что такое Страсть.

– У нас, котов, все гораздо проще, – вздыхает Мельхиор. – У меня по крайней мере...

Вы молчите. В свое время вы подвергли любимого Котика кастрации, дабы ему не вздумалось сбежать с сиамской кошечкой, и он в душе затаил обиду. Порой вы сами чувствуете себя виноватой, что лишили его любовных наслаждений.

Звоните Любимому Мужу по прямому телефону и сообщаете о приглашении. Он приходит в негодование.

– Встречаться и выпивать с родителями какого-то типа только потому, что с ним трахается наша дочь! Да никогда в жизни! Учитывая, что она ни одной ширинки мимо не пропускает, у нас минуты свободной не останется.

– Не говори ерунду! Ализе не пропускает ни одной ширинки! Она чувственная девушка, ну и что? А мне вот интересно познакомиться с бразильцами.

– У меня нет денег ходить в «Крийон».

– Так они же нас приглашают!

На самом деле Мужу тоже любопытно. В конце концов он соглашается вас сопровождать:

– Но запомни: твердое «нет» любому намеку на брак!

Войдя – с опозданием – в бар гостиницы «Крийон», вы робеете, несмотря на присутствие вашего рослого супруга. Всю вторую половину дня вы примеряли перед зеркалом туалеты. Так будет слишком парадно (все-таки не ужин «У Максима»)... А так – недостаточно элегантно («Крийон» как-никак)... Это – слишком декольтированно (вам уже не двадцать лет)... Это – слишком скучно (вам еще не сто)... Это старит (свалявшийся кашемир)... Это слишком обтягивает (подчеркивает животик)... И так далее, и все под непрекращающиеся споры с Деточкой, возмущенной, что ее с обожателем не пригласили на встречу.

– Речь идет, между прочим, о нашем будущем.

– Но ты же не собираешься замуж!

– Возможно. Однако я бы не прочь пожить годик в Бразилии с Хоаном.

Ну и ну!

В глубине души вы не одобряете нравов вашей младшей дочери. Она, конечно, не нимфоманка и за ширинками не гоняется, как язвит ее дорогой папочка, однако нельзя не признать, что она склонна менять возлюбленных, не испытывая ни малейших угрызений совести. Более того, вы подозреваете, что она (Какой позор! Сестра Сен-Жорж этого бы не перенесла) крутит несколько романчиков одновременно. Вас воспитывали в убеждении, что необходимо сохранять девственность до замужества и оставаться верной супругу до самой смерти. Когда вы эту программу изложили Деточке, она смеялась до колик. Вы не стали ей признаваться, что и сами несколько раз влюблялись до безумия, особенно в одного юного и прекрасного булочника из Мальмё; помнится, он называл вас Lilla Gröda (лягушонок), а вы даже начали изучать шведский (во всяком случае, самые необходимые слова: «Jag älskar dig!» – «Я тебя люблю!»).

Узнать родителей Хоана в баре «Крийона» не составило труда: стройная пара цвета черного шоколада. Мать одета умопомрачительно (красный костюм от «Лакруа», сумочка «Леди Диор», бриллиантовая пантера от «Картье» на отвороте пиджака. Как жаль, что вы не нацепили себе на пиджак орден за «Заслуги в сельском хозяйстве» и Мужу на грудь – все его боевые награды).

Представляетесь, приносите извинения за опоздание. Как ни странно, вас с супругом встречают довольно холодно. Мадам Васкес великолепно говорит по-французски. Вы делаете ей комплимент.