— Это что? Опять лежать у тебя на печке да еще и есть твою морковь? Ни за что. Я стыд не весь потерял. Пойдем мы. Не поминай лихом, может, и обидел когда.

— Что ты, что ты, — дрогнул у Пушка голос. Отвернулся он, выбрал две самые лучшие морковки, подал:

— Возьми, дорога большая, пригодятся. Может, и не встретимся больше,

— Эх, Пушок, — бросился Рваный Бок к другу и крепко-крепко к груди прижал. — К солнцу ты меня лицом повернул, спасибо тебе за это.

Обнялись зайцы. Уронили друг другу на плечи несколько светлых слезинок. Простились.

Долго стоял Пушок у края рощи и все смотрел, как Рваный Бок и заяц Длинные Уши степь пересекают.

Вот уж до половины не видно их.

Вот уж одни головы остались.

А вот уж и вовсе скрылись, и только далеко-далеко у горизонта покачиваются три заячьих уха — одно длинное и два чуть покороче. Потом и они пропали.

И грустно стало Пушку. Вернулся он домой. Сел на крылечко, сидит, смотрит на морковку, а на душе такое, словно потерял он что-то и теперь никогда-никогда не вернет.

До поздней ночи сидел Пушок на крылечке и все думал, думал, а потом поднялся, прошел в дом. Зажег лампу и сел у окошка писать письмо в Белоозерский лес зайцу Сереже. Придет Рваный Бок, а уж его письмо дожидается.

— Может, ему с моим письмом не так тоскливо и одиноко на чужбине будет. Мне грустно, но я-то дома, в родной роще.

УШИ СТРАУСА (сказки)

МАЛЬЧИК РАССВЕТ И ДЕВОЧКА НОЧЬ

Далеко-предалеко на востоке, почти у самого моря, притаился в лесной чаще небольшой домик. Много-много лет назад в этом домике жил мальчик. Звали его Рассвет. Каждое утро он подбегал к своей маме Утренней Зорьке и говорил ей:

– Мама, я пойду погуляю.

И Зорька отпускала его. Мальчик спешил в тайгу, насвистывая веселую песенку. И там, где проходил он, становилось светло, раскрывались цветы и начинали петь птицы. Он играл весь день, а к вечеру возвращался домой и ложился спать.

Так было всегда. Но однажды Рассвет повстречал в роще маленькую черноволосую девочку. Она сидела у ручья, бросала в воду алые лепестки шиповника и смотрела, как они, кружась, уплывают вниз по ручью.

Эту девочку звали Ночь. Рассвет смотрел на нее издали и улыбался: она нравилась ему, задумчивая, немного печальная. И чем ласковее улыбался Рассвет, тем светлее становилось вокруг и тем звонче пели на деревьях птицы.

Зарозовели в небе облака и, розовые, отразились в ручье. Застучали дятлы, запели зарянки. Но девочка ничего не замечала. Она по-прежнему пускала по ручью бархатистые лепестки шиповника и о чем-то думала.

– Девочка, – тихо позвал ее Рассвет.

Она подняла на него опушенные длинными ресницами черные глаза. Вскрикнула. Вскочила на ноги.

– Девочка, – еще раз позвал ее Рассвет и протянул к ней руки. – Смотри, как здесь хорошо. А скоро взойдет солнце и станет еще лучше. Давай поиграем вместе. Я сплету тебе венок и подарю самую красивую розу... Но куда же ты? Ты боишься меня? Не надо, не бойся. Я тебя не обижу.

Но девочка Ночь, прижав тоненькие ручонки к груди, осторожно пятилась в глубь рощи, где еще были сумеречные тени. Глаза ее блестели. Ей нравился этот неожиданно появившийся перед ней мальчик, но от него исходил такой большой свет, что она боялась его.

А мальчик протягивал к ней руки, просил: – Не уходи, девочка. Давай побудем вместе. Я нарву тебе ландышей. Много-много. И колокольчиков. Я покажу тебе все цветы нашего леса. Здесь столько разных цветов... Не уходи, я всегда один и один. Поиграй со мной.

Но девочка Ночь качали головой и уходила все дальше и дальше. И все дальше и дальше шел за ней мальчик Рассвет и, протягивая к ней руки, просил не уходить от него.

Долго вечером того дня Зорька ждала сына домой. Долго сидела она у раскрытого окошка и смотрела в залитый лунным светом лес, но мальчик так и не вернулся. Не вернулся он ни на второй, ни на третий день. Не вернулся совсем. До сих пор он все идет за девочкой Ночью и все просит ее:

– Девочка, – и протягивает к ней руки, – зачем ты уходишь от меня? Я всегда один и один. Побудь со мной. Я спою тебе песню о солнце.

Но девочка качает головой и пятится все дальше и дальше. И мальчик идет за ней. И там, где проходят они, становится светло, раскрываются цветы и поют птицы.

АЙСБЕРГ

По Ледовитому океану плыл голубоватый Айсберг. Он был большой и холодный и думал, что так и надо – быть большим и холодным. Он родился у берегов Гренландии. Провожая его в далекий путь, сказал ему отец Ледник:

– Бойся Земли. Она теплая, а тепло – смерть. Айсберг запомнил слова отца и старался держаться поближе к полюсу.

Он вырос среди льдов и знал в своей жизни только два цвета – цвет воды и цвет льда. И слышал только один звук – плеск воды и грохот наползающих друг на друга льдин. Даже во сне ему снились только льдины.

Однажды, продвигаясь по течению, он выплыл к Земле. Она встретила его алыми маками, говором птиц. Она была необыкновенно красива. Он глядел на нее издали и шептал:

– Земля... Земля...

И это слово больше не пугало его. Теперь он знал, что Земля – это цветы, земля – это песни. И ему не хотелось уплывать туда, где плавают, отсвечивая голубым, такие же холодные, как он, льдины. Но сказали ему братья-айсберги:

– Ты начал таять. Тебе нельзя оставаться здесь, – и, подталкивая широкими лбами, они оттеснили его далеко в океан поближе к полюсу.

У полюса он остыл и стал опять таким же, как и все айсберги, – ледяным, холодным. Но по ночам ему снились теперь алые маки, по ночам ему снилось пение птиц – снилась Земля. И как только всколыхнулся под весенним солнцем океан, Айсберг пошел к Земле.

Братья встали у него на пути:

– Образумься, остановись! Земля – это тепло, а тепло – смерть.

– Нет, – сказал он. – Тепло это цветы, тепло – это песни. Не невольте меня. Я иду к Земле.

И он двинулся прямо на них. И они расступились, напуганные его решимостью. Они поняли: его уже не остановить.

Большой, громоздкий, придвинулся он к Земле и сказал:

– Я пришел к тебе навсегда. Мне надоело быть в вечном холоде, надоело быть Айсбергом. Я хочу быть водой. Я хочу поить твои цветы, покачивать на волнах твоих чаек, плескаться у твоего берега.

Она встретила его полыхающими цветами, а птицы спели ему свои лучшие песни. От счастья растаял он и голубой волной трется теперь о теплую щеку Земли.

ВАХТА

Это только теперь земля наша старенькой стала, морщинками оврагов покрылась, взбугрилась вершинами гор, а когда-то она была молодой и все на ней только-только рождалось. Родилось однажды и первое Озеро. Лежало оно в своих берегах и думало. И думы его были светлыми и чистыми, как отраженное в нем небо.

Думало Озеро: вот придут к нему травы, поселятся на его берегах птицы я будет возле него и красиво и весело. И когда пришли и встали у его берега три цветка, три друга – Трилистник, Белокрыльник и Сабельник, – сказало:

– Вам здесь хорошо будет: я буду досыта поить вас водой.

– Смотрите, какое приветливое Озеро, – сказал товарищам Трилистник. И предложил: – Давайте создадим для него что-нибудь такое, чем оно могло бы гордиться.

Сабельник подумал и сказал:

– Давайте украсим его берега такими цветами, каких еще никогда на земле не было.

И он тут же поднял над собой темно-красные цветы из пяти лепестков. Не цветы – звезды огненные. Колыхнулось Озеро, плеснуло в берег волной: