- Ваш сын нарушил границы моего частного владения, и понес за это заслуженное наказание. Мои собаки ни в чем не виноваты. Они в очередной раз доказали преданность своим хозяевам.

И ненавидел эту девчонку, которая спасла его. Ненавидел за то, что она не дала ему умереть, и теперь он вынужден влачить свое жалкое существование, как демон из преисподни, боясь показаться людям на глаза.

Вероятно те же чувства испытывал герой ломана Гастона Леру, живущий в подземелье.

Стас начал много времени проводить за чтением книг. Раньше он не замечал за собой такой тяги к чтению, но теперь… теперь другое дело, после того как он с упоением заглотил книгу Мери Шелли, о судьбе жуткого монстра, созданного амбициями больного гения, и так и не сумевшего найти себе места в реальном мире обычных людей. Он уже не мог оторваться от книг.

Как он понимал чувства того мерзкого существа. Ему даже казалось, что этот монстр говорит его словами, думает его мыслями и живет его жизнью. Тогда, прочитав до конца книгу Стас заплакал. И сразу же принялся за новую «Человек который смеется». Он вместе с несчастным мальчиком переживал все происходящее в его жизни. Он даже явно ощутил страх, который испытал брошенный ребенок, когда остался в одиночестве стоять на отвесной скале, практически раздетый, обдуваемый всеми ветрами. Как люди могут быть настолько жестокими? Получается, что Немиров сделал из него своего собственного Гуимплена, но не своей рукой. Немиров стал его больным гением, его Франкинштейном, его ночным кошмаром.

С того времени Стас перечитал все книги выворачивающие на изнанку его маленькую душу. Перечитал всех известных мистиков: Лавкрафта, Он был заочно знаком с каждым монстром, созданным гениальным воображением автора, и чувствовал все они теперь живут в его сердце, одним целым, неразделимым альянсом.

Со временем он стал забывать, что некогда даже случайные прохожие говорили про него:

- Какой очаровательный ребенок.

Он больше не был очаровательным ребенком, он стал монстром. И изо всех старался принять свой новый облик.

Однажды мама, желая уберечь сына от постоянных кошмаров, накрыла все зеркала в доме занавесками. Как обычно Стас спускался к завтраку, когда бросил взгляд на белое пятно мелькавшее на стене, в изгибе лестницы.

Он перегнулся через перила, чтобы оглядеть гостиную и увидел что и там все отражающие предметы наглухо закрыты белым саваном.

- Мам! – громко крикнул он.

С кухни донеслось:

- Что родной?

- Кто закрыл все зеркала?

- Я.

- Зачем?

- Я думаю так будет лучше для всех нас.

Стас быстро сбежал по лестнице, по пути стягивая покрывала, и яростно бросая их на пол.

- А с чего ты решила что так будет лучше?

Мама не ответила.

Стас остановился перед самым большим зеркалом в прихожей, несколько мгновений постоял, затем сдернул занавеску и отбросил в сторону. Перед ним появилось отражение реальной жизни. Он предстал в своем истинном лице. Раньше он не обращал внимание на свое отражение, но после маминого поступка впервые решился открыто посмотреть на свое уродство.

Одним глазом он внимательно рассматривал синюшно-белесые шрамы на своем лице. Потрогал пальцем. На ощупь они были омерзительны, гладкие и холодные. Он попытался улыбнуться, и передернулся от отвращения, затем с любопытством пошевелил ноздрями. Зрелище было не для слабонервных, и Стас сам брезгливо отвернулся.

- Мам. Ты считаешь меня уродом? – еле слышно спросил он.

Мама услышала его бормотание и выглянула с кухни.

- Нет родной. Для меня ты самый красивый.

- Брехня! – рявкнул Стас и вновь бросил взгляд через плечо. – Я самый настоящий урод. Каких свет не видывал.

Может и правильно мама сделала что закрыла все зеркала, зачем ему видеть последствия своего опрометчивого любопытства? Стас осмотрелся в поисках чего-нибудь тяжелого и заметил на столике рядом свою фотографию в бронзовой рамке. Он поднял ее, подкинул на руке, проверяя на вес, и решив: «Подойдет» с размаху запустил в зеркало. Этот жест не был отчаянным, не был вызван внезапно вспыхнувшими эмоциями, это было спокойное решение. Почувствовав облегчение, Стас пнул осколки упавшие к его ногам и бросил взгляд на маму.

Ее уже не было. Она вновь исчезла в дверном проеме кухни.

Стас вошел, и увидел что она плачет. Сгорбленная и раздавленная, она сидела на табуретке и тихо плакала, обхватив себя руками. Только плечи ее слегка вздрагивали. Стас подошел к ней и обнял.

- Мам. Не плачь. Со мной все будет хорошо.

Она подняла на него красные от слез глаза и обняла.

- Ты все что у меня есть. – прошептала она одними губами.

- И папа.

- И папа. – как-то обреченно прошептала мама.

Стас не знал, что отец не выдержал всего случившегося и уже давно завел себе женщину на стороне, появляясь дома лишь терзаемый угрызениями совести. Именно совесть не давала ему бросить изувеченного сына и жену, почти лишившуюся рассудка. Вот так и жили они, уже несколько лет.

Отец возвращался домой, когда темнело, проходил в комнату сына, желал спокойной ночи, и уходил спать. А утром незаметно исчезал, едва округа наполнялась первыми лучами солнца.

Но Стас всего этого не знал. Ему достаточно было того, что жизнь его так изменилась, именно поэтому родители щадили мальчика и держали свой разрыв в тайне.

Убедившись, что мама больше не плачет, Стас вышел в коридор.

- Ты куда? – тревожно спросила мама.

- Пойду прогуляюсь.

- Холодно, одень шапку!

Стас схватил шапку, надел ее на голову, а потом вдруг схватил ножницы, вырезал себе три отверстия: два для глаз, одно для носа и натянул ее как маску разбойника. Зеркала не было, поэтому Стас не стал разглядывать свой новый образ и выскочил на улицу.

Накануне шел сильный дождь и все дороги были размыты.

На прошедший день рождения, отец подарил Стасу четырех колесный квадроцикл. Настоящий, на бензине, со скоростями. Он развивал скорость до шестидесяти километров в час. Его красавец стоял во дворе, под навесом. Стас стянул с него брезент и гордо погладил сидение. На нем он чувствовал себя настоящим мужчиной. Ведь не ток-то просто управлять таким зверем. И отец знал это, значит он сумел рассмотреть в нем задатки взрослое, раз доверил эту машину.

Стас сел, завел двигатель, и вырулил со двора.

Он ехал в сторону дома Немирова. Он часто возвращался в то место, но уже не рисковал пересекать забор. Ему хватало ума следить за своим врагом со стороны. Стас нашел себе укромное место, на высоком дереве, и последний месяц, довольно часто сидел в своем убежище и следил за этим кровавым семейством. Он ненавидел Немировых. Всех до одного. Он видел как вернулась эта полоумная. Год назад она уже приезжала в дом, и именно в тот день, как случилось по роковой случайности, на него напали эти жуткие твари. Затем ее снова увезли, и вот она опять вернулась. Стас не знал почему эту девчонку держат в психушке, он только слышал что по округе рассказывали о кровавой ночи, когда погиб один из детей Немировых. Мальчик. Ему вроде было восемь. Стас не злорадствовал. Он не желал зла детям. Объектом его ненависти был сам Немиров и его псы.

Стас разрабатывал свой план мести. Но пока, в силу своей неопытности и несмышлености, остановился на грозных фантазиях, как псы самого же Немирова ждут его и полоумную женушку. Девушке Стас не желал такой жуткой смерти, все же она спасла его, хотя может и напрасно, но она пыталась. Что-то осталось в ней человеческое и Стас не желал брать такой грех на душу. Девушка, в его фантазии, утопится, не выдержав смерти родителей. Вот такой финал он видел для этой ужасной семейки.

Стас остановил свой агрегат у дерева, достал бинокль и по сучкам взобрался наверх.

В доме все было тихо. Даже дыма из трубы не было видно. Стас перевел бинокль на вольер. Собак не было. Значит, Немиров вновь утащился на свою охоту. Как было бы хорошо оказаться на этой охоте, и случайно попасть этому зверю в сердце. Это был бы несчастный случай на охоте. Стас воодушевленно прикусил губу. Как было бы легко, но к сожалению не возможно.