- Что, нравятся? Ну, давай, полежим, сделаем привал.

Легли они на пушистый теплый мох и стали слушать, как вершинами тайга гудит. Это ветер вольный по верху погуливает, качает сучья зеленые, бородатые, а вниз не спускается: в моховом царстве у кореньев тишь стоит. Такая тишина стоит, что слышно, как комары носатые попискивают, как дикая пчела жужжит, как муравей по коряжине лапками перебирает.

Вдруг целым облаком комарьё на Тереху навалилось.

- Ой, батюшки!-взвыл Тереха,- меня комары поедом едят, кровь сосут.

- Ничего, потерпи маленько… Надо тайге дань заплатить, мы здесь гости. А потом махни перышком волшебным, улетят, никогда больше не дотронутся. Тереха так и сделал. Выждал время, да как махнет волшебным перышком, что филин дал-тучей комары поднялись, запищали, шарахнулись в сторону, только Тереха их и видел.

- Ну, теперь нам надо к хозяину на поклон сходить,- сказал медвежонок, умываясь лапой.

- К какому хозяину?

- А к главному медведю… Он всем тут у нас верховодит, все порядки правит.

- А он нас не заломает?

- Ну вот еще. Он справедливый… Ничего… Мы и трубку ему сдадим.

Поднялись с моховых ковров, нашли тропинку, опять-в путь двинулись. Шагов с десяток отошли, медвежонок как рявкнет:

- Тьфу! Чуть в беду мы с тобой не вляпались.

- Как так?

- Да ведь нас цыганка нагнать может. Она ведь тоже волшебница. Нагонит, отнимет трубку, ну и готово дело; нам с ней не сладить.

- Так как же быть?-спросил растерянно Тереха и даже трубку уронил.

- А надо тропинку заломать.

Тереха не знал, как заламывают тропинку. Любопытно ему стало. Он одернул шелковую рубаху, подбоченился и стал смотреть на медвежонка.

А тот подошел к гибкой молодой елочке, что у самой тропинки росла-красовалась, поплевал, как мужик, в пригоршни, облапил елочку и, крякнув, нагнул ее до самой до земли. Елка хрустнула, подломилась у корня и легла зеленым стволом своим поперек тропинки.

- Ну вот и заломал. Теперь надо зачихать ее. Вдвоем должны по три раза чихнуть… Тогда всякая опаска откатится… Ну, иди сюда, чихай.

- Да мне не хочется.

Медвежонок по тайге помчался: бежит, пыхтит, фыркает. Потом прибежал и подал Терехе сухой дрождевик: наступишь - коричневая пыль из него летит.

- На, это волчий табак называется, Видал, после дождей белые такие грибы растут, вроде шариков, ну так это он. Валяй, а я соломинку в ноздрю себе запхаю.

Притоптал Тереха дрождевик ногой, пыхнул оттуда коричневым облачком волчий табак. Тереха нюхнул да к елочке:

- Ачхи!-затряс Тереха головой, уж очень в носу свербило.

- Ачхи! - чихнул и Мишка.

- Спичка в нос!

- Вынь да брось…

- Ачхи!!

- Ачхи!!

Да так до трех раз в самую елочку чихнули. Тереха высморкался в подол рубахи, а медвежонок расшарашил лапы и поелозил мордой о зеленый мох.

- Ну, теперь нас сам леший не найдет, не только что цыгане. Айда!

Вот идут они тайгой, подвигаются. И час идут, и другой идут. Глядь, а навстречу зайцы скачут, задними ногами взлягивают.

- Здорово, братцы!-крикнул медвежонок по-военному, и Тереха приподнял шляпу цыганскую, пуховою поздоровался.

Зайцы присели, поводили ушами, смотрят.

- Откуда, братцы?-спросил медвежонок.

- От него, от главного…- сказал старший заяц, весь серый, и прижал длинные уши к самой спине.

- Ну что, каков? Не строгий? - осведомился медвежонок.

- Да ничего, милостивый… - враз откликнулись все зайцы.

- Отвел нам осинник, разрешил осиновую кору глодать, заячью капусту есть…

- Ну, ин, ладно… бегите, коли так!-сказал медвежонок и пошел, а Тереха долго вслед зайцам глядел и вдруг захохотал:

- Ну и чудно… Помчались они под гору, да как начали через головы кувыркаться: кувырк-кувырк… Отчего это?

- А это, видишь ли, у них задние ноги длиннущие, а передние короткие. Вот под гору-то идти несподручно, кувыркаются… Зато в гору здорово чешут, как стрела…

Дальше идут. Навстречу целое стадо белок: которые по земле, которые по деревьям с сучка на сучок скачут, пушистые хвосты дыбом торчат.

Откуда, сестрички? От хозяина, что ли?-спросил медвежонок.

От него,-пропищали белки,-он сегодня добрый… Указал нам, где хорошие кедровые орехи уродились… Вот туда путь держим…

- Ну, в час добрый… Валяйте…-сказал медвежонок, присел на землю, стал по-собачьи чесать ухо задней лапой. Чешет, да от удовольствия урчит-поуркивает.

Попадались им малые бурундучки-свистунчики. Попадались лисички-сестрички с хвостами пушистыми, с мордочками хитрыми, бегут, воздух обнюхивают, осторожно кругом осматриваются.

А тут повстречалась стая серых волков с волченятами, глазищами в таежном сумраке поблескивают, зубищами пощелкивают. Тереха испугался. Но медвежонок успокоил:

- Иди, не бойся. Не имеют права.

Волки посмотрели на Тереху, завыли, и дальше.

Вдруг видит Тереха - старушка, вдвое перегнувшись, идет, палкой подпирается. За плечами мешок, а в левой руке большой пакет за пятью красными печатями:

- Вот несу прошение лесному хозяину - медведю-батюшке Михаилу Иванычу Топтыгину,- сказала она Терехе шамкающим голосом.- Пусть он заломает моего зятя пьяницу, юбку мою синюю пропил, окаянная душа, да самовар в кабак стащил. Пусть медведь-батюшка рассудит.

Терехе жаль стало пьяницы:

- Брось, бабка, не ябедничай!.. Не ходи, я тебе денег дам.

Вытащил из кармана своих цыганских плисовых штанов горсть денег:

- На! Купи самовар, купи новую юбку.

Как взглянула старуха, ахнула: деньги всё старинные, рубли серебряные. Лицо старушонки старенькой сморщилось от умиления в кулачок. Достала она черный платок с белыми разводами, завязала деньги в два узелка, единственным зубом узелки затягивала, а как спрятала за пазуху подарок, запричитала:

Ох ты, мое пшеничное зернышко, боровая спела ягодка… Спасибо тебе, смышленое дитятко, добрая твоя душа ангельская!

И пошла домой. Пройдет маленько да обернется, а сама кланяется, кричит Терехе издали:

- Спасибо, дитятко… Спасибо!..

Тереха смотрит ей вслед и чувствует: таково ли на сердце вдруг радостно стало.

И легко, совсем легко идти Терехе, словно ветром его гонит. И вся тайга кудластая словно бы заулыбалась ему:

- Спасибо, дитятко… Спасибо!

А вот и стойбище!- сказал медвежонок. - Тут Михайло Иваныч Топтыгин живет-властвует.

- Покажи-ка в коем месте, где?- нетерпеливо спросил Тереха.

- Где,- передразнил медвежонок.- Нето не видишь? Эвона два медведя с дубинами на часах стоят.

- На каких на часах? Чего врешь?

Вдруг как рявкнут два медведя в два голоса:

- Стой!! Кто идет? Кажи пропуск!

Тут и Тереха увидал.

А медвежонок подкатился бочком к первому медведю-часовому, перевернулся через голову, лег вверх брюхом и лапки поджал, а морду сделал почтительную. Медведь обнюхал по всем статьям у медвежонка пропуск, фыркнул:

- Ну, ладно… Айда в берлогу, лезь! А это что за мальчишонка?

- А это крестьянский паренек, Тереха. Дозвольте и ему…

- Крестьянский паренек?!.- враз спросили медведи, поднялись на дыбы и потрясли дубинами.- А его батька медведей бьет?

На Тереху страх напал: его тятька сорок медведей на своем веку укокошил.

- Нет,- сказал Тереха.- Мой тятя только… кого же это он бьет-то?.. Он только кошек бьет… Еще блох бьет…

- Хе, блох… Это как же?- удивились караульщики.