Но, чтобы дать более ясное и определенное понятие о воображении, следует указать, что всякий раз, как происходит изменение в той части мозга, где заканчиваются нервы, происходит также изменение в душе, т. е., как это было уже нами объяснено, если в этой части мозга произойдет какое-нибудь движение, изменяющее. расположение ее фибр, то в душе также произойдет какое-нибудь новое восприятие, она необходимо почувствует или вообразит что-нибудь новое, и вообще душа никогда не может ни почувствовать, ни вообразить чего-нибудь, если не произойдет изменения в фибрах указанной нами части мозга.

Поэтому способность воображать, или воображение, есть не что иное, как свойственная душе способность создавать образы предметов, производя изменение в фибрах той части мозга, которую можно назвать главною, потому что она соответствует всем частям нашего тела и потому что она и есть непосредственно местопребывание нашей души, если можно так выразиться.

II. Отсюда ясно, что эта способность души создавать образы заключает в себе две стороны: одна зависит от самой души, а другая — от тела. Первая есть действие и повеление воли, вторая — подчинение ей жизненных духов, через движение которых возникают эти образы, и мозговых фибр, на которых эти образы должны запечатлеться. В этом сочинении воображением мы называем безразлично и ту и другую сторону, а не различаем их при помощи слов «активная» и «пассивная», которые можно было бы употребить для обозначения их, потому что самый смысл речи указывает достаточно, о чем говорится: об активном ли воображении души или о пассивном воображении тела.

Мы не определяем также в точности, какая часть будет тою главною, о которой только что говорилось: во-первых, потому что мы это считаем довольно бесполезным, во-вторых, потому что это весьма недостоверно, наконец, если бы даже мы были вполне уверены в том, какая часть будет главною, мы сочли бы за лучшее ничего не говорить, раз не можем убедить других, доказывать же это здесь неуместно.

Итак, будут ли, согласно воззрению Увилиса (Uvilis), два небольших тела, которые он называет corpora striata, местопребыванием здравого смысла, служат ли извилины мозга хранилищем чувственных образов памяти, служит ли мозолистое (calleux) тело местопребыванием воображения, будет ли, как думает Фернель (Fernel), тонкая мозговая оболочка (pie-mere), которая покрывает вещество мозга, или мозговая железка (glande pineale) г-на Декарта, или, наконец, какая-нибудь другая часть, неизвестная до сих пор, местом, где душа выполняет свои главные функции, — для нас это не представляет большого значения. Достаточно, что есть эта главная часть, даже существование .этой последней, безусловно, необходимо так же, кдк необходимо сохраняет свою силу и основоположение системы г-на Декарта. Ибо «следует сказать, что, если бы даже он ошибся, что весьма .вероятно, утверждая, будто непосредственное местопребывание души находится в мозговой железке, это, однако, не может поколебать основания его системы, которая всегда будет в высшей степени полезна, как всякая истинная система, для расширения нашего знания о человеке.

III. Если воображение состоит не в чем ином, как в способности души создавать образы предметов, оттискивая их, так сказать, в фибрах своего мозга, то чем больше и отчетливее будут отпечатки (vestiges) жизненных духов, служащие штрихами этих образов, тем ярче и отчетливее вообразит душа эти предметы. Подобно тому как ширина, глубина и отчетливость какой-нибудь гравюры зависят от силы, с какою действует резец, и оттого, как поддается ему медь, — так и глубина и отчетливость отпечатков воображения зависят от силы, с какою движутся жизненные духи, и от устройства мозговых фибр, к разнообразию, существующему между жизненными духами и устройством мозговых фибр, и сводится почти вся та громадная разница, какую мы замечаем между умами.

Ибо все различие человеческих умов легко объяснить, с одной стороны, обилием и скудностью, большей или меньшей величиною жизненных духов, быстротой или медленностью их движения, с другой стороны, нежностью и грубостью, влажностью и сухостью, большею или меньшею поддатливостью мозговых фибр, и, наконец, соответствием, какое может находить место между жизненными духами и мозговыми фибрами. Следовало бы каждому самому попытаться представить себе все возможные комбинации из этих элементов и свести к ним все различия, замечаемые между умами, ибо гораздо полезнее и даже приятнее пользоваться своим умом и приучаться, таким образом, самому отыскивать истину, чем допускать, чтобы ум извращался от праздности, прилагая его лишь к тому, что было уже окончательно исследовано и раскрыто. Кроме того, в различии умов есть черты, настолько тонкие и незаметные, что их легко открыть и заметить самому, но совсем нельзя ни изобразить, ни дать заметить другим.

Но чтобы, насколько возможно, объяснить все различия, существующие между умами, и чтобы каждый мог легче в своем собственном разуме подметить причину всех тех изменений, какие он чувствует в разное время, кажется, будет уместно рассмотреть в общем причины изменений, каким подвергаются жизненные духи и мозговые фибры, потому что этим путем мы найдем и все те изменения, какие происходят от воображения.

Человек не остается долгое время одним и тем же, каждый имеет немало внутренних доказательств своей изменчивости: мы судим то так, то иначе об одном и том же предмете, — словом, жизнь человека состоит лишь в циркуляции крови и, наряду с ней, циркуляции мыслей и желаний, поэтому, пожалуй, самым лучшим употреблением времени для нас будет посвятить его исследованию причин тех перемен, какие происходят в нас, и, следовательно, познанию самих себя.

I. Все более или менее согласны, что жизненные духи суть не что иное, как самые жидкие и подвижные части крови, кровь же разжижается и становится более подвижною главным образом вследствие сильного колебания и быстрого сокращения мускулов, из которых состоит сердце, все согласны, что жизненные духи стремятся вместе с остальною кровью по артериям в мозг, и там отделяются от нее специально для этого предназначенными органами, но какими именно — еще вполне не установлено.

Отсюда следует заключить, что если кровь очень жидка, то жизненных духов в ней много, напротив, если она густа, то их будет мало, если кровь, находящаяся в сердце и в других местах, состоит из частиц, очень подвижных, то жизненные духи, находящиеся в мозгу, будут также в высшей степени подвижны, если, напротив, кровь недостаточно быстро движется, то и жизненные духи будут вялы, бездеятельны и бессильны, наконец, сообразно плотности частиц крови, жизненные духи будут обладать большею или меньшею плотностью, а следовательно, большею или меньшею скоростью движения. Но, чтобы истинность сказанного нами стала очевиднее, все это нужно объяснить подробнее, привести примеры и опыты, не подлежащие оспариваний.

II. Преклонение перед авторитетом древних не только ослепило разум некоторых людей, но, можно даже сказать, закрыло им глаза. Ибо найдутся еще лица, столь благоговеющие перед воззрениями древних или, быть может, столь закоснелые в них, что не хотят видеть того, чего отрицать они не могли бы, если бы только потрудились открыть глаза. Постоянно мы видим весьма уважаемых за свою начитанность и знания людей, которые пишут книги и ведут публичные беседы против очевидных и наглядных опытов, доказывающих кровообращение, против опытов, подтверждающих весомость и упругость воздуха.и т. п. Открытие, сделанное в наше время г-ном Пеке (Pecquet), которым мы воспользуемся здесь, относится к числу тех, все несчастье которых заключается в том, что они не родились совсем старыми, так сказать, с почтенной бородой. Это не мешает нам, однако, воспользоваться им, и нам нечего опасаться, что здраврмыслящие люди возразят что-либо против этого.