Взятые вместе, все божественные совершенства (идеи), поскольку они причастны тварям, образуют универсальный порядок, или Истину, совечную Бытию. Необходимые и неизменные отношения, существующие между идеями, разделяются на отношения величины и отношения совершенства. Первые имеют место между идеями однородными, например: радиус равен половине диаметра. Вторые — между идеями существ различной природы, и точному измерению они не подлежат, например: душа выше тела, жизнь друга должно предпочесть жизни своей собаки и т. п. Отношение же между двумя идеями или идеею и вещью и есть то, что мы называем истиной, Отношения величины суть истины спекулятивные, отношения совершенства — истины практические, которые имеют ту особенность, что необходимо вызывают движения любви или ненависти, следовательно, представляются нам не только как истины, но как законы, которым должна следовать наша воля. Очевидно, что, подобно идеям, и истины вечны, неизменны, необходимы. Допустим, чтобы истины и законы зависели от произвольного установления Божия, а не вытекали бы с необходимостью из самого существа Его, значит ниспровергать все основы религии и науки, и Мальбранш выражает сожаление, что Декарт впал в такую грубую ошибку.

Созерцая свои совершенства. Бесконечное Существо любит бесконечно Самого Себя, и, так как Оно видит, что они причастны тварям. Оно любит все вещи соответственно той степени совершенства, которая отображается в них. В этой бесконечной любви Бог находит высшую бесконечную радость. И наша воля, по существу своему, есть не что иное, как движение любви, как врожденное стремление к обладанию высшим бесконечным Благом, содержащим в Себе все блага. Бог не сотворил ни одного духовного существа, не вложив в него стремления к блаженству, т. е. к обладанию бесконечным благом. Это движение врожденное, оно непреодолимо, оно непрерывно: любить или не любить благо вообще, другими словами, желать или не желать блаженства не в нашей власти. Когда в разуме нашем является представление о какой-нибудь вещи, как о благе, мы находим в этой вещи известную красоту, которая привлекает нас, мы любим эту вещь. Любя ее, мы находим в ней наслаждение, мы счастливы, и эта вещь кажется нам причиною нашего блаженства и совершенства. Но никакое частное благо не может удовлетворить нашего стремления к благу вообще, потому что любить отдельные блага мы можем не иначе, как направляя к ним то движение любви, которое Бог дает нам к Себе. Оттого воля наша в постоянной тревоге: она переходит от одного блага к другому, пока мы не остановим ее. Имея в разуме своем всегда идею о Бесконечном Существе, мы можем вызвать в нем представление о других, новых благах и, следовательно, направить к ним волю, мы можем сравнивать все частные блага по степени их и любить их сообразно тому отношению, которое они имеют к Универсальному Благу, и, наконец, остановить свою любовь на Том, Кто в состоянии удовлетворить ее вполне. Таким образом, по отношению к частным благам мы являемся вполне свободными, а следовательно, и ответственными за привязанность к вещам, не заслуживающим ее.

Бог любит Самого Себя и в Себе все твари, и наша любовь распадается, по образу Божественной, на три первичные наклонности: любовь к бесконечному благу, любовь к самим себе и любовь к другим. Наклонности представляют собою такие волевые акты, которые свойственны духу вне связи его с телом, но, как и в познании, в воле есть сторона, связующая нас с телом, — это эмоции или страсти, которые побуждают нас любить тело и заботиться о его поддержании. Как в познании связь с телом служит причиною заблуждения, заставляя нас приписывать телам свои собственные модификации, так чувственное удовольствие, испытываемое нами при обладании вещами, приписывается нами самим вещам, и, заставляя видеть в них причину нашего счастья, привязывает к ним, что является причиною греха и бесконечных бедствий. Не удовольствие само по себе греховно. Обладание всяким благом всегда сопровождается чувством удовольствия, и чувство удовольствия всегда бывает приятно в тот момент, когда мы испытываем его, и поскольку испытываем его, вопреки уверениям стоиков, что удовольствие не есть благо, а страдание не есть зло. Но, хотя удовольствие всегда приятно, это еще не значит, чтобы всегда было хорошо пользоваться им, и, хотя страдание всегда делает несчастным, это не значит, что должно избегать его. Мы должны помнить, что каждое удовольствие должно возвышать душу до ее Творца, что назначение человека состоит в познании истины и обладании истинным благом, т. е. в нравственном совершенствовании, и этою целью должна определяться наша деятельность.

По существу, воля наша есть влечение к благу, но что она такое, когда проявляется во внешних действиях, в движениях тела? и как может она проявляться в них? Здесь опять мы встречаемся с труднейшей проблемой для всякой дуалистической доктрины. «Я отрицаю, — говорит Мальбранш, — чтобы моя воля была настоящей причиной движения моей руки или идей моего разума и других вещей, сопровождающих мои желания, ибо я не вижу между столь различными вещами никакого отношения. Я вижу даже весьма ясно, что и не может быть отношения между моим желанием двинуть рукой и эмоцией жизненных духов, т. е. движением каких-то небольших тел, форма которых мне неизвестна и которые должны избрать себе те, а не иные каналы в нервах из миллиона других, каковые мне также неизвестны. Ведь в таком случае, чтобы вызвать во мне желаемое движение, были бы нужны многие иные движения, которых я вовсе не желаю, так как не имею о них представления».2 В самом деле, понятие причины требует необходимой связи между волею и тем, что называется ее действием. Но в чем заключается эта связь? Человек этого не знает, да и никакое сотворенное существо не может этого знать,3 ибо это — нечто божественное, чему нельзя найти аналогии в бытии сотворенном, следовательно, зависящем от другого. В своем бытии, познании, чувстве, деятельности наш дух всецело зависит от своего Творца. Умопостигаемый предмет, чтобы открыться разуму, должен воздействовать на него, объект любви воздействует на любящую душу, эти модификации предполагают способность не в душе, воспринимающей их, а в

^{1 15-е пояснение к «Разысканиям истины». Доказательство VI.}

^{2 Гейлинкс: «Impossibile est, ut is facial qui nescit quomodo fiat. Quod nescis quomodo fiat, id non facis».}

^{3 «Связь между причиною и действием в сущности так же таинственна, как сказочная связь между волшебным заклинанием и неизбежным появлением духа, которое оно вызывает». Шопенгауэр.}

предмете, производящем их. Обратимся к материальному миру, рассмотрим ясную идею о протяженности — мы найдем, что она содержит только форму и движение. Следовательно, телам свойственны форма и движение, а не движущая сила. Материя обладает пассивною способностью движения, движущая сила принадлежит Богу.

Итак, единственная истинная причина всего совершающегося, как в духовном, так и в материальном мире, есть Бог. Его воля составляет бытие тварей, так как нельзя представить себе, чтобы Бог пожелал какую-нибудь вещь, и этой вещи не было бы и, обратно, стоит Богу перестать желать ее, как она перестает существовать. Бог постоянно творит мир, ежеминутно все получает от творческого действия Его и сущность свою и свои модальности, не может просуществовать и мгновения, не будучи поддерживаемо Им. Вот, по мнению Мальбранша, неоспоримое положение новой философии, которую он противопоставляет философии схоластической, «языческой», — положение, имеющее глубочайшие религиозные и моральные следствия и вполне совпадающее с основным принципом христианства.

Причинная зависимость между вещами немыслима, однако мы видим несомненную связь между отдельными явлениями. Что же служит началом, объединяющим все части вселенной в стройное целое? Божественная воля, будучи единственною истинною причиною, в своих бесконечно разнообразных проявлениях определяется законами, которые можно назвать причинами вторичными, или причинами-поводами, причинами случайными, потому что в каждом единичном случае они определяют божественную волю действовать тем, а не иным образом.1 Тела бездеятельны, движущая ими сила принадлежит Богу, законы же передачи движения суть вторичные причины их движений и объясняют все изменения в мире материальном. Миром духовным управляют законы связи души с телом и законы единения души с Разумом. Все эти законы относятся к порядку естественному, порядку сверхъестественному принадлежат законы, следуя которым ангелы распределяют людям блага временные, а Иисус Христос — дары благодати и блага вечные. Итак, повинуясь своим собственным законам. Бог делает все, что, по-видимому, совершается причинами вторичными, обыкновенно принимаемыми нами за причины настоящие.