Клыки Зейна невольно удлинились, а рот наполнился слюной при виде этого живительного ярко алого нектара, который так призывно пах.

Женщина приблизилась к нему и прижала чашу к его губам. К счастью, её кожа не соприкоснулась с его.

— Пей! — велела розововолосая.

Он повиновался и с готовностью сделал три хороших глотка. Тепло немедленно разлилось по телу, а за ним по пятам пришла сила.

— Это работает. Смотри, ему на лицо возвращаются краски.

Чашу забрали, и он встретился взглядом со своей тюремщицей. Она была хороша собой, но его это совершенно не трогало. Ведь у неё были розовые волосы, а не чёрные, карие глаза, а не цвета морской лазури, и она пахла совсем не как Нола. Нола пахла морем и свежестью грозы, и едва распустившимися цветами.

Подруга розововолосой вгляделась в лицо вампира и довольно фыркнула.

— Он красавчик, не правда ли?

— Не забывай, он мой, — оборвала хозяйка.

— Ну, его член по-прежнему не подает признаков жизни, так что вряд ли ты им воспользуешься в ближайшее время, — съязвила вторая амазонка в ответ.

Выпитая кровь продолжала циркулировать по его телу, и состояние летаргии, в котором он был, словно чумной, все эти последние дни, постепенно начало отпускать вампира. Мускулы налились силой, и тело требовало свободы.

«Нужно бежать», — подумал Зейн и зарычал.

Амазонки взвизгнули и отпрыгнули от него в разные стороны.

— Быстрее! Нужно завязать ему рот.

— Не прикасайтесь ко мне! — рявкнул Зейн и зарычал ещё более угрожающе. Он дёрнул цепи, сковывавшие его запястья и лодыжки, зашипел и заклацал зубами, пытаясь отбиваться ногами от круживших вокруг и подбиравшихся к нему амазонок. — Не трогать меня! Слышите? Я убью вас.

Неожиданно золотистый луч света пробился сквозь полог шатра, и он мог бы поклясться, что увидел в нём Нолу.

— Нет… — Зейн замер с бешено колотящимся об рёбра сердцем.

Его тюремщица передвинулась и потянулась к горлу вампира, закрыв собою Зейну обзор.

— Прочь! — закричал он и оттолкнул её бедром так, что та завалилась лицом вперёд. Тогда, в том шатре, где амазонки разыгрывали для себя рабов, ему уже грезилась Нола. Сейчас он хотел удержать это видение как можно дольше.

Зейн точно видел мерцающий каскад её тёмных волос и блестящие бирюзовые глаза. Казалось, Нола безуспешно пыталась оттащить наседавшую на него амазонку. Зейн перестал дышать, таким прекрасным показалось явившееся ему видение. И немедленно возбудился, сделавшись твёрдым и изнывающим от желания. Нола. Его сладчайшая мучительница.

К несчастью, спустя всего несколько секунд иллюзия рассеялась, и ему захотелось кричать, крушить всё вокруг и калечить всех, кто попадётся под руку. Убить кого-нибудь, и чтобы его тоже убили. Однако все эти желания возникли слишком поздно, и розоволосая, собравшись, успела воспользоваться его ошеломлённым состоянием и неподвижностью. Она вскочила на ноги и с лёгкостью набросила отрез плотной ткани ему на лицо, надёжно завязав Зейну рот.

— Ну, наконец-то, — самодовольно улыбнулась она, сияя от удовольствия, и, оттолкнувшись от вампира, присела рядом на корточки. — И, как я и ожидала, у тебя встал… — Она запнулась и улыбка слетела с её лица, когда прямо на глазах его член опал. — Но ты же… но… почему?…

Зейн знал, что лишь вообразил себе Нолу, однако никак не мог заставить себя перестать искать её взглядом. К его разочарованию на глаза попадались лишь развешанные повсюду шкуры, резная мебель и всяческое оружие. Даже когда его тюремщица в очередной раз предприняла попытку возбудить его, раздевшись для него и пытаясь его ласкать, он не переставал оглядывать шатёр.

В конце концов, амазонка окончательно вышла из себя от злости, натянула одежду и вылетела прочь из шатра, оставив его наедине со своим безумием.

Нола, как никто другой, понимала, как унизительно было Зейну находиться в цепях, какое отчаянье он испытывал от чувства собственной беспомощности. Ведь её не раз также заковывали в кандалы когда-то. Он, должно быть, безумно хочет убить Амелию, свою новоиспечённую хозяйку. Нола, уж точно, этого хотела.

Желание причинить вред другой амазонке противоречило всем инстинктам Нолы, шло вразрез со всеми правилами, которым её всю жизнь учили, но, если бы она могла удержать в руках клинок, Нола точно уже изрезала бы воительницу на куски. У Зейна были такие дикие глаза, он рычал, как доведённое до отчаянья животное. И Нола ничем не могла ему помочь, лишь беспомощно с ужасом взирала на эту ужасную картину.

— Отправьте меня на его место, — кричала она в потолок, не зная, слышат ли её вообще боги. И не безразличны ли им её мольбы. Зейн не заслужил такого. Никто не заслуживал подобной участи. Она, по крайней мере, знала, что такое рабство, ей было бы легче с этим справиться. Воительницы, конечно же, не смогли бы её изнасиловать, но они могли бы заставить её работать. Даже если бы они стали обращаться с ней самым ужасным образом, бить её, она бы это пережила.

Зейн резко втянул воздух носом, и его тело неожиданно дёрнулось в цепях. А потом он снова забился в них, сражаясь с удерживающими его оковами. Нола обернулась к нему и поняла, что он смотрит прямо на неё, сверля её своим тёмным взглядом.

— Зейн, — выдохнула амазонка и бросилась к вампиру, упав на колени рядом с ним. — Тише, всё. Тише. Так ты только ещё больше изранишь руки и лодыжки.

Вампир и так уже истекал кровью, теряя драгоценную кровь, которую ему только что дали испить.

Неожиданно до Нолы дошло, что он следил взглядом за каждым её движением.

«Неужели он… нет… Это невозможно», — лихорадочно думала девушка. Не важно, сколько бы раз она не молилась об ином, Нола оставалась столь же невидимой для окружающих, как сам воздух, которым они дышали. Кроме того, если бы он знал, что она на самом деле рядом, он бы боролся с ней так же, как сопротивлялся Амелии. Может быть, даже ещё более неистово. Сколько раз ещё до этого ужасного божественного наказания она отвергала его попытки ухаживания? Сколько раз пыталась причинить ему вред? Как грязно его обзывала? И всё лишь потому, что слишком боялась своих неизвестно откуда взявшихся чувств к нему. — «Я не достойна называться амазонкой», — печально думала она.

Зейн с безумной яростью принялся тереться щекой о плечо, пока не освободил рот от закрывавшей его ткани.

— Нола, — выдохнул он. — Нола. Нола. Нола.

Он мог её видеть. О, боги. О, боги! Могла ли она прикоснуться к нему? Нола протянула дрожащую руку, намереваясь убрать разметавшиеся волосы с его лица, но, как уже стало привычным, её рука беспрепятственно прошла сквозь его тело. Амазонка застонала в отчаянье.

— Я всё-таки в итоге съехал крышей, но мне плевать, — удовлетворённо расхохотался Зейн и откинулся на одеяла, расстеленные под ним. — Моя Нола здесь и утешает меня. Такая прекрасная, как никогда.

«Его Нола?» — Дрожь прокатилась по телу девушки. — «О, если бы…»

— Ты не воображаешь меня, Зейн. Я действительно здесь. Я была здесь с первого дня твоего появления в лагере.

Казалось, Зейн её не слышал. Он просто пожирал её глазами.

— Конечно же, я должен был представлять тебя именно такой, мягкой и пьянящей, и всё равно недоступной для меня.

— Послушай. Боги наложили на меня проклятье, наказали так же, как и тебя, только меня обрекли быть невидимой для окружающих, чтобы никто не мог меня услышать или прикоснуться ко мне.

И так и было до сих пор. Ну почему, почему, почему он мог её слышать, но не мог почувствовать её прикосновения?

В конце концов, её слова, кажется, всё же, проникли в сознание вампира. Он сузил глаза и оскалился, демонстрируя свои смертоносные клыки.

— Почему же я вижу тебя в таком случае? — поинтересовался Зейн, словно прочитав мысли девушки.

— Если бы я знала, — ответила она со вздохом, раздумывая над тем, смогут ли и другие теперь её видеть.

— Что ж, ещё одно проклятье на мою голову. Видеть и не иметь возможности коснуться, — он отвернулся, словно не мог ни секунды больше выносить её вида.