— Думаю, этого уже более чем достаточно.

Вайолет наконец взглянула на него и заметила шелковый галстук, который носил Гевин, и его дорогой костюм из тонкой шерсти. Вайолет неожиданно подумала, а нет ли в его гардеробе, как и в гардеробе Этана, когда тот наконец добился успеха, кашемировых костюмов и туфель «Сантони»? Кстати, туфли Гевина, если зрение ее не обманывает, действительно этой фирмы… Вайолет даже вздрогнула. Ну и дела…

Когда их взгляды вновь встретились, на губах Гевина появилась понимающая улыбка.

— Ну как? Вы по-прежнему будете настаивать на том, что ваш роман — вымысел? Кстати, я тоже ношу только кашемировые костюмы, — заметил он.

Вайолет снова почувствовала необходимость защищаться. Ей это не понравилось.

— Мой роман — вымысел от начала до конца, — стараясь говорить как можно тверже, сказала она. — Повторяю еще раз, если вы забыли: я увидела вас впервые в жизни только в прошлую субботу. А одежда, ткань, торговые марки, которые вы носите, три диплома — это всего лишь совпадение и не более того.

— Возможно, я профан, но все в вашем романе наводит на мысль, словно вы знаете жизнь вашей героини изнутри.

— А как иначе я смогу написать о героях, не проникнувшись сначала их чувствами, не изучив их характер? — фыркнула Вайолет. — Если я этого не сделаю, если так не будет поступать человек, решивший стать писателем, то как же ему поверят читатели? Если автор сам не верит тому, что написал, то ему не поверит никто! Разве это не очевидно?

— Допустим, — кивнул Гевин. — Не знаю, конечно, как такое возможно, что все детали, относящиеся к Этану, совпали с деталями из моей жизни, но, раз такое случилось, я требую опровержения — не стану же всем доказывать, что я — не Этан, как уже думают многие из тех, кто меня хоть немного знает. — Он вдруг прищурился и медленно произнес: — Если, конечно, вы не встречались с кем-нибудь, кто меня знал или знает и сообщил вам некоторые нужные вам детали…

— Посудите сами, разве я могла встречаться с людьми из вашего круга? А если даже так оно и было, то вряд ли они удостоили бы меня хотя бы взглядом. И повторяю: я ничего не слышала о вас, пока вы не бросили мне на стол в книжном магазине свою визитку!

— Ну ладно, допустим, что это и правда совпадение и что вы ничего обо мне не знаете. Но все же позвольте в таком случае дополнить имеющуюся у вас информацию обо мне.

Вайолет открыла было рот, чтобы возразить, что ей совершенно неинтересно это слышать, но быстро его закрыла. А вдруг, узнав о нем из первых рук, она сумеет доказать, что Гевин Мейсон заблуждается, и их инцидент можно будет считать законченным?

— Итак, кое-что из моей ранней биографии. Я начинал свою карьеру в бруклинских доках в Нью-Йорке, занимаясь погрузкой-разгрузкой товаров для аукционов. В то время меня мало интересовало, что находится в клетях, которые я таскаю. На тот момент для меня важнее было получить деньги, которые шли за учебу. Я вечерами учился в колледже. Однажды в каталоге я увидел, сколько стоят товары, которые я таскал на своем горбу. И почти все баснословные деньги зарабатывал сам аукционный дом. Я работал в любую погоду. Иногда мне приходилось торчать в доках с раннего утра до вечера. «От рассвета до заката», — процитировал он из романа. — И тогда я решил: это несправедливо, что люди, работающие в помещениях с кондиционерами, получают больше, чем я. И я стал учиться еще более усердно, расширил круг предметов, не входящих в мой основной курс. И вот как раз об этом этапе моей жизни в Нью-Йорке здесь, в Чикаго, известно немногим. Нет, вы не думайте, я не стыжусь своего прошлого, так как заработал все своим трудом, но мне бы не хотелось, чтобы об этой части моей биографии стало известно здесь, особенно о том, что я до сих пор не знаю, кто мой отец. Или вы считаете, что я специально перебрался из Нью-Йорка подальше, где никто меня не знает?

Вайолет слушала его молча. Теперь кое-что понемногу стало проясняться. Оказывается, ее первоначальное впечатление о нем было ошибочным: Гевин Мейсон, как и она, происходит из низов и всего добился своим трудом и упорством.

— Я понимаю, — медленно произнесла она. — За исключением одного. Если вы не стыдитесь того, какими путями достигли вашего нынешнего положения, разве вам не должно быть все равно, что о вас будут думать другие? Быть бедным — это не то же, что совершить преступление. Наоборот, вы должны гордиться тем, чего вам удалось достичь.

Гевин скривил губы:

— Все верно. Но, видите ли, я начал так считать относительно недавно. Раньше я предпочитал умалчивать о своем прошлом, чтобы не вызывать ненужных разговоров, и теперь мне не хотелось бы, чтобы эта правда обо мне всплыла наружу. Опять-таки чтобы избежать ненужных разговоров. Мне приходится общаться с очень разными людьми. Как и в случае с романом, я не хочу объяснять всем мотивы моих поступков — что в прошлом, что в настоящем.

Вайолет кивнула. Вообще-то она ничего не должна этому Гевину Мейсону. «А действительно ли это его имя?» — мелькнуло у нее в голове. Но в то же время она чувствовала, что на искренность нужно отвечать искренностью.

— Я тоже не знаю, кто мой отец, — призналась она.

На этот раз Гевин не разделил ее порыва к правдивому обмену личной информацией.

— Я не очень удивлен, — буркнул он.

Вайолет почувствовала себя уязвленной:

— Вы опять?!

Словно не слыша ее, Гевин требовательно произнес:

— И хотя вы совершенно справедливо заметили, что мне есть чем гордиться, я хотел бы, чтобы мое прошлое осталось в прошлом. Сейчас я совершенно другой человек — по крайней мере, внешне. Тем более что люди, от которых в той или иной степени зависит мой бизнес, ничего не хотят знать о бедности и уж тем более иметь дело с человеком, чья биография немного подкачала, пусть и не по его вине. — Он поднял книгу. — Теперь же, благодаря вам, они в любом случае могут об этом узнать. Я это переживу, но предпочел бы, чтобы мне ни в чем и ни перед кем не приходилось отчитываться, пусть даже в шутливой форме. Понимаете?

Частично Вайолет была готова признать его правоту, но лишь частично. Впрочем, наверное, это оттого, что ей не нравятся проблемы, перед лицом которых ее поставил мистер Мейсон. Она усмехнулась про себя. А вот Гевин Мейсон, наоборот, считает, что это она создала ему дополнительные проблемы, написав книгу, один из героев которой поразительно напоминает его самого.

Она кивнула:

— Думаю, что понимаю. Но все равно считаю, что вы не должны стыдиться своего прошлого, так как вы не виноваты в том, что не принадлежали к сливкам общества с самого своего рождения, как, если я правильно вас поняла, считают те люди, с которыми вы сейчас общаетесь или ведете дела. Это раз. Во-вторых — и это опять-таки мое мнение, — тот отрывок, что вы мне зачитали, можно применить не только к вам одному. Или, если уж на то пошло, почему бы вам не свести все к шутке?

— Как вы это себе представляете? — хмыкнул Гевин. — У клиентов и партнеров, с которыми я сейчас веду дела, туговато с чувством юмора. Да и статус не позволяет им вести себя так, как могут позволить вести себя обычные люди.

«Тогда эти ваши клиенты и партнеры — обычные придурки, возомнившие себя пупами земли», — хотелось сказать Вайолет, но она сдержалась. А ну как Гевин Мейсон также уже считает себя пупом? Ну конечно! Иначе как объяснить его упорство, что он никак не желает увидеть то, что ей — обычному человеку — кажется таким очевидным и о чем она ему уже сказала. Не один он добился успеха, не имея за душой ничего и обладая лишь упорством и целеустремленностью!

Вайолет вдруг осознала, что характер Этана, описанный в ее книге, был во многом срисован именно с таких людей, как Гевин Мейсон, о которых она читала в различных статьях в газетах и журналах.

И Вайолет сделала еще одну попытку разойтись с мистером Мейсоном полюбовно.

— Найдется немало людей, которые смогли добиться успеха в жизни и сделать это тем же способом, как и вы, — заметила она. — Глава, в которой описывается Этан, применима не только к вам одному. К тому же вы сами сказали, что о той части вашего прошлого, где вы одновременно работали и учились, никто не знает. Лично я ума не приложу, почему люди из вашего окружения обязательно должны провести параллель между вами и вымышленным героем?