На самом деле их было великое множество и каждый из них был настолько ужасен, что вполне мог стать богом. Чтобы вечно властвовать на земле и подчинить себе всех остальных, они создали ужасных существ из запрещенной протоплазмы, отвратительных созданий, облик которых можно формировать и которые стали их руками, ногами и глазами.

Но ДОИСТОРИЧЕСКИЕ ГИГАНТЫ были настолько могущественны, что забыли об осторожности. Господствуя на Земле миллионы лет и повелевая ужасными существами, они не заметили, как те, кого они собственноручно создали, восстали против них и начали строить свои планы против их господства.

И тогда началась война.

Подавляемые народы во главе с шогготами, которых создали сами ДОИСТОРИЧЕСКИЕ ГИГАНТЫ, восстали против мрачных богов и попытались сбросить иго рабства. Все вокруг горело, и в результате война гигантов опустошила Землю за одну-единственную ночь.

ДОИСТОРИЧЕСКИЕ ГИГАНТЫ победили, но при этом они коснулись тех сил, использовать которые было запрещено даже им. Их кощунственные действия привлекли к себе еще более могущественных божеств, обитающих на других звездах. Это были БОГИ НАЧАЛА ВСЕГО, которые спали с доисторических времен в области солнца Бетельгейзе и проснулись во время рождения Вселенной.

Они призвали ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТОВ к соблюдению границ в своей деятельности и предупредили их о том, чтобы они ничего не создавали самостоятельно.

Но ДОИСТОРИЧЕСКИЕ ГИГАНТЫ, опьяненные властью, не послушали их и восстали против БОГОВ НАЧАЛА ВСЕГО. И опять началась война, в которой сошлись силы тех, кто пришел со звезд, и тех, кто там жил еще до этого.

Даже солнце померкло, когда столкнулись силы света и силы тьмы. Один из десяти миров, находящийся ближе всего к ним, разлетелся на миллионы кусочков, и Земля превратилась в горящую глыбу из лавы.

В конце концов победили БОГИ НАЧАЛА ВСЕГО, но их силы не хватило на то, чтобы уничтожить ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТОВ. Ведь даже боги не могут уничтожить того, что не живет.

Но ДОИСТОРИЧЕСКИЕ ГИГАНТЫ были изгнаны с этой опустошенной планеты.

ЦТХУЛХУ затаился в своем доме в Релье и с доисторических времен лежит на дне моря.

ШУДДЕ-МЕЛЛА поглотила огненная лава в скалах, а все другие существа были развеяны ветрами и заточены в мрачные темницы по ту сторону реальности.

С тех пор прошло двести миллионов лет, и все это время они ждали, ведь то, что не мертво, живет вечно, пока смерть не победит время…

После того как Некрон закончил рассказ, в маленькой комнате повисла напряженная тишина. Старик говорил очень медленно, то и дело останавливаясь, и во время этих длительных пауз создавалось впечатление, будто его дух витал на границе реальностей. Солнце уже село, комната наполнилась темнотой и холодом. Казалось даже, что над мужчинами пронесся какой-то мрачный вздох, порожденный тревожным беззвучным эхом слов, произнесенных Некроном.

Девре выпрямился на стуле и пронизывающе посмотрел на Некрона. Рассказ старого колдуна превзошел все его ожидания, но он не готов был признаться в этом, потому что почувствовал неясное беспокойство, причину которого не смог бы объяснить. Слова старца затронули нечто такое, что было глубоко спрятано в нем самом и хранилось все время, хотя сам Девре не осознавал этого.

— Это было… очень интересно, — сказал он, нарушая гнетущее молчание. — Поистине ужасающая история, Некрон. А зачем вы мне ее рассказали?

Прежде чем ответить, Некрон некоторое время молча смотрел на него. В глазах старца мелькнуло странное выражение, которое еще больше усилило неприятное предчувствие Девре.

— Дело в том, что это больше, чем просто история, — жестко произнес он. — Это правда, Девре. Все произошло именно так, как я вам рассказал. И еще много другого.

Девре шумно сглотнул.

— Даже… даже если все так и было, — проговорил он, волнуясь, — зачем вы рассказываете мне об этом, Некрон? Какое мне дело до истории о существах, которые мертвы вот уже более двухсот миллионов лет?

— Не мертвы, — поправил его Некрон. — Ведь то, что не мертво, живет вечно, пока смерть не победит время, — повторил он последние слова рассказа. — Они лишь спят, Девре. Они спят и ждут.

— И теперь… — запинаясь, начал Девре. В нем нарастал ужас. — Что… что вы имеете в виду? Говорите!

— И теперь, — сказал Некрон и резко вздохнул, — время ожидания закончилось, Девре. Они начинают просыпаться.

Когда мы направились в Мискатоникский университет, уже близился полдень.

Мой новый спутник помог мне вынести багаж из дома и доставил его в настоящуюгостиницу Аркама, находившуюся здесь же, но только на другой стороне улицы. Стоя на тротуаре напротив дома, который мы только что покинули, я впервые увидел его таким, каким он выглядел в действительности: развалина, брошенная лет десять или более того назад, где могут жить лишь крысы и пауки.

Лестница, по которой я поднимался на третий этаж, во многих местах прогнулась, перила потрескались, и даже в ступеньках зияли огромные дыры. Просто какое-то чудо, что я не свернул себе шею еще по пути в комнату!

Холл, в котором я проходил регистрацию и разговаривал со стариком — нет, думал, что разговариваю,ведь ничего из того, что я видел и воспринимал, даже отдаленно не было таким в реальности, — оказался большим помещением, забитым мусором и обломками стен. Потолок в одном месте провалился, так что можно было беспрепятственно увидеть дырявую крышу.

Фантом. Все было лишь иллюзией, одним из бесчисленных способов борьбы наших врагов. Для меня так и осталось загадкой, почему я не распознал западню. Скорее всего, кто-то — или что-то — воздействовал на мои измученные от усталости чувства и сумел заблокировать магические способности.

Только в гостинице до меня наконец дошло, что я был всего лишь на волосок от смерти (или, может, от чего-то еще похуже). И если бы Шеннон не появился буквально в последний момент, то назначенной встрече с Говардом не суждено было состояться. Я быстро переоделся и вновь спустился в холл, где меня уже ждал Шеннон. Он тоже снял себе комнату в этой гостинице, и, идя вниз по лестнице, я видел, как он стоял возле регистрационной стойки, беседуя с портье.

Когда я подошел к нему, он прервался на полуслове и, попрощавшись с ошеломленным портье, указал на улицу.

— Пора отправляться в университет, — сказал он. — Путь неблизкий, а нам еще нужно успеть возвратиться.

Я кивнул, вышел через вращающуюся стеклянную дверь на тротуар и с любопытством огляделся вокруг. Город наконец-то проснулся: то тут, то там сновали ссутулившиеся прохожие, время от времени по изъезженной мостовой громыхали повозки и ветер доносил жалобный звон колокола. Несмотря на это, оставалось впечатление какой-то странной заторможенности, будто город был парализован страхом.

— Вы нашли своего друга? — спросил я у Шеннона, когда тот вышел из гостиницы и остановился возле меня.

Шеннон покачал головой.

— К сожалению, нет. Он зарезервировал номер в этой гостинице, но так и не появился. Портье даже точно не знает, когда он может прибыть.

С трудом сохраняя спокойствие, я кивнул. Зарегистрировавшись в гостинице под названным Шеннону именем, в ответ на его любопытные вопросы я заявил, что приехал из Нью-Йорка, а в Аркаме собирался навестить своего университетского друга. Он поверил мне. При этом я специально вставлял в свою речь словечки из нью-йоркского сленга, на котором говорил большую часть своей юности. Благодаря магическим способностям, доставшимся мне от отца, я сразу же мог распознать, лжет мой собеседник или говорит правду. Кроме того, иногда во мне просыпался просто невероятный дар убеждения, возможно тоже полученный по наследству.

Однажды Говард заметил, что при желании я мог бы легко стать президентом Соединенных Штатов Америки. Но до сегодняшнего дня я не знал, как воспринимать его слова — как шутку или всерьез.