В данный момент я был рад, что у меня есть такой дар, ведь Шеннон так и не раскрылся, а мне было очень интересно как можно больше узнать о человеке, который утверждал, что является моим хорошим другом. Его заявление звучало несколько странно, поскольку сегодня утром мы впервые в жизни увидели друг друга и я даже имени его никогда не слышал.

Мы вместе отправились в путь. Солнце поднялось уже высоко и нещадно палило холмы Новой Англии. Несмотря на жару, мне было холодно. Я заметил, что Шеннон тоже спрятал руки в карманы и шел, втянув голову в плечи и слегка наклонившись вперед, словно он мерз. Казалось, будто что-то темное и холодное закралось в наши души. Время от времени Шеннон быстро и как-то затравленно оглядывался по сторонам, и я решил, что он сильно нервничает.

— Далеко еще до университета? — спросил я скорее не из любопытства, а чтобы просто нарушить молчание, которое становилось невыносимым.

— Две или три мили, — немного подумав, ответил Шеннон. — По крайней мере, так сказал портье. — Он усмехнулся. — Надеюсь, у него не было таких же коварных планов, как у того портье, который встретился вам сегодня утром, Джефф.

Я взглянул на него, почувствовав одновременно смущение и грусть.

— Вы до сих пор не верите мне, правда?

Шеннон пожал плечами.

— Честно говоря, я не знаю, — ответил он. — Вы… не такой, как все, Джефф. Обычно я всегда сразу понимаю, с кем имею дело. Но вы для меня до сих пор остались загадкой.

— Спасибо за откровенность, но я могу то же самое сказать о вас, — ответил я. — Кстати, почему бы нам не оставить это ненужное «вы»? Ведь у нас уже есть немного общего.

Шеннон кивнул.

— Охотно, Джефф. Но все же ваша — твоя — история мне не очень нравится. Как ты вообще попал в этот дом?

— Я искал гостиницу. Если бы я мог у кого-нибудь спросить… Но в городе никого не было, как будто все вымерли.

Шеннон хрипло засмеялся.

— Знаешь ли, Аркам — действительно не совсем обычный город, — сказал он. — Я здесь в первый раз, но уже слышал о нем и его жителях много всякого.

— И что же? — поинтересовался я.

Шеннон помолчал какое-то время, и я догадался, что он жалеет о том, что вообще затронул эту тему.

— Разное, — уклончиво ответил он. — Путешественники стараются объезжать этот город и не останавливаться в нем. Жители со своей стороны тоже не любят чужих.

Внезапно он остановился. Прямо перед нами была развилка. Одна дорога вела на широкую, хорошо вымощенную улицу, другая — на узкую боковую улочку, которая буквально через несколько шагов заканчивалась деревянными сходнями. Шеннон повернул направо, и я даже не заметил, как мы оказались у реки.

— Река Мискатоник, — объявил Шеннон, хотя я и сам уже догадался об этом. — Университет находится на другом берегу реки, осталась еще одна миля. Но мы можем немного сократить расстояние, если переправимся на лодке. Вон там есть лодка, которой может пользоваться любой при условии, что он возвратит ее в нормальном состоянии.

Мне подумалось, что для человека, впервые находящегося в Аркаме, Шеннон довольно-таки хорошо ориентируется и много знает. Но я опять промолчал и, кивнув, последовал за ним к реке.

Мискатоник была шире, чем я думал. На карте, которую я изучал во время трехнедельного путешествия на корабле из Англии в Северную Америку, она выглядела как тонкая, едва заметная извилистая линия. Но теперь передо мной была река шириною в целых полмили с сильным, удивительно быстрым течением. Когда мы спустились к сходням, нас встретил мощный рев воды. На поверхности реки я увидел много мест с завихрениями, свидетельствующих о водоворотах и камнях, скрытых под водой.

Я вдохнул прохладный воздух, слегка отдающий запахом тины. Сразу же возле сходней на волнах покачивалась маленькая, не очень крепкая на вид лодка с веслами. Без лишних слов Шеннон запрыгнул в лодку. Какое-то время он сохранял равновесие на качающемся суденышке, расставив руки и ноги, а затем дал знак, чтобы я присоединялся к нему. В этот момент он показался мне веселым, беззаботным юношей. Но в то же время я отчетливо почувствовал, что, несмотря на его нежное, почти детское лицо, в нем есть какая-то тайна. И возможно, смертельная тайна.

Я последовал за Шенноном — правда, далеко не так элегантно, но с большой аккуратностью, — сел на лавку напротив него и молча взял одно из весел. Шеннон взял другое весло и отпустил канат, удерживающий лодку возле берега. Течение оказалось еще сильнее, чем я ожидал, и нам сразу же пришлось налечь на весла, чтобы заставить лодку двигаться в нужном направлении и не сбиться с курса.

Признаться, я внутренне радовался, что мы оба были заняты и мне не надо было говорить с Шенноном. Втайне я уже ломал голову над тем, как можно предотвратить догадки Шеннона по поводу моей личности, когда мы прибудем в Мискатоникский университет. Интуиция подсказывала мне, что Шеннон не должен знать, кто я на самом деле. Кроме того, важно и дальше не раскрываться перед новым знакомым. Вполне вероятно, что для меня это жизненно необходимо.

Шеннон был в замешательстве: первый раз в своей жизни он встретил человека — за исключением, конечно, самого мастера, — которого он не смог увидеть насквозь.

Он пытался сделать это снова и снова, но у него ничего не получалось. Ни утром, когда он помогал Джеффу складывать вещи в чемоданы, ни до этого, когда тот лежал без сознания в кровати, ни во время их похода по тихим улицам Аркама.

Результат был тем же: ничего, абсолютно ничего.

Создавалось впечатление, будто он натыкается на невидимую стену каждый раз, как только пытается войти в сознание Джеффа, прочитать его мысли и узнать, кто же он на самом деле.В какой-то момент Шеннон даже стал подозревать, что этот молодой человек может быть тем, кого он ищет. Но эта мысль показалась ему абсурдной, и он отбросил ее сразу же, как только она появилась: Джефф был слишком молод, а согласно описанию, которое дал ему мастер, он должен быть…

Но здесь тоже было что-то странное. Шеннон никогда в своей жизни ничего не забывал.Он помнил каждое мгновение и слово, которое когда-либо говорил или слышал, каждую книгу и строчку, прочитанную им хотя бы раз, и даже мысль, когда-либо пронесшуюся в его голове. Все это знание всегда было с ним, и он мог в любой момент им воспользоваться.

Но описания внешности сына Родерика Андары он не помнил!

Всякий раз, когда он пытался вспомнить ту или иную подробность, касающуюся этого человека, какая-то невидимая рука стирала неясный образ из памяти, будто кто-то ревностно следил за его мыслями и мешал ему разобраться в собственных сомнениях. И даже сама мысль о странной забывчивости, которая так поразила Шеннона, тоже исчезла, прежде чем он смог основательно ее обдумать и у него возникли какие-то подозрения.

Тем временем они достигли середины реки. Течение еще больше усилилось, и Шеннон был вынужден сосредоточиться на том, чтобы грести к берегу и не позволять течению сносить их в сторону. Благодаря своей собранности он вовремя заметил опасность, хотя и не сумел противостоять ей. Что-то бестелесное и ледяное пронеслось над рекой, как холодный ветер, и в тот же миг Шеннон почувствовал острую боль, пронзившую его мысли. Он вскочил, упустив весло, и резко повернул голову.

На противоположном берегу реки появился неясный силуэт. Человек стоял слишком далеко, чтобы Шеннон мог узнать его, но даже на расстоянии он показался ему мрачным и устрашающим. На его голове было что-то светлое, однако сказать однозначно, что же это такое, Шеннон не мог. Пытаясь вспомнить, видел ли он нечто подобное, Шеннон поднял руку, пробормотал слово «ВЛАСТЬ» и закрыл на секунду глаза.

Когда же он вновь открыл их, мир перед ним изменился: он превратился в черно-белое изображение, напоминающее негатив, который был опутан серыми пульсирующими нитями, похожими на гигантскую паутину. Кое-где нити сгущались, образуя узлы и трепещущие серые гнезда. Один из этих узлов, наверное самый крупный, находился прямо над головой незнакомца, стоявшего на берегу. Кроме того, Шеннон заметил, что непосредственно от незнакомца множество серых линий отходит к воде.