— Спасибо, не надо, я что-нибудь соображу.

В этот момент за магазином что-то загрохотало. Кенди оглянулась и, не обнаружив рядом сына, с криком «Салливен!» бросилась на улицу.

— Тебе понравилась Кенди? — спросила Анджи по дороге домой.

Жаль, она не может себе позволить говорить по-детски прямо и открыто.

— Одной встречи недостаточно, чтобы сказать что-то определенное. А вот куртки мне понравились.

— Она все умеет. И булочки с корицей. И французскую косу.

Идеальная мать, подумала Тони, а Анджи как раз матери и не хватает. Но почему от одной мысли об этом ей так тяжело? Ведь она скоро уедет, может быть, еще до приезда книжного автобуса.

— А тебе она нравится? — спросила Тони.

— Конечно. — Анджи легонько пожала плечами.

Не спрашивай, приказала себе Тони.

— А Гаррету?

— Ага.

Ни о нем больше не спрашивай. Имей гордость.

— Она что, его подруга?

— Нет!

Ладно. Все.

— А вообще у твоего дяди есть подруга?

— Конечно!

— О!

— Это я. Я его подруга.

Тони громко рассмеялась.

— Я не это имела в виду. Там, на комоде, фотография — он и какая-то девушка.

Анджела посмотрела на псе с недоумением.

— Но на комоде нет его фотографии.

— Ну та, в серебряной рамке.

— Ой, да это не дядя. Это мои папа с мамой.

Облегчение, которое Тони испытала, несомненно, стоило этих расспросов.

— Они похожи друг на друга как две капли воды!

— Все так говорили, но это неправда. Я их никогда не путала.

— Твоя мама была красивая.

— Как я? — спросила Анджи с надеждой.

— Точно как ты.

Анджи снова сунула леденец ей в руку.

— Точно как я, — радостно повторила она. — А Салливен и Триш просто избалованные дети.

Этот мгновенный переход очень позабавил Тони.

— А кто это?

— Их мама — Кенди. Я не хочу, чтобы они стали моими братом и сестрой.

— А-а.

Значит ли это, что между Кенди и Гарретом все-таки что-то есть? Хотя Анджи это отрицает. Да еще с такой горячностью.

Но какое ей, в конце концов, до этого дело? Даже если и есть что-то?

— Я не избалованная, — гордо заявила Анджи.

— Твой дядя просто не надышится на тебя.

— Глупая, это вовсе не значит, что он меня балует. Он меня просто любит.

От этих бесхитростных слов у Тони подступил комок к горлу. Она крепче сжала маленькую ладошку — эту девочку нельзя не любить.

— Итак, — сказала Тони, когда они пришли домой и выложили продукты, — ты знаешь, как готовить курицу?

Анджи осмотрела закоченевшую птицу.

— Мне кажется, мама клала ее в большую кастрюлю и наливала воды.

— Ты уверена?

— Хочешь, я ее спрошу?

— Радость моя, — сказала Тони, — как же ты ее спросишь?

Анджи пожала плечами.

— Иногда она говорит со мной.

Тони с суеверным страхом уставилась на малышку.

— Она сказала мне, что ты приедешь. И что ты — моя тетя. Она сказала, что давно-давно мы друг друга знали.

Здравствуйте опять.

По спине Тони побежали мурашки.

— Анджи, тебе это, наверное, приснилось.

Девочка снова пожала плечами.

— Может быть. Я пойду посмотрю видео.

Тони проследила за ней взглядом: пятилетний ребенок, значит, должен был помочь ей готовить курицу.

Надо непременно сказать Гаррету, что Анджи разговаривает со своей умершей матерью! Может, девочку стоит показать доктору?

Тони вздохнула. Потом нашла в шкафу большую кастрюлю, налила воды и положила в нее курицу. Затем, словно по наитию, разрезала луковицы пополам и бросила туда же.

Когда в кастрюле весело закипело, Тони замесила тесто для печенья из найденной в шкафу смеси и быстренько сделала салат — единственное, что она умела. Поставив на плиту кастрюльку с соусом, она открыла банку креветок, собираясь добавить их к салату.

И тут зазвонил телефон. Тони сняла трубку, не выпуская из руки банку.

— Дорогуша, этой Элизы нет даже на карте. Где она вообще находится?

— Мадам Йелтси!

— Этот болван, с которым я говорила по телефону, не хотел мне даже дать твой номер. Ты представляешь? Я ему сказала, что если он мне его не даст, то поедет работать туда, куда не забредают даже белые медведи. Недоумок.

Бедный констебль Фрей, подумала Тони и сняла крышку с банки.

— Что там с тобой произошло, Тони? Мне приехать?

— Нет, не надо! Я просто застряла здесь на несколько дней. А потом все опять будет нормально.

— Прекрасно. У нас тут такие дела. Если тебя долго не будет, прямо не знаю, что и делать.

В кастрюле забулькало, серая пена вздыбилась и потекла на конфорку.

— Что там за шум?

Тони на мгновение остолбенела, потом, очнувшись, с трудом дотянулась до плиты и закрыла конфорку. Кастрюля продолжала шипеть. Тони прижала трубку к подбородку, ища глазами, куда поставить креветки, и нечаянно задела рукой кастрюлю. Руку обожгло горячей пеной.

Бах! Банка выскользнула из руки и бухнулась прямо в соус, кипевший на другой конфорке. «Черт!».

— Что там такое?

Тони полизала ошпаренную руку.

— Вы не знаете, как готовить курицу?

Ответом было многозначительное молчание.

— Я договорилась с Мартином Йингом, он сделает для нас коллекцию одежды. Вот увидите…

— Я уже с ним говорила. Ты что, готовишь курицу?

— Да нет, я пошутила.

— Слава богу.

— Тони, — громко позвала из гостиной Анжелика. — Иди посмотри! Так смешно! Плохая леди упала прямо в грязь…

— Там что, ребенок?

Слово «ребенок» мадам Йелтси ухитрилась произнести так, словно речь шла о чем-то неодушевленном.

— Да, это Анжелика.

— Анжелика? Боюсь, я чего-то не понимаю.

— Это племянница Гаррета.

— А кто такой Гаррет, позволь тебя спросить?

— Просто мужчина. Я побуду у него, пока все не утрясется.

— Побудешь с мужчиной? Но мне казалось, ты вроде бы под охраной полиции.

— Что-то вроде этого.

— Значит, ты живешь с мужчиной и ребенком и готовишь ужин? Правильно я поняла?

— М-м-да. В нынешней ситуации это самое лучшее.

— Ну, знаешь, вовсе не лучшее. Где его жена?

— Он не женат.

— Мне это не нравится.

— Да ничего такого, правда. А я сегодня видела здесь просто необыкновенные куртки…

— Он старый урод? — Мадам не так-то легко было сбить с толку.

— Ну, не совсем.

— Тогда вовсе не «ничего такого». Я лучше приеду.

— Но в этом нет никакой необходимости, мадам Йелтси, правда.

— Я думаю, тебе лучше вернуться домой.

Домой. К вегетарианским бургерам, телеканалу мод и недозволенному рок-н-роллу. И к шуму, бесконечному шуму.

— Но это не от меня зависит. Тот ювелир пропал, и его жизнь, возможно, зависит от моего пребывания здесь.

— Как-то уж слишком драматично звучит.

— Так сказал полицейский.

— Ну, знаешь, если это тот недоумок, с которым я говорила, то я не думаю, что ты должна его слушаться.

Тони интуитивно поняла: начальнице лучше не говорить о Гаррете, его племяннице и курсах спасателей.

— Ты пропускаешь самое интересное! — взволнованно прокричала из гостиной Анжелика.

— Я пропускаю самое интересное, — растерянно повторила Тони.

— Я не знаю, что там происходит, но скоро узнаю…

— Ничего здесь такого не происходит, правда…

— Детка, я пришел. — Звучный мужской голос заполнил все помещение, отражаясь эхом от стен.

— Мне показалось, что я слышала слово «детка», — зловеще сообщила мадам Йелтси.

— Это шутка, — торопливо произнесла Тони.

— Судя по всему, это я пропускаю самое интересное.

— Чем это пахнет? — спросил Гаррет, входя и принюхиваясь.

— Я еду, — объявила мадам Йелтси. — Я спасу тебя!

Гаррет с озабоченным видом нюхал кастрюли. Шершавая ткань его рубашки скользнула Тони по руке.

— Не надо, не приезжайте! — в отчаянии вскричала она. — Сюда нельзя. Это запрещено. Тут карантин! — Приезда мадам Йелтси Элизе не выдержать.