— Судя по твоему тону, у тебя уже есть кое-какие наброски, — предположил Джек, на что бабушка растеклась в улыбке и таинственно кивнула, тихо проговорив:

— Милый мой мальчик, ты узнаешь об этом первый. Но, чего бы я там себе ни навоображала, я хочу, чтобы ты относился к этому проекту так, словно никогда ничего подобного не снималось. Ты меня понимаешь?

— Иными словами, ты рассчитываешь изобрести велосипед?

— Я знаю, ты любишь доводить смысл сказанного до абсурда, а меня — до белого каления. Может быть, потому-то ты и любимый внук, — пошутила она.

— У тебя каждый внук любимый, Лилиан, — напомнил ей он.

— Так что же в этом плохого, дорогой? — рассмеялась Лилиан.

— Ничего, — отозвался один из ее любимых внуков и глотнул еще шампанского.

В нем всегда боролись разные отношения к этой необыкновенной женщине.

После смерти его матери Лилиан и Чарлз полностью взвалили на себя воспитание осиротившего ребенка своего сына Дэйвида. И нежнее их Джек никого не знал. Но и человека требовательнее Лилиан представить затруднялся. Если бы она в каждый момент своей жизни точно не представляла, чего хочет достичь, ее можно было бы счесть деспотом или даже мракобесом. Но каждая жесткая мера бабушки всегда воздавалась сторицей. Так что Джек очень скоро понял, что под руководством Лилиан Кольбер он далеко пойдет.

— Ты ведь помнишь мою крестницу Шерил Кэссиди? — спросила его бабушка.

— Сэс? Конечно, помню, — постарался как можно более небрежно ответить Джек.

— Вот и чудесно. Тебе придется много работать с ней в процессе реализации этого проекта. Не хотелось бы, чтобы с этим возникли какие-то сложности, — невзначай оговорилась она.

— А какие сложности тут могут быть? — насторожился внук.

— Мое дело предупредить, — отчеканила бабушка, поскольку не в ее правилах было объясняться перед кем бы то ни было.

Сэс Кэссиди в детстве своем была неотъемлемым атрибутом особняка Хадсонов. Веселый и шкодливый ребенок, она на протяжении многих лет оставалась всеобщей любимицей.

С Джеком же ее отношения складывались неровно. Он был всего на три года старше ее и, рано осиротев, очень ревниво принимал тот факт, что Лилиан и Чарлз могут любить еще кого-то из детей. Несколько позже малолетка Сэс стала казаться ему излишне докучливой, поскольку постоянно норовила принять участие в сугубо мальчишечьих занятиях. Затем она надолго выпала из поля его зрения. Колледж, университет, прочее… Пока он не столкнулся с ней три года назад на подобном же мероприятии, устроенном бабушкой.

После известных событий они расстались. И больше Джек ее не видел. Никого не расспрашивал о судьбе бывшей любовницы, никто его не посвящал в обстоятельства ее дальнейшей жизни. До него лишь по чистой случайности доносились разрозненные сведения о ней, а иначе и не могло быть, поскольку Голливуд совершенно справедливо зовется большой деревней.

Ввиду всего вышеупомянутого Джека никак не могло обрадовать заявление бабушки о необходимости предстоящего сотрудничества с Сэс Кэссиди, однако и выдать своего неудовольствия он тоже не мог. Лилиан Кольбер была очень проницательной женщиной. Одного намека ей вполне хватало, чтобы изощренный ум полностью дорисовал истинную картину происходящего, тем более что этим ценным качеством своего мозга она не гнушалась злоупотреблять даже в отношении самых близких людей, часто ставя их буквально в безвыходное положение, вынуждая сознаваться как на духу и выкладывать всю подноготную.

— Признаться, милая Сэс меня приятно поразила своей работой, — вновь заговорила Лилиан, возвращаясь к известной теме.

Хадсоны относились к числу тех кланов, в которых разговоры о работе и интимные беседы — это, как правило, одно и то же. Так и теперь, хваля свою крестницу, бабушка отмечала в первую очередь отменную работу начинающего сценариста.

— Уверена, наша малышка создана для этой работы. Настоящая продолжательница семейного дела. Главное — безусловно, талант. Но и чутье в нашем-то деле вещь далеко не последняя, — сыпала одобрениями пожилая леди. — Наша Сэс выросла и заметно изменилась, — загадочно заметила она, не объясняя своих многозначительных улыбок.

— Мне известно лишь то, что под ее дебютный сценарий группа независимых продюсеров выделила немалую сумму и получила весьма убедительную прибыль в двести миллионов долларов, — сухо проговорил Джек.

— Верно. И «Хадсон пикчерс» тем более не поскупится ради того сюжета, который писала сама жизнь, — патетически резюмировала бабушка, прямо и не моргая глядя на внука. — А уж то, какую прибыль мы получим, зависит целиком и полностью от качества нашей с тобой работы, — подчеркнула она.

— Хочешь знать мое откровенное мнение? — отважился спросить Джек.

Бабушка благосклонно улыбнулась, и внук смог развить свою мысль:

— У меня нет такой уверенности, что на данном этапе «Хадсон пикчерс» ставит все свои материальные и интеллектуальные ресурсы именно на этот специфический проект, — осторожно заметил он.

— Ах, как путано ты изъясняешься, дорогой, — прищурившись, проговорила владелица киностудии. — Я могла бы оспорить твое замечание по каждому пункту прямо сейчас. Но складывается такое ощущение, что ты пытаешься отклонить кандидатуру сценариста либо сомневаешься в качестве той идеи, которую я уже со всей ответственностью одобрила. Я принимаю твою заявку на дальнейшее обсуждение, однако предупреждаю, что тебе следует быть более аргументированным. Я для себя решение приняла и буду его отстаивать. Субъективные и иррациональные суждения не принимаются.

— Дорогая бабушка… — попытался сгладить негативное впечатление Джек, но Лилиан была неумолима.

— Не будем сейчас обмениваться ничего не значащими фразами, — предостерегла она внука. — Лучше я тебе скажу, что ты должен сделать в первую очередь, а ты постарайся меня не разочаровать, дорогой.

Джек вытянулся перед ней по струнке, демонстрируя свое серьезное отношение к делу.

— Прочти сценарий и договорись с Сэс по поводу возможного графика дальнейших обсуждений. И, особо прошу, до времени не вдавайся в какие-то мелкие детали. Я знаю, ты со своей дотошностью это любишь. Но постарайся оценить будущий проект в совокупности его качеств… Я рассчитываю на моего милого мальчика, — смягчившись, завершила Лилиан Кольбер.

Молодому человеку оставалось кивнуть и в очередной раз почувствовать себя только лишь внуком своей великой бабушки, а не Джеком Хадсоном как таковым. А это ему не льстило, но и оторваться от ее руководящего влияния он еще не чувствовал моральных сил. Он мог лишь надеяться, что однажды, в недалеком будущем это случится, и он станет независимой единицей.

Сэс Кэссиди следила за моргающим курсором на мониторе рабочего компьютера. Она уставала до такой степени, что теряла нить повествования, из-за чего была вынуждена вновь прочитывать предыдущую фразу и заглядывать в черновики.

Ее сын Тео отнимал у нее все внимание в течение дня, так что когда она наконец добиралась до письменного стола, сил у нее не оставалось даже для механической работы. Как-то она пыталась мимоходом делать заметки, заглядывать в справочные материалы, просто вникать, вдумываться, но Тео отвлекал на себя все ее участие.

— Черт, — тихонько ругнулась Сэс, не находя нужной бумажки.

— Черт, — картаво повторил вслед за ней малыш, выкладывая кубиками на ковре нечто невообразимое.

— Эй! — окликнула его молодая мать и пригрозила пальцем.

Но малыш так шкодливо улыбался, что не представлялось возможным сердиться на него.

— Сынок, не повторяй ничего за мамой, когда она раздражается. Хорошо? Просто я кое-что потеряла, — постаралась она оправдать перед ним свое невольное вербальное преступление.

— Бурый мишка, бурый мишка, — залепетал малыш и взгромоздил на колени мамочки своего лучшего друга и по совместительству талисман.

— Нет, не его, — проговорила Сэс, на что Тео рассмеялся, такой бестолковой она ему сейчас показалась. — Ах, так ты мне его в помощь принес, золотце! Спасибо тебе, родной, — поблагодарила она и поцеловала сына в высокий красивый лоб.