Ну и что, что мне не удается встретить свой идеал? — рассуждала Селин. В этом я не первая и не последняя среди женщин, уж можно бы с этим как-то смириться. По крайней мере, моя дочь имела бы двух родителей — полную семью и надежный тыл. Разве не это самое важное для ребенка?

Тем временем к Селин подошла продавщица и, сверкая широкой белозубой улыбкой, предложила свои услуги. Селин тотчас же очнулась и торопливо выбрала набор писчей бумаги с забавными зверюшками и несколько разноцветных детских шариковых ручек. Энни они определенно понравятся, девочка любила рисовать и писать открытки, хотя до сих пор она адресовала свои послания только маме. Но теперь у нее наверняка появится новый адресат — Рене Хантер, которому она также станет посылать трогательный письма, написанные аккуратным детским почерком.

Оплатив покупки, Селин покинула магазин, но, вместо того чтобы поспешить в номер и сменить няню, зашла в небольшую кофейню во внутреннем дворике отеля и заказала себе чашечку кофе, к которому, по заведенному здесь обычаю, полагалось миндальное пирожное.

В этот час в кофейне было немноголюдно, всего несколько пар, которые лакомились мороженым. Некоторые внимательно изучали путеводитель, планируя распорядок своего отдыха, словно некую военную операцию. Броский и стильный интерьер кофейни не очень располагал к созерцательности, но мысли Селин неспешно текли в заданном русле, от воспоминаний о прошлом она перешла к будущему.

В ее воспаленном мозгу, роилось столько самых невероятных предположений, что кружилась голова. Но одно она поняла — ей нужен Рене с его юмором, великодушием, мудростью, даже с его грубоватым цинизмом, от которого многие женщины пришли бы в ужас. Селин привлекало в нем все, и перспектива навсегда потерять Рене пугала ее.

Селин сделала еще несколько глотков кофе, надкусила пирожное и поднялась из-за стола, отряхивая с колен крошки.

Наверное, Рене сейчас в баре или в своем номере, предположила Селин, и отправилась на поиски. В баре Рене не оказалось. После короткого колебания Селин решилась подняться в номер Рене. Когда через несколько минут Селин постучалась в дверь, каждый ее нерв был напряжен до предела.

Рене открыл не сразу, и Селин поразил его вид. Лицо Рене выглядело помятым и измученным, волосы стояли торчком, в нем не осталось ни капли той уверенности, к которой привыкла Селин. Взгляд его серых глаз был тяжелым и неприветливым, чего, впрочем, и следовало ожидать.

— Что тебе? — грубо спросил Рене.

У Селин упало сердце. Она моментально забыла, зачем пришла, хотя у нее и так не было четкого плана, с чего начать разговор.

— Я хотела… поговорить с тобой, — звонким голосом начала Селин, глядя на Рене снизу вверх и изо всех сил стараясь сохранять присутствие духа.

— О чем? Разве ты уже не высказала мне все? Я был идиотом, надеясь пробить воздвигнутую тобой стену отчуждения. Ты как принцесса из сказки укрылась в высокой башне и никого к себе не подпускаешь, тем более брата человека, который, по твоему мнению, сломал тебе жизнь.

— Он действительно сломал мне жизнь!

— Ну как ты не можешь понять, что это все в прошлом?! Надо жить сегодняшним днем. Наверное, ты просто свыклась с ролью жертвы. Черт возьми, и зачем я все это сейчас говорю?! Иди спать. — Рене явно собирался закрыть перед ее носом дверь.

— Не надо! — в отчаянии выкрикнула Селин.

— Что не надо?

— Не выставляй меня. Пожалуйста!

— Почему? Разве ты не сделала недавно то же самое со мной?

Впервые Рене назвал вещи своими именами, и у Селин чуть не подкосились ноги от жалости к нему. Ей ни разу не приходило в голову, что ее поступок имел именно такой эффект — отказав Рене, она выставила его из своей жизни. Селин полагала, что лишь защищает себя от новых ударов судьбы.

— Может, разрешишь мне войти? — спросила Селин и положила руку на грудь Рене.

Она тут же почувствовала, как он напрягся, но не стала убирать ладонь, с удовольствием ощущая сквозь рубашку тепло его тела.

Рене отвернулся и нелюбезно буркнул:

— Закрой за собой дверь.

Он сел на небольшой диванчик в углу комнаты. С бьющимся сердцем Селин закрыла дверь, прошла к кровати и присела на краешек, скрестив ноги и обхватив руками колени.

В комнате повисла тишина. Рене провел ладонью по глазам и выжидающе посмотрел на Селин: раз она вторглась на чужую территорию, первое слово за ней.

— Я совсем не хотела прогонять тебя, — неуверенно заговорила Селин. — Я отправилась в эту поездку по твоему приглашению, и ты не можешь обвинять меня в том, что я старалась оградить Энни от тебя. Все эти дни она общалась в основном с тобой. — Незаметно для себя Селин снова перешла к обороне, но, взглянув на Рене, поняла, что он никак не отреагировал на это.

— Речь сейчас не об Энни.

— Да, ты прав. — Селин перевела дух. — Верно, я много натерпелась от Дэна, и это все еще тяготит меня. Когда я увидела тебя… мне показалось, что мое прошлое вернулось. Я почувствовала… будто меня сбил скорый поезд… и очень испугалась. Я была просто в шоке, — призналась Селин, как бы заново пережив тот момент, когда увидела такое знакомое и вместе с тем чужое лицо. — Я подумала, что ты окажешься таким же, как Дэн. Но очень скоро я поняла, что…

Селин оборвала себя на полуслове, чувствуя, что ступает на зыбкую почву. Ее пальцы судорожно вцепились в подол платья.

— Что ты поняла? — оживился Рене, сверля ее глазами;

Его безразличие как рукой сняло, и Селин еще сильнее заволновалась.

— Что ты совсем не такой, как Дэн. Твой брат был жестоким и привык поступать так, как ему заблагорассудится. Ему было на всех наплевать, даже на собственного ребенка.

Не в силах усидеть на месте, Селин встала, подошла к окну и уставилась на улицу невидящим взглядом.

— Каким же оказался я? — полюбопытствовал Рене.

От его взгляда у Селин засосало под ложечкой.

— Совсем не таким, как твой брат. — Она немного помолчала. — Мне надо было тут же развернуться и уйти. Я так и хотела поступить, но…

— Но что?

— Но… мне понравилось работать в компании. До этого я перебивалась временной работой, чтобы кое-как оплатить счета. Решив остаться, я понимала, что ничем хорошим это не закончится, что в любой момент ты можешь обо всем узнать, но слишком велико было искушение получить настоящую работу, где я могла в полной мере проявить себя. Конечно, высокая зарплата тоже сыграла не последнюю роль. Впервые за все эти годы я смогла хоть что-то откладывать на будущее и на ремонт дома. Для себя я решила, что все равно уволюсь при удобном случае, и потом…

— Потом тебя все же настигло твое прошлое, когда ты меньше всего ожидала этого.

В интонации Рене слышался неприкрытый цинизм, и Селин метнула на него злой взгляд. Вместо того чтобы подбодрить ее, он зло насмехается! Но что делать, она сама начала этот разговор.

— Так все и было, — послушно согласилась Селин.

Рене недобро посмотрел на нее и отвел глаза.

— Итак, зачем ты пришла? Чтобы, как говорится, признанием очистить душу? Тебе больше нечего добавить?

— Я поступила, как последняя дура.

Селин прерывисто вздохнула, и на этот раз Рене взглянул на нее с каким-то новым выражением.

— Неужели? И почему же?

— Потому что…

Голос Селин задрожал, и она запнулась. У нее было такое чувство, будто она ступает по тонкому льду, рискуя в любую минуту провалиться в воду. Интересно, что произойдет, если я признаюсь ему в любви? — подумала она. Он засмеется или, наоборот, смутится? Или немедленно даст задний ход, поскольку чувства не входили в его планы, когда он делал мне предложение? Как бы там ни было, ни один из предполагаемых вариантов не прибавлял Селин храбрости.

— Я слушаю, продолжай.

— Я обдумала твое предложение… — неуверенно продолжала Селин. — Ты знаешь… оно…

— Почему ты думаешь, что оно все еще в силе? — безразличным тоном перебил ее Рене, но его прищуренные глаза внимательно следили за реакцией Селин.