Но что заставило Мэри пристально вглядеться в кузину, так это ее показная приветливость. Барбара первая протянула Мэри руку:

— Добро пожаловать, Мэри. Сожалею, что не поздравила вас вчера должным образом. Я… мы были просто ошеломлены известием о свадьбе, ведь мы даже не подозревали о вашем существовании.

Мэри коротко пожала протянутую руку. Слова прозвучали достаточно учтиво. Йэн, очевидно, ничего не почувствовал, так как с улыбкой пожал руку Барбары:

— Благодарю, кузина. Ваши поздравления очень дороги нам, не правда ли, Мэри?

Мэри вложила в свою улыбку столько восторга, сколько смогла.

— Конечно, спасибо!

— Садитесь, пожалуйста, — пригласила Барбара, затем рассмеялась — с горечью, как показалось Мэри. — Впрочем, нет нужды предлагать вам садиться в вашем собственном доме.

— Барбара, я думаю, Мэри не обидится. Напротив, я уверен, что она будет очень благодарна вам, если вы поможете ей обустроиться здесь, не так ли, Мэри? Таким образом, ты сможешь постепенно взять управление домом в свои руки.

До этого момента Мэри и не приходила в голову мысль, что ей придется управлять этим огромным домом.

— Я буду благодарна вам за инструкции. Барбара с деланной улыбкой взглянула на Мэри:

— Я сделаю все, что в моих силах.

Затем она позвонила в колокольчик, лежавший рядом с ее тарелкой. Через двери в дальнем конце комнаты вошла молодая женщина и осторожно приблизилась к столу, с трудом удерживая тяжелый поднос. С грохотом поставив свою ношу на стол, она испустила громкий вздох облегчения.

Барбара недовольно скривилась.

— Вам придется простить Франсис за отсутствие грации. Ее только что перевели в горничные из судомоек. Милдред, другая наша горничная, ждет ребенка.

— Простите, мисс.

Девушка заморгала, смахивая слезы.

— Просто молча накрывай завтрак, — приказала Барбара.

Мэри сочувственно взглянула на несчастную новоиспеченную горничную.

Йэн наливал себе чай, но его взгляд был прикован к открытой двери столовой.

Барбара налила чай себе и Мэри.

— Со слугами необходимо обращаться строго. Именно этого ожидает дядя Малькольм.

Интересно, всегда ли Барбара поступает именно так, как ожидает «дядя Малькольм», подумала Мэри. Лично она не собирается умышленно унижать кого бы то ни было, включая служанку, нервничающую и неопытную. Мэри, не дрогнув, выдержала взгляд Барбары. Вряд ли она и кузина Йэна станут друзьями.

Йэн резко сменил тему разговора, и Мэри поняла причину его рассеянности.

— Барбара, вы не видели моего отца?

— Дядя Малькольм уехал в деревню по какому-то делу. Полагаю, он вернется через несколько часов.

Мэри показалось, что Йэн одновременно испытал и облегчение и разочарование. Появился дворецкий.

— В чем дело, Уинслоу? — спросила Барбара.

Дворецкий поклонился.

— Известие для лорда Йэна. Похоже, в конюшне какие-то неприятности. Его просят подойти.

Йэн тут же поднялся.

— Мэри, прости меня, мне надо идти. Проходя мимо стула кузины, Йэн остановился:

— Кузина Барбара, я собирался показать Мэри дом. Если вы не очень заняты, не могли бы вы заменить меня? Я хочу, чтобы моя жена все осмотрела и поскорее привыкла думать о Синклер-Холле как о своем доме.

Барбара ответила, не оглядываясь:

— Я буду счастлива это сделать, Йэн.

Он мимоходом сжал ее плечо:

— Спасибо.

Только Мэри видела, как опустились веки Барбары, чтобы спрятать выражение глаз, как резко участилось ее дыхание при этом прикосновении, и быстро перевела взгляд на собственную тарелку. Итак, ее вчерашние впечатления были верными. Эта женщина не могла бы более открыто проявить свои чувства к Йэну.

Женщины закончили завтрак в молчании, и Мэри не сожалела: она не могла придумать подходящей темы для разговора, отчаянно пытаясь найти какой-нибудь предлог, чтобы уклониться от экскурсии, не сулящей ничего приятного им обеим.

— Теперь осмотрим дом? — Голос Барбары прозвучал преувеличенно вежливо.

Может, если держаться в рамках приличий, общение не будет уж слишком невыносимым? В конце концов, невозможно вечно избегать этой женщины. Они живут в одном доме.

Только в трех помещениях первого этажа Мэри почувствовала ту же руку, что обставляла и ее спальню. Это были зимний сад — просторная комната с сотнями прекрасных цветущих растений, маленькая гостиная в персиковых и зеленых тонах и светлый бальный зал с мраморным полом, сверкающий позолотой. Гулкое эхо вторило шагам женщин, подчеркивая призрачную пустоту зала, в котором, как показалось Мэри, не танцевали уже много лет.

Что же украло радость из этого дома? Наверняка когда-то здесь царило счастье. Женщина, так обставившая некоторые комнаты, явно любила жизнь и веселье.

Библиотека была полна книг, и Мэри решила вернуться сюда при первой же возможности. И еще она решила задать вертевшийся на кончике языка вопрос:

— Почему все шторы задернуты? Есть ли какая-то причина отгораживаться от солнечного света?

Барбара изумленно взглянула на нее.

— Солнечный свет вреден для ковров и мебели, не говоря уж об обоях. Они выцветают!

— Но какая польза от всех этих вещей, если никто не может наслаждаться ими?

— Дядя Малькольм предпочитает держать окна зашторенными, и так же ведет свой дом моя мать. Это единственный способ уберечь бесценные сокровища, которые здесь есть. Полагаю, вы поймете, что лучше оставить все как есть. Учтите: граф не одобрит никаких перемен.

Мэри не поверила в непогрешимость мнения Барбары. Дом Виктории, роскошнее и прекраснее этого, всегда был открыт дневному свету. И поэтому казался радушным и обжитым, несмотря на внешнее величие.

Однако Мэри не стала развивать эту тему, ее больше интересовала семья Барбары.

— Какие родственные узы связывают вас с Йэном?

Барбара ответила на ходу:

— Моя бабушка и отец дяди Малькольма были родными сестрой и братом. Моя мама — его двоюродная сестра. Несколько лет назад дядя Малькольм и мои родители решили, что я должна пожить здесь. Они надеялись, что… Ну, неважно!

Господи! Почему никто не посоветовался с Йэном, прежде чем ставить эту бедную женщину в такое двусмысленное положение?

— Ваши родители, должно быть, скучают без вас? И вам, конечно, их не хватает?

— Я… я не знаю. Я никогда не говорила с ними об этом. Я старшая из пяти сестер. И еще есть брат, средний ребенок. Он унаследует то немногое… что оставит мой отец. — Барбара холодно посмотрела на Мэри. — Я должна была… выйти замуж первой. Не думаю, что кто-нибудь из них сильно обрадуется, когда я вернусь домой.

— Простите, я не знала, — тихо сказала Мэри.

— Я не нуждаюсь в вашем сочувствии! Уверяю вас, у меня все будет прекрасно!

Прежде чем, Мэри успела ответить, Барбара остановилась, и Мэри обнаружила, что они снова оказались в холле.

— Мне очень жаль, но я должна покинуть вас. Эта экскурсия заняла больше времени, чем я ожидала. Меня ждут дела.

Кузина сказала о себе гораздо больше, чем хотела бы, и теперь сожалела о своих откровениях.

Дальше Мэри стала обследовать Синклер-Холл самостоятельно. В некоторые уголки она так и не заглянула, но увиденного было вполне достаточно. Дом был огромен, обставлен дорогой и по большей части слишком темной мебелью. Не в таком доме хотела бы она растить своих детей! Конечно, если у нее когда-нибудь будут дети, с горечью вспомнила Мэри о решении Йэна обращаться с ней с особой осторожностью, что ясно исключало супружеские отношения.

За ленчем Мэри не видела ни Йэна, ни его отца. Барбара чопорно информировала ее, что граф не вернулся с деловой встречи, а когда Мэри спросила о Йэне, Барбара отговорила ее идти в конюшни, где тот пытался спасти жизнь кобылы, мучающейся в родах.

День тянулся медленно, и Мэри с нетерпением ожидала вечера, так как была уверена, что Йэн будет ужинать с ними. С приближением долгожданного момента Мэри вынула из гардероба розовое платье и разложила его на кровати. Закусив губу, она размышляла, удастся ли ей застегнуть ряд крохотных жемчужных пуговок на спине. Вероятно, Йэн был прав: ей необходима горничная.