— Господи! Как он упал?

Мужчина замотал головой.

— Земля обвалилась. Он стоял рядом со мной и вдруг исчез. Мы искали яйца чаек. Вот почему у меня была веревка. Мальчик умеет завязывать узел, но он потерял сознание. — Голос отца прервался. — Я и думать боюсь, что будет, если он свалится. Как я скажу жене?

Ребенок застонал и зашевелился на узком уступе. Мэри в страхе затаила дыхание. Похоже, малыш снова потерял сознание.

Что-то надо делать, и немедленно! Если бы она не отпустила лошадь!.. Они обвязали бы веревкой мужчину, и лошадь легко вытащила бы его и ребенка. Но теперь об этом придется забыть.

Поскольку нет ни малейшего шанса на то, что Мэри удержит тяжесть мужчины, не говоря уже о мужчине с ребенком, именно ей придется спуститься на уступ. От одной только мысли об этом ее затошнило.

Нельзя давать себе времени на размышления!

— Я спущусь. Обвяжите меня веревкой. Я возьму мальчика на руки, и вы вытащите нас обоих. Сможете?

— Да! Я смогу. Я силен как бык! — Мужчина быстро начал обвязывать ее веревкой. Он так радовался возможности спасти сына, что не заметил страха Мэри. Как она ни старалась подавить свой страх, это ей не удавалось. Ноги подкашивались, и она боялась, что упадет в любой момент.

Когда веревка была надежно закреплена, Мэри подошла к краю, вытерла вспотевшие ладони о юбку. Ее нерешительный взгляд встретился со взглядом несчастного отца. Похоже, в первый раз он почувствовал что-то неладное, поскольку озабоченно нахмурился.

— Вы уверены, что сможете это сделать, мисс?

Она принужденно улыбнулась, пытаясь казаться спокойной.

— О да, вполне уверена!

Снизу снова донесся стон маленького Тома, и Мэри содрогнулась.

— Ну, поспешим, не то будет слишком поздно! — Мэри не знала точно, кого подгоняет: его или себя.

Больше торопить мужчину не потребовалось. Он обвязался веревкой, расставил ноги, словно старался врасти в землю. Мэри повернулась спиной к, казалось, бездонной пропасти и сглотнула комок в горле. Она пятилась, пока не почувствовала, что под пятками больше нет твердой почвы.

Бросив последний взгляд на лицо мужчины, Мэри осторожно соскользнула с края скалы и беспомощно повисла между небом и землей. Неописуемый ужас острыми когтями впился в нее. Она снова закрыла глаза, отчаянно вцепившись в веревку.

Боже милостивый! У нее не хватит сил! Она не сможет помочь мальчику… Мэри всхлипнула. Она согласилась бы ползти по битому стеклу, только не это! Но деваться было некуда.

Она уже готова была закричать от страха, но в этот момент мальчик опять застонал. Он приходит в сознание, и, если она не успеет, он свалится с уступа и разобьется насмерть.

Где она черпала силы, и откуда их столько взялось, Мэри не знала. Просто сосредоточила все свое внимание на предстоящей задаче и посмотрела вниз, разрешая себе видеть ребенка и только ребенка, его смертельно белые щечки, обмякшие тонкие ручки и ножки. Все остальное — звуки, ощущение цепляющихся за одежду камней и корней, даже страх — она затолкала в самые дальние уголки своего сознания.

Веревка все опускалась. Мэри медленно приближалась к уступу. Пара голубых глаз раскрылась и в замешательстве уставилась на нее.

— Слушай меня внимательно, — тихо, с уверенностью, какой она не испытывала, сказала Мэри. — Ты не должен двигаться, Том. Ты упал. Лежи спокойно. Я сейчас повернусь и возьму тебя на руки. Потом твой папа вытащит нас обоих наверх.

К ее величайшему облегчению, мальчик все понял.

— Ты сможешь сделать то, что я сказала? — спросила Мэри только для того, чтобы отвлечь ребенка.

— Да! — И, к ее удивлению, Том спросил с детской непосредственностью: — Вы новая жена молодого лорда?

Мэри кивнула в ответ.

Мальчик догадался, кто она, значит, удар головой оказался неопасным. Кстати, несчастный отец назвал ее «мисс», но она не могла винить его за это: бедняга был слишком расстроен.

Черный жеребец мчался во весь опор. Йэн приближался к деревне, борясь с желанием повернуть коня и догнать жену.

Миновав деревню, он направился прямо к пристани, где должен был встретиться с рыбаками. Заставляя себя сосредоточиться на неотложном деле, он нашел глазами лодку. К его изумлению, рядом никого не было.

Только сейчас он осознал, что на пристани и вокруг нее вообще никого нет: ни женщин, обычно чистивших здесь рыбу, ни мужчин, чинивших паруса и сети, ни детей, занятых играми или поисками съедобных моллюсков. Никого!

Йэн нахмурился и посмотрел на пляж: сначала налево, потом направо.

Вдали вдоль пляжа бежали несколько жителей деревни. Они перекрикивались и указывали куда-то вперед. Интересно, что там могло случиться? Йэн повернул коня и поскакал за ними. Жеребец в мгновение ока покрыл разделяющее их расстояние, и Йэн уже приготовился окликнуть бежавших перед ним людей, когда увидел, что еще дальше, в том месте, где пляж становился узким и каменистым, собралась значительная толпа. Некоторые показывали на нависающие над пляжем утесы, но из-за выступающей скалы Йэн не видел, что происходит.

Еще более заинтригованный, Йэн поспешил дальше. Вот он обогнул скалу, и его сердце ушло в пятки. Он увидел женскую фигурку, болтающуюся над обрывом, и, к своему безмерному ужасу, понял, что это Мэри.

Он не хотел верить своим глазам, но кремовую амазонку невозможно было спутать ни с чем. Образ этого изорванного платья, образ Мэри, истекающей кровью на камнях, встал перед его мысленным взором, и Йэн застонал.

Он вспомнил тот день, когда нашел Мэри на лестнице колокольни в Карлайле. Она же боится высоты! Что могло подвигнуть ее на такое?

Не задумываясь, успеет ли он вовремя прийти ей на помощь, Йэн развернул жеребца и помчался назад, к дороге на скалы. Он не мог оставаться на берегу и бездействовать. Ветер хлестал его по лицу, но он не обращал внимания… и верил, что конь сам найдет дорогу.

Скачка, казалось, длилась вечность. Только когда он достиг, наконец, вершины утеса и нашел мужчину, вокруг пояса, которого была обвязана туго натянутая веревка, он снова начал видеть, слышать и соображать.

Йэн спрыгнул на землю. Он видел: мужчина уже подтянул Мэри почти к самому краю… она крепко прижимает что-то к груди… похоже, ребенка. Она сделала это, чтобы спасти ребенка!

Йэн упал на колени и крепко схватил жену, парившую над пропастью, и вряд ли услышал восторженные крики, донесшиеся с пляжа внизу.

Казалось, Мэри плохо сознавала, что происходит вокруг, и продолжала держать свою бесценную ношу. Йэн подхватил ее на руки, прижал к себе. Только когда он отнес Мэри подальше от обрыва, ему удалось отобрать у нее мальчика — и то лишь с помощью еще одного мужчины.

Отдав малыша отцу, Йэн трясущимися руками ощупал жену. Она лежала неподвижно, ее глаза были закрыты. Когда он дошел до бедер, то с ужасом обнаружил мокрое красное пятно.

— Тебе больно? Где? — прохрипел он.

Мэри открыла потускневшие глаза.

— Что?..

Йэн поднял ее голову, пытаясь заставить ее смотреть ему в лицо.

— Мэри, ты истекаешь кровью. Ты ранена?

Она в замешательстве смотрела на него, затем ее взгляд стал более осмысленным.

— Нет, нет, наверное, это кровь маленького Тома…

Йэн оглянулся на мужчину:

— У ребенка течет кровь?

— Нет, милорд, только шишка на голове. Больше я ничего не могу найти, — ответил тот, крепко прижимая к себе сына.

Йэн хмуро посмотрел вниз на пятно и увидел, как быстро оно растекается по платью. Загородив своим телом жену от нескромных взглядов, Йэн приподнял ее юбку и обнаружил вдоль внешней поверхности бедра рану — рваную, сильно кровоточащую, вероятно, нанесенную острым камнем.

— Мэри, это твоя кровь!

— Ничего страшного! Даже боли не чувствую. Ты должен позаботиться о Томе. Ему необходим доктор.

Мэри попыталась сесть. Йэн нежно и настойчиво удержал ее. Он видел последствия тяжелого испытания: пепельно-серое лицо, затравленный взгляд.