Он ухмыльнулся Рису.

— Неудивительно, что ты сделал ее Высшей Леди.

— Я сделал ее Высшей Леди, — просто сказал Рис, выпуская мое лицо из своих ладоней, но все же не отходя от меня, — потому, что люблю ее. Ее сила была последним, что заставило меня принять такое решение.

У меня не было слов, лишь чувства.

Гелион спросил Тамлина:

— Ты знал о ее силах?

Тамлин смотрел на меня и Риса, и слова моего мейта повисли между нами.

— Это не ваше дело, — сказал он Гелиону. Всем им.

— Эти силы принадлежат нам. Так что думаю, что это наше дело, — буркнул Берон.

Мор так посмотрела на Берона, что этот взгляд заставил бы других мужчин бежать.

Леди Осени держалась за свою руку, где на ее коже цвета белой луны разрасталось красное воспаление. Тем не менее, на ее лице не было ни капли боли. Когда я вернулась на свое место, я сказала ей:

— Мне очень жаль.

Ее круглые как блюдца глаза метнулись ко мне.

Берон выплюнул:

— Не разговаривай с ней, ты, мерзкая человечишка.

Рис разбил щит Берона, его огонь, его защиту.

Прорвался сквозь них как камень, брошенный в окно, и так сильно ударил своей темной силой по Берону, что его откинуло на спинку стула. А потом его стул распался, образовав под ним черную, сверкающую пыль.

Из-за чего Берон грохнулся на задницу.

Блестящая эбеновая пыль, движимая призрачным ветром, осела на пунцовый камзол Берона, оседая в его коричневых волосах клочками пепла.

— Никогда больше, — сказал Рис, засовывая руки в карманы, — не говори с моим мейтом в такой манере.

Берон поднялся на ноги, не удосуживаясь стряхнуть пыль, и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Эта встреча окончена. Надеюсь, что Хайберн убьет вас всех.

Но Нэста поднялась со своего стула.

— Эта встреча не окончена.

Даже Берон остановился от ее тона. Эрис оценивающе осмотрел расстояние между моей сестрой и своим отцом.

Она стояла, гордо расправив плечи, неподвижная, как стальная колонна.

— Вы — это все, — сказала она Берону, всем нам. — Вы все, что стоит между Хайберном и концом всего хорошего и достойного.

Ее взгляд, непоколебимый и жесткий, остановился на Бероне.

— Ты сражался против Хайберна в прошлой войне. Почему же тогда отказываешься сделать то же самое сейчас?

Берон не соизволил ответить. Но он не ушел. Эрис незаметно показал рукой своим братьям, чтобы они садились.

Нэста заметила это движение — призадумываясь. Будто осознавая, что она действительно привлекла все их внимание. Что важно каждое слово.

— Вы можете ненавидеть нас. Мне не важно, даже если сейчас ненавидите. Но мне не все равно, что вы позволите страдать и умирать невиновным. По крайней мере, постойте за них. За своих людей. Потому что Хайберн сделает их них пример другим. Из всех нас.

— И откуда ты это знаешь? — усмехнулся Берон.

— Я была в Котле, — решительно сказала Нэста. — Он показал мне свое сердце. Он снесет стену, а потом убьет всех, не зависимо от того, по какую ее сторону вы живете.

Я не могла сказать, было это правдой или ложью. Лицо Нэсты ничего не выражало. И никто не осмелился отрицать ее слова.

Она посмотрела на Каллиаса и Вивиан.

— Я сожалею о потере тех детей. Потеря даже одного ужасна, — она покачала головой. — Но за стеной, я видела детей — целые семьи — которые умерли от голода, — она указала подбородком на меня. — Если бы не моя сестра... я была бы среди них.

Мои глаза горели, но я сморгнула слезы.

— Слишком долго, — сказала Нэста. — Слишком долго люди за стеной страдали и умирали, пока вы процветали в Прифиане. Не во время этого — царствования королевы, — она отшатнулась, словно ненавидела даже произносить имя Амаранты. — Но задолго до этого. Если вы сражаетесь за что-то — сражайтесь сейчас, чтобы защитить тех, о ком вы забыли. Дайте им знать, что они не забыты. Хотя бы в этот раз.

Тэсан прочистил горло.

— Несмотря на благородные стремления, условия Договора не требовали, чтобы мы присматривали за своими соседями-людьми. Их нужно было оставить в покое. Так что мы повиновались.

Нэста все еще стояла.

— Прошлое осталось в прошлом. Меня волнует то, что будет впереди. Я забочусь о том, что детям — как Фэ, так и людям — не причинили вреда. На вас возложили обязанности защищать эти земли, — она посмотрела в лица всем, кто стоял вокруг нее. — Как вы можете не сражаться за это?

Когда она закончила, то посмотрела на Берона и его семью. Только Леди и Эрис, казалось, приняли во внимание, даже были впечатлены, эту странную женщину, едва сдерживающую свой гнев.

У меня не было слов — чтобы передать, что у меня было на сердце. У Кассиана, кажется, тоже.

Берон только сказал:

— Я подумаю над этим.

Он посмотрел на свою семью, а затем они исчезли.

Эрис рассеялся последним, на его лице отражались противоречивые чувства, будто это было не тем, на что он рассчитывал. Что он ожидал.

Но потом он тоже исчез, и место, где они стояли, было пустым, не учитывая эту черную сияющую пыль.

Медленно, Нэста села, ее лицо снова стало холодным — словно это была маска, за которой она прятала все, что кипело внутри нее после исчезновения Берона.

Каллиас тихо спросил меня:

— Ты овладела льдом?

Я слегка кивнула.

— Всеми силами.

Каллиас почесал затылок, когда Вивиан положила руку ему на плечо.

— Это что-то меняет, Кал?

— Я не знаю, — признался он.

Вот так быстро этот альянс распался. Так быстро — из-за того, что я не сдержалась, моего –

Это все равно бы случилось, либо из-за этого, либо из-за чего-то другого, сказал Рис, стоя возле моего стула, играя одной рукой с блестящими вставками на спине моего платья. Лучше сейчас, чем потом. Каллиас не сорвется — ему лишь нужно время, чтобы самому во всем разобраться.

Но Тарквин сказал:

— Ты спасла нас в Подгорье. Потеря частички силы кажется достойной оплатой.

— Похоже, она взяла куда больше, чем ты полагаешь, — возразил Гелион, — если она была в пару секундах от того, чтобы утопить Берона, несмотря на защитные заклинания.

Возможно, их обошла их просто потому, что была Сделана — не входила в рамки того, о чем знали эти заклинания.

Сила Гелиона, теплая и чистая, прижалась к щиту, пробираясь сквозь воздух, разделяющий нас. Будто проверяя связь. Будто я была каким-то паразитом, отнявшим его силу. И он бы с радостью разорвал ее.

Тэсан заявил:

— Что сделано, то сделано. Кроме как убить ее, — сила Риса заполнила комнату при этих словах, — мы ничего не можем сделать.

Его тон не сильно успокаивал. Слова говорили о мире, хотя он был очень немногословен. Будто, если бы не Рис и его сила, он бы рассматривал возможность привязывания меня к алтарю и вскрытия меня, чтобы посмотреть, где его сила — и как вернуть ее.

Я встала, смотря Тэсану в глаза. Потом в глаза Гелиона. Тарквина. Каллиаса. Точно так, как это делала Нэста.

— Я не забирала ваши силы. Вы отдали их мне вместе с дарованием бессмертия. И я за благодарна и за одно, и за второе. Но теперь они мои. И я буду делать с ними то, что захочу.

Мои друзья поднялись на ноги, теперь становясь позади меня, а Нэста стала слева от меня. Рис шагнул к моему правому боку, но не дотронулся до меня. Позволяя мне быть самостоятельной, смотря на них всех.

Я сказала тихо, но с силой:

— Я буду использовать эти силы — мои силы — чтобы разбить Хайберна вдребезги. Я буду жечь их, топить, замораживать. Я буду использовать эти силы, чтобы лечить раненых. Чтобы разрушать защитные заклинания Хайберна. Я уже делала это, и сделаю это опять. И если вы думаете, что то, что я владею крупицами ваших сил — ваша самая большая проблема, то ваши приоритеты серьезно смещены.

По связи замерцала гордость. Высшие Лорды и их свиты промолчали.

Но Вивиан кивнула, задрав подбородок, и встала.

— Я буду сражаться с тобой.

Мгновением позже поднялась и Крессеида.