Он снова пожал плечами.

– К несчастью для него, Флора забыла у себя в спальне письмо со всеми подробностями.

Несмотря на усталость, напряжение и злость, Дженет не смогла сдержать улыбки.

– О нет, не может быть!

– Да, заговорщик из нее никудышный, – сардонически согласился маркиз. – Когда же мошенник понял, что время и место их встречи мне известны, то счел за лучшее проявить благоразумие, нежели отвагу, и поспешил бросить трубку. – Он помолчал. – Я поехал за Флорой, а вместо нее обнаружил вас.

– Да, – Дженет вызывающе поглядела на него, – и пусть даже я вмешалась не в свое дело, но все равно рада, что не бросила бедняжку одну.

– Поверите ли, что я тоже рад? Более того – благодарен?

– О, прошу вас, только без преувеличений, – саркастически запротестовала Дженет. – А что все-таки будет с Жюлем? Вы собираетесь его преследовать? Предъявите ему какое-нибудь обвинение?

Леон де Астен покачал головой.

– Он ведь не настоящий серьезный похититель. Просто мелкий мошенник, увидевший шанс поживиться за мой счет. Сдается мне, ему уже не раз платили за то, чтобы он убрался со сцены.

– Но на этот раз он недооценил своего противника, – иронично вставила Дженет.

– Именно.

– Поздравляю вас, месье. Надеюсь, в следующий раз вам не придется проводить такую полномасштабную операцию, чтобы помешать Флоре сбежать из дому.

– Следующего раза не будет, – коротко отрезал Леон. – Я думал, что она под надежной защитой. Как выяснилось, я ошибался – но тотчас же предприму необходимые меры.

– Надеюсь, хотя бы не отправите в школу в Швейцарии, – не удержалась Дженет.

Темный взгляд вновь впился в ее лицо.

– Вижу, мадемуазель, Флора была с вами предельно откровенна.

Дженет, не дрогнув, выдержала этот взгляд.

– Порой легче выговориться чужому человеку, которого ты никогда больше не увидишь. – Она сделала выразительную паузу, а потом добавила: – Раз уж на то пошло – надеюсь, теперь я вольна уехать?

– Безусловно.

– Хотелось бы убедиться в этом на деле. Скорее бы оказаться подальше от этого человека! И чем дальше, тем лучше.

– Мне очень жаль, что ваш отпуск был прерван столь неприятным образом. Вы собираетесь отправиться отсюда в Авиньон?

– Не знаю, я еще не успела толком ничего спланировать, – уклончиво ответила Дженет. Не хватало еще посвящать кого-то в свои планы, а особенно этого французского аристократа, который, похоже, считает, что весь мир должен безропотно плясать под его дудку.

Он снова взял ее сумочку и уложил туда рассыпавшиеся вещи – кроме паспорта, который открыл и принялся бесцеремонно разглядывать. Вот он перевел взгляд на нее. Изящно очерченные губы изогнулись в улыбке.

– Фотография не отдает вам должного… Жанет.

Со смерти матери никто не называл Дженет этой французской версией ее имени. Молодая женщина прикусила губу, устремив ничего не выражающий взор на поверхность стола.

Голос его был окрашен какими-то… чувственными тонами, задевавшими и будоражившими нервные окончания.

– Не хотите увидеться с Флорой? – так же негромко продолжил он. – Наверняка она желает сама поблагодарить вас.

Стены комнаты словно бы сдвинулись. И без того маленькое помещение стало невыносимо тесным. Дженет с пугающей остротой ощутила присутствие Леона, то, как близко друг к другу они находятся. Почему же теперь, когда все уже позади, ей кажется – да что там, она твердо знает! – что ей грозит куда более неотвратимая опасность, чем прежде?

Скорее, скорее отсюда! Бежать и не оглядываться!

Молодая женщина принужденно улыбнулась.

– Пожалуй, не стоит. Передайте ей мои самые лучшие пожелания… И особенно – удачи, – нарочно добавила она. – Мне кажется, она ей понадобится.

Леон улыбнулся в ответ.

– О, а я вот считаю, что мы все сами кузнецы своего счастья. Согласны?

– Я… я как-то об этом не думала, – она протянула руку. – Могу я наконец забрать свою сумочку?

На долю секунды ей показалось, будто он намерен ждать, пока она сама вырвет сумку у него из рук. Но нет – маркиз без единого слова вернул сумку владелице. А у него красивые руки, без всякого удовольствия отметила она. Широкие, гладкие ладони и длинные, сильные пальцы. Твердые, властные руки. Интересно, а нежными они могут быть?

Дженет поспешно одернула себя: нельзя углубляться в подобные размышления. Это просто небезопасно! Да и сам Леон де Астен опасный человек, думала она, демонстративно проверяя, все ли вещи на месте.

– Уверяю вас, ничего не пропало. – Судя по голосу, он откровенно потешался.

– Предпочитаю убедиться в этом сама.

Выудив из сумочки часы, молодая женщина надела их на запястье, но от спешки никак не могла справиться с застежкой.

– Вам помочь?

– Нет… нет, спасибо, – торопливо отказалась она.

Одной мысли о том, чтобы он прикоснулся к ней, пусть даже для такой краткой и лишенной чувственного подтекста услуги, хватило, чтобы лицо ее залилось густым румянцем. Нагнув голову, бедняжка торопливо застегнула часы. Но тут ее внимание привлек новый предмет. Дженет так и ощетинилась.

– Одну минуточку. – Она извлекла из сумки конверт. – Это не мое.

– Откройте.

В конверте находились деньги – франки, крупными купюрами. На общую сумму около тысячи фунтов, ошеломленно подумала Дженет, вскидывая непонимающий взор на маркиза. Лицо его было непроницаемым.

– Что это?

– Давайте назовем это вещественным выражением моих сожалений за все доставленное вам беспокойство.

– Ну конечно, – процедила она. – Главное средство, которым богатые люди решают любые вопросы. Деньги.

– Я надеялся, – произнес Леон де Астен, – что это хоть немного расположит вас ко мне.

– Простите, месье. – Голос Дженет был холоден и звенящ. – Вы можете купить всю местную полицию, но мое расположение не продается.

Купюры рвались очень легко. На глазах у безмолвного, неподвижного маркиза она рвала и рвала их на крошечные кусочки. Еще миг – и это самое дорогое в мире конфетти полетело ему в лицо.

– Считайте, вы мне ничего не должны, маркиз!

Быстрыми шагами обогнув стол, она устремилась к выходу. Сперва ручка двери никак не хотела поворачиваться, скользя во влажных пальцах, но Дженет кое-как справилась с ней и вырвалась на свободу.

Она ждала, что в любое мгновение он остановит ее, не даст уйти. Ждала, что гнев его обрушится на нее, подобно разящей молнии. Помимо всего прочего, вдруг уничтожение национальной валюты – государственное преступление?

Однако позади не было ни звука, ни движения. Лишь зловещая, угрожающая тишина, что преследовала беглянку по пятам. Но впереди уже виднелась приоткрытая дверь, а за ней – залитая солнцем улица. Дженет еле сдерживалась, чтобы не перейти на бег.

– Мадемуазель, – из одного из выходивших в коридор кабинетов выглянул какой-то полицейский чин, и молодая женщина в панике отшатнулась. Но он лишь хотел сообщить ей, где припаркована ее машина.

Пробормотав какие-то сбивчивые слова благодарности, Дженет вышла на улицу, ловя на себе множество любопытствующих взглядов. На пределе сил нашла маленький «пежо» и уселась на сиденье водителя. Несколько мгновений она невидящим взглядом смотрела прямо перед собой, а потом уронила голову на руки и разразилась слезами, что копились в ней на протяжении всех этих мучительных часов страха и унижения.

Когда сотрясавшая ее буря наконец отгремела, Дженет вытерла глаза, подкрасила губы и завела мотор. Чем скорее она сумеет вернуться к прошлой жизни и забыть все сегодняшние ужасы, точно дурной сон, – тем лучше.

Однако такое легче сказать, чем сделать. Через некоторое время молодая женщина поймала себя на том, что постоянно поглядывает в зеркало заднего вида, замирая от страха при виде каждой идущей следом машины.

Нет, это уж просто смешно! Все кончено. Больше она никогда не увидит надменного маркиза де Астена. Почему же тогда она все еще ощущала его присутствие рядом – точно прикосновение руки к обнаженной коже? Почему все слышала его тихий голос: «Жанет»?