– Дорогая! – Жаклин всплеснула руками. – Какой ужас! Чего только тебе пришлось натерпеться! Неужели тебя и вправду держали в заключении?

Сквозь раздернутые шторы в гостиную струилось ласковое предвечернее солнце. Дженет с крестной пили крепкий кофе и ели крохотные канапе со всякими вкусностями.

– Ну не в настоящей камере, – призналась Дженет. Теплый прием, оказанный ей Жаклин и Бернардетой, ее домоправительницей – улыбчивой пухленькой смуглянкой, потихоньку начал исцелять раны этого дня. Сидя в этой изысканной уютной комнате и рассказывая свою печальную повесть сочувствующим, то и дело ахающим и охающим слушательницам, молодая женщина ощутила, как постепенно спадает с нее напряжение, слабеют туго натянутые струны. – Впрочем, камера, не камера, мне от этого было не легче, – она передернулась. – Я просто не знала, что делать. Даже думать толком не могла. Теперь-то я понимаю, почему некоторые люди сознаются в преступлениях, которых вовсе не совершали. – Она помрачнела. – Да еще этот гнусный Леон де Астен вел себя так, точно он там хозяин.

– Ничуть не удивляюсь, – отозвалась Жаклин, пожимая плечами. – Он в этих краях большая шишка. Его семья живет здесь с незапамятных времен. – Она понизила голос. – Ты ведь, конечно, поняла, кто он такой?

– Маркиз, – устало сказала Дженет. – Уж это-то было очевидно.

– Не просто маркиз, – Жаклин театрально раскинула руки. – Даже ты, милая, при твоем полном отсутствии интереса к подобным вещам, наверняка слышала о де Астенах, великих парфюмерах.

– Бог ты мой, – протянула Дженет, – так вот почему эта фамилия показалась мне знакомой. Мне и в голову не пришло… – Ее вдруг осенила новая мысль. – Наверное, я просто не думала, что такие аристократы снизойдут до парфюмерного дела. Как-то недостойно для них, а?

– Они ведь не рядовые парфюмеры, дорогая. – Жаклин была шокирована. – Они превратили это ремесло в высокое искусство. Все это началось еще в шестнадцатом веке. – Она снова пожала плечами. – Если не ошибаюсь, начало традиции положил младший сын – совсем как в сказке. Он поссорился с отцом, тот выгнал его из дому, вот и пришлось бедняге, чтобы не умереть с голоду, идти в подмастерья к одному известному мастеру. И вот оказалось, что у него потрясающие способности, бездна вкуса, ну и все такое. В результате он, как водится, женился на хозяйской дочке и вошел в дело.

– Похоже, он знал толк в искусстве не только составлять новые сочетания ароматов, но и вовремя схватить удачу за хвост, – сухо отозвалась Дженет. – И уж ее-то он не упускал.

– Когда же старшая ветвь семьи зачахла и угасла, – продолжила Жаклин, – его потомки получили титул и все поместья.

– И почему это я нисколько не удивлена? – пробормотала Дженет.

– А теперь они занимаются не только парфюмерией, хотя по-прежнему остаются одной из ведущих фирм мира. При Леоне де Астене они открыли по всему миру сеть чудеснейших бутиков, где помимо духов торгуют еще всевозможными аксессуарами. Но какие у них духи! Умереть можно! – Она закатила глаза. – «Знойное желание» – просто божественно.

Ну конечно, как еще он мог назвать фирменные духи, хмуро подумала Дженет. В свою честь, не иначе.

– Подозреваю, что и цены у них поднебесные, – кисло заметила она. – Кажется, вспоминаю – я видела один из их магазинчиков в Париже. В витрине там еще стояли рыцарские доспехи, а в латной рукавице была зажата белая лилия. А на шлеме приколота дамская перчатка. Покупательницы туда так и ломились.

– Наверняка в надежде, что Леон де Астен тоже там окажется, – усмехнулась Жаклин. – На мой взгляд, особой красотой он не блещет, но чертовски привлекателен. И до сих пор холост.

– Недолго ему осталось ходить в холостяках. – Дженет старательно помешивала кофе. – Он собирается жениться на своей воспитаннице, бедняжечке.

– Ты ее жалеешь? – Жаклин ушам не верила. Вряд ли кто из женщин с тобой согласится.

– Она за него не хочет, Жаклин.

– Значит, она ненормальная, – категорично объявила крестная. – Одно дело, когда мужчина просто сказочно богат и безумно преуспел в жизни. Хотя многие бы сочли, что и этого уже хватит. Но если он вдобавок еще и воплощение сексуальности – он неотразим. – Она подмигнула. – Ручаюсь, крошка Флора долго не устоит. А уж тем более когда окажется в его постели.

Дженет невольно отложила свой бутербродик, даже не притронувшись к нему. Почему-то есть ей вдруг расхотелось.

– Если верить Флоре, у него есть любовница в Тулоне.

– Что лишний раз доказывает, что он настоящий мужчина, – оптимистично заключила Жаклин. – Полно, милая, не будь ханжой, тебе это не пристало. Кроме того, когда он женится, все переменится… по крайней мере, поначалу, – с очаровательным цинизмом добавила она.

– Но если столько женщин по нему с ума сходят, зачем жениться на той единственной, которая за него не хочет? – упорствовала Дженет.

– Кто знает. Быть может, потому, что она молода, выгодная партия и из хорошей семьи. Ему наверняка нужны дети. А девочка станет маркизой. Совершенно честная сделка.

– А вот меня бы она не устроила, – с внезапной резкостью заявила Дженет и поднялась на ноги. – Дорогая, ты не против, если я пойду немного отдохну перед обедом? Ужасно болит голова. Наверное, все от стресса.

– Бедняжка, – Жаклин тотчас же прониклась искренним сочувствием, – а я пристаю к тебе со своей болтовней. Иди, дорогая, полежи, а я велю Бернандете принести тебе мои капли. Вот увидишь, боль как рукой снимет.

Возможно, против головной боли это чудодейственное средство и поможет, размышляла Дженет, медленно поднимаясь по роскошной мраморной лестнице. Но что делать с болезненным ощущением пустоты, что так остро и внезапно сдавило грудь?

Разве что изо всех сил делать вид, будто все отлично и ничего не изменилось. Но так просто от этой боли было не отделаться – она, похоже, угнездилась в сердце надолго.

И, лежа в постели, молодая женщина никак не могла изгнать навязчивое видение, что стояло у нее перед глазами: смуглое лицо Леона де Астена, его взгляд, подобный темному пламени. А в ушах все звучал неожиданно ласковый голос, произносящий ее имя: «Жанет».

И это было хуже всего.

Похоже, волшебные капли, что принесла исполнительная Бернандета, все же оказали эффект. Во всяком случае, Дженет сумела заснуть, а проснулась в гораздо более спокойном и бодром состоянии духа.

Вдоволь належавшись в ароматической ванне, она почувствовала себя еще лучше и с удовольствием принялась разглядывать стоящую рядом подборку замысловатых хрустальных флакончиков с лосьоном для тела, туалетной водой и духами.

Лениво потянувшись к лосьону, Дженет откупорила его, поднесла к лицу, чтобы оценить запах, и неторопливыми, почти чувственными движениями принялась втирать в кожу, наслаждаясь волной густого аромата, что высвободило тепло ее тела.

Обычно она предпочитала более легкую гамму, но ее чем-то привлекло это насыщенное, почти экзотическое сочетание лилии и жасмина. Пожалуй, сегодня это именно то, что надо для поднятия духа, решила она.

Одеваясь, Дженет предвкушала предстоящие несколько приятных часов. Если только сегодня к ужину не ждут никаких гостей, то нетрудно заранее предсказать, как будет протекать вечер.

Сперва – аперитив в обществе Жаклин на открытой террасе. Потом – долгий ужин, ведь Бернандете нет равных не только как домоправительнице, но и как шеф-повару. А потом в гостиной зажгут лампы, Жаклин возьмется за излюбленное вышивание, и они засидятся допоздна, слушая музыку и болтая о всяческих пустяках.

Счастливо вздохнув, Дженет открыла чемодан и задумалась, что бы надеть. Крестной нравилось украшать свои вечера строгим соблюдением светских формальностей, так что обычные блузки и юбки начисто отпадали. Выбор молодой женщины остановился на последнем ее приобретении – простом, но элегантном платье из шелковистого крепа: длинном, почти до пола, с короткими рукавами и довольно большим декольте. Изумрудный цвет платья подчеркивал глубокий оттенок волос Дженет и белизну кожи. Критически обозрев себя в зеркале и оставшись довольна увиденным, она подкрасила ресницы черной тушью, а на губы наложила помаду.