Кира оглядела кухню и трех людей, сидящих в ней. На первый взгляд, все было картиной нормальной жизни, но поцарапать поверхность и все это исчезнет.

Как и вера в ее инстинкты, которые заверили ее, что Менчерес не лгал, когда говорил, что отпустит ее.

Кира встала, едва удерживая руки от дрожи. — Приятно было познакомиться со всеми вами, — она вышла.

Затем она быстро вышла из кухни, чтобы пойти в сад, чувствуя, как будто стены надвигаются на нее.

Менчерес прогуливался мимо бассейна к саду, направляемый сердцебиением Киры, как маяком. Она была на дальнем краю сада, сидя в нижних ветвях дерева. Ветер принес ему ее запах — лимонный аромат с примесью страха, растерянности и гнева.

Он сел на скамейку на противоположной стороне маленького сада, гадая, что вызвало резкое ухудшение в настроении Киры. Она казалась спокойной сегодня утром, когда он слушал ее шаги по комнате. Потом, в разговоре между ней и остальными в кухне он не услышал ничего, что должно было встревожить ее, но Кира пошла прямо в сад и оставалась здесь последние три часа. Была ли нормальной реакцией на обстоятельства ее необходимость оставаться здесь? Или было что-то еще?

Он не должен беспокоиться. Было полным безумием прийти сюда, чтобы сидеть на скамейке в надежде, что Кира расскажет ему, что так беспокоило ее. В конце концов, если он был умным, он бы занялся важными вопросами, а не женщиной, которая скоро его и не вспомнит.

Ветер снова принес ему ее запах, дразня невидимой лаской его чувства. Затем снова, что было плохого в маленьком приятном безумии?' — решил Менчерес, вдыхая аромат Киры. На данный момент своей жизни, не он ли получил право не делать последнего решения, основываясь на холодной, бесчувственной логике?

Его внимание отвлеклось от Киры, когда что-то еще захватило чувства Менчереса. Что-то старое, сильное и мстительное. Он выпрямился, пряча свои эмоции обратно в их знакомую, непроницаемую оболочку, когда услышал ответ Горгона у двери.

— Я здесь, чтобы увидеть Менчереса, — заявил слишком знакомый голос.

— Страж, — ответил Горгон с надлежащим уважением, подтверждающим ранг его врага. — Я сообщу ему, что вы здесь.

Смех прокатился от Реджедефа как тихий гром. — Он знает, мальчик.

Менчерес сдержал гнев, что вспыхнул и погас в нем до неопределенного уровня. Реджедеф мог только догадываться, что его насмешливое обращение со своими людьми разозлило его; если Менчерес даст ему доказательство, Закон Стража увеличит его оскорбительное поведение. Реджедеф знал, что дают ему защитники его статуса, и использовал каждого из них, когда дело дошло до Менчереса.

Не будь Менчерес первым подозреваемым в исчезновении Реджедефа, он бы покончил со своим старым врагом тысячи лет назад. Но вот проблема. Их история тянулась так долго, что все знали о ней.

И если Реджедеф был бы кем угодно, кроме Законом Стража, Менчерес, не взирая на это, все равно не рискнул бы.

Горгон пошел в сад. Реджедеф, как и ожидалось, последовал за ним, не дожидаясь, когда о нем объявят.

— Сир, к вам посетитель, — сказал Гордон.

— Спасибо, — ответил Менчерес. Горгон развернулся, направляясь обратно в дом, прежде чем Страж смог рявкнуть, чтобы тот оставил их. Это был не первый раз, когда Горгон имел дело с Реджедефом.

— Менкаура, — произнес Реджедеф, называя Менчереса именем, под которым он был рожден. — Я удивлен, что ты не пытался спрятать свое местоположение от меня.

— Я устал от наших игр, Реджи, — сказал Менчерес, используя сокращенное имя, которое Реджедеф ненавидел еще мальчишкой.

Губы его противника слегка дернулись так, что никто другой не смог бы это уловить. Но Менчерес заметил и внутренне улыбнулся. После четырех с половиной тысячелетий, Реджедеф все еще не мог спокойно отпустить свои страхи детства. Если бы он смог, то они могли бы сегодня встретиться как друзья, а не противники.

— Никто не радуется играм так же сильно, как ты, — хладнокровно ответил Реджедеф, присаживаясь рядом с Менчересом без приглашения. Его рука указала в сторону дома. — Такие убогие помещения. Это некоторая форма наказания — находиться здесь?

Менчерес приподнял в скуке бровь. — Ты же не пришел просто поиздеваться над моим временным местом жительства.

Реджедеф улыбнулся. — Я разговаривал со многими источниками, мой старый друг. Такие страшные вещи они говорят о тебе. Неоднократные кражи имущества. Убийство. Лишение свободы. Колдовство. Сколько законов, как ты думаешь, ты нарушил в этом году?

— Будь у тебя надежные свидетели, ты бы беседовал со мной перед Советом стражей, а не один на один, — спокойным тоном ответил Менчерес. — У тебя нет доказательств. И никогда не было. Найди себе новую забаву, Реджи.

— Все знают, что ты убил свою жену с помощью черной магии, призвав призраков и натравив их на нее, — сказал Реджедеф резко.

Менчерес только пожал плечами. — Если все говорят об этом, то тебе не трудно добыть доказательства.

— Ты знаешь, что все свидетели убийства Патры верны тебе, — сказал Реджи с вспышкой неприкрытой горечи.

К вопросу о том, что Менчерес использовал призраков, чтобы убить свою жену…. Ну не совсем так. Но тот факт, что наиболее серьезное обвинение Реджедефа, которое может привести к Менчересу в основном правда ничего не давало Реджедефу, был почти достаточным, чтобы вызвать у Менчереса улыбку.

Почти.

— Что ты будешь делать, Реджи, когда меня не будет как объекта твоей ненависти?

Блеск появился в черных глазах Реджедефа. — Я не собираюсь убивать тебя, старый друг. Это не дало бы мне то, что я ищу, и это было бы слишком милосердным для вас.

— Ты все равно сможешь обнаружить меня умершим, если это то, что ты ищешь, — Менчерес пробормотал в редкий момент беспечной честности.

Реджи улыбнулся. — При этой мысли мое сердце разрывается.

Не так сильно, как если бы я проткнул его серебром, размышлял Менчерес мрачно. Но такие мысли, будучи заманчивыми, влекли слишком много последствий. Стражи Закона — высокий руководящий орган в обществе вампиров. Менчерес мог убить любого другого Мастера вампиров только из-за опасения войны между ними или же его союзниками, но если бы он убил Стража Закона, то все вампиры имели бы основания объединиться против него. После нескольких последних войн, в которых он участвовал, у Менчереса было слишком много врагов, которым будет на руку, если он допустит такого глупую ошибку, но ему этого не нужно. Не сейчас, когда Кости и другим, кого он любит, пришлось бы расхлебывать последствия.

— Я устал, — сказал Менчерес. В этот момент он почувствовал вес всех своих лет, давящий на него; бесчисленные беспорядки, чувство вины и тяжелая работа, навалившиеся на него с беспощадной настойчивостью. Внезапно, он захотел, чтобы Реджедеф знал, что его схемы разработки мести никогда не сбудутся. — Ты должен был напасть на меня прежде, старый друг. Когда я еще хотел дать тебе бой, который ты искал.

Что-то прошло по лицу Стража Закона, как будто он только сейчас понял — Менчерес не симулирует свою апатию.

— Ты никогда не откажется от своего народа, Менкаура.

Несмотря на психологическое истощение, Менчерес почувствовал проблеск удовлетворения. Неужели Реджи, наконец, понял, что его шансы на реванш стремятся к нулю?

— Это правда, поэтому я дал Кости дар моей власти, когда я объединял мои силы с его.

— Сила, которая должна была быть моя с самого начала! — воскликнул Реджедеф, выказывая больше эмоций, чем Менчерес видел у него веками.

— На что ты жалуешься еще? — издевался Менчерес. — Это был выбор нашего господина, который подарил дополнительную силу так же, как и мой выбор отдать излишек своей силы Кости. Даже сейчас сила Кости возрастает и силы его жены — Кэт — развиваются. Реджи, Реджи… — Менчерес позволил себе небольшую, скудную улыбку. — Ты слишком долго ждал.

Реджи так яростно вскочил, что бетонная скамейка согнулась под ним. Он немного отошел, яростно шагая прежде, чем остановился с той же резкостью.