— Зик-кдахор! — уперся гном. — И кидать нельзя — черепуха пробьет, а затем…

— Понял, понял, — заверил я Тиксу. — А потом лопнет, и черепуха на куски. Ладно, ты пока убери свой зикку подальше и напои Лени отваром. Потом покажешь. С шурдом я сам разберусь.

При моем приближении шурд напрягся и попытался подняться, но упавшая ему на загривок железная длань ниргала не позволила этого сделать, и он вновь осел в снег. Злобно зашипев, Дисса рванулся, но с таким же успехом он попытаться сдвинуть с места скалу — рука ниргала даже не шевельнулась.

— Твои воины с-сильны, чужак, — смирился шурд. — Очень с-сильны. Но не с-сильнее могучих с-сгархов!

— Да. Сгархи сильнее, — согласился я, и на неимоверно искореженной роже темного гоблина появилось изумление. Похоже, он никак не ожидал, что я соглашусь с его словами.

— Я уже видел твоих собратьев, шурд, — медленно произнес я, безразлично глядя на съежившегося гоблина. — И должен признать — каждый раз я испытывал изумление, слыша, как ладно вы лопочете на нашем языке. Кто вас учит языку людей?

Вместо ответа Дисса демонстративно сплюнул мне под ноги. Стоявший за его спиной воин немедленно сжал свою стальную клешню на шее гоблина, и тот заверещал от дикой боли — обладающие нечеловеческой силой пальцы ниргала действовали не хуже кузнечных клещей. Выждав несколько мгновений, я подал знак, и ниргал ослабил хватку. С всхлипами втягивая воздух, Дисса с ненавистью взглянул на меня своими глазками и прошипел, вновь повторяя уже слышанные мной слова:

— Чего ты ждешь, чужак? Убей меня!

Опустившись на колено, я ухватил тянущееся к шурду настырное щупальце, небрежным жестом закинул его за плечо и лишь затем ответил:

— Хочу ли я убить тебя? О да, можешь мне поверить — хочу. Сегодня ты умрешь, военный вождь Дисса. И только от тебя будет зависеть, как быстро смерть явится за тобой. Выбирай — мгновенная смерть от меча или мучительная агония, растянувшаяся на долгие часы и дни.

— Я не боюс-сь с-смерти! Я рожден воином! Рожден погибнуть во славу великого Отца Тарис-са Спящего и Наездников С-сгархов! И я не боюс-сь тебя, чужак! Не боюс-сь!

— Боишься, — оскалился я, показывая заиндевевшие зубы. — Иначе бы ты не медлил, когда у тебя была возможность достать меня своим тесаком. Но ты остался один… и ты испугался… Да, шурд? Что же ты не сдох во славу своего вонючего Тариса? Почему не бросился грудью на лезвие своего оружия, а позволил себя обезоружить? Так откуда вы так хорошо знаете наш язык? Вас обучил Тарис? Отвечай, или мой воин переломает тебе все кости одну за другой. А затем я подвешу тебя над костром, и пока ты, мразь, будешь коптиться заживо, я буду слушать твои вопли!

Не выдержав моего взгляда, шурд медленно опустил голову и, глядя в землю, произнес:

— Меня обучили с-старейшины. Каждый воин должен знать язык врага и должен понимать с-слова Тарис-са С-спящего, ес-сли он явит милос-сть и обратитс-ся к нашему народу.

— А разве Тарис не человек? Он не враг?

— Он бог! Он породил нас-с, детей с-своих! Мы должны были занять дос-стойное мес-сто у с-самых его ног, у подножия трона, но проклятый Лис-с-стер предательс-ски ударил его в спину и заключил в нес-сокрушимую гробницу! Но придет время, и он вос-станет из с-сна, и тогда…

— И будет править миром, — прервал я его. — Ну да, понимаю. Почему вы называете приходящих сюда людей чужаками? Ведь эта земля испокон веков принадлежала людскому роду.

— Чужаками? Мы не называем людей чужаками. Мы называем их мяс-со! — кривя губы, прошипел шурд. — Мяс-со! Вкус-сное мяс-со, что с-само приходит в наши земли. Нужно лишь выковырять его из с-скорлупы с-стен и дать чуть-чуть подгнить! Вы мяс-со!

Выдав эту тираду, гоблин напрягся всем телом в ожидании смертельного удара, но я не сделал ему этого подарка, хоть во мне и всколыхнулась уже утихшая было ярость. Нет, шурд умрет тогда, когда этого захочу я, и никак не раньше.

Все тем же размеренным и спокойным тоном я напомнил Диссе его же слова:

— Ты постоянно называешь меня чужаком. А ведь я человек.

— Ты? Ты не человек! — Дисса Беспалый вскинул плешивую голову. — Диссу не обмануть! Я знаю, кто ты! Ты — чужак! Ледяной убийца, один из тех, кто появляетс-ся в наших землях с-с приходом зимы и с-снега! Поэтому я и медлил с пос-следним ударом!

— Так… — несколько опешил я. — И откуда же «мы» появляемся?

— Никто не знает, — ответил гоблин. — Но ты… ты другой… раньше не видел таких… Никто не знает, что Ледяной убийца уже здес-сь, пока он не нанес-сет первый удар, — наши глаза не видят их, они не ос-ставляют с-следов на с-снегу… только с-сгархи чувс-ствуют их запах… запах приходящей с-с ними с-смерти.

— Ну я следы оставляю, — усмехнулся я. — Что еще ты знаешь об этих чужаках?

— Боятс-ся огня и тепла. Ес-сли развес-сти на пороге огонь, Ледяной убийца не с-сможет пройти, но он терпелив и может ждать очень долго. Огонь очень с-сильно пугает их, прогоняет прочь, — тотчас ответил гоблин и бросил быстрый взгляд на пылающий за моей спиной костер. Еще шире растянув губы в холодной улыбке, я задал следующий вопрос:

— Где находится ваш… м-м-м… ваша столица, что ли? Город? В общем, то место, где сидит ваш главный шурд, решающий, что делать остальным.

— Я знаю, что значит с-столица, чужак! Большой город, главный город! И я с-скажу тебе, где наша с-столица, — злорадно сверкнул глазами шурд, похоже, окончательно смирившийся со своей будущей смертью. — У Ледяных Клыков! Там наш дом! Глубоко, глубоко под землей, в темноте, где тебя и твоих воинов будет ждать с-смерть, если ос-смелишься войти! С-страшная с-смерть для вас-с и вкус-сный ужин для нас-с.

— Подавитесь. И уж точно, если кто и будет грызть мои кости, то не ты, — буркнул я и задумался над тем, что бы еще узнать у шурда. Узнать, сколько всего темных гоблинов существует? Есть ли у них еще поселения? Глупо. Наверняка соврет, а проверить его слова невозможно. Захочет солгать — сможет это сделать и под пытками. Вот было бы их двое, да допросить каждого по отдельности, с применением хорошего убеждающего средства в виде раскаленного лезвия ножа…

— А где живешь ты и твои воины, чужак? — неожиданно спросил гоблин, хитро блеснув глазами. — Где пос-селение? С-скажи мне.

— Зачем мертвецу это знать? — не смог скрыть я своего удивления.

— Да, — выдохнул шурд. — Я умру… вот и с-скажи мне. Тебе нечего боятьс-ся, чужак.

Подумав, я пожал плечами, заставив успокоившиеся было щупальца рассерженно взмыть в воздух, и, прежде чем ответить, спросил у неподвижно стоящего ниргала.

— Ты хорошо обыскал его? Забрал все, что было спрятано среди его вонючих одежек? Все, до последнего ножа и непонятных штуковин?

Ниргал утверждающе наклонился вперед и ткнул пальцем в лежащую поодаль жалкую кучку вещей — пояс из плохо выделанной кожи с многочисленными карманами и петлями, уже виденный мною тесак и развернутый тряпичный сверток с кусками темного вяленого мяса.

Кивнув, я вновь обратился к шурду и дал ответ на его вопрос — уж слишком меня удивил этот непонятный интерес гоблина к сведениям, не могущим ему пригодиться:

— Наше поселение далеко за рекой, что течет к юго-западу отсюда. У большой одинокой скалы, возвышающейся посреди холмистой равнины. Мы называем скалу Подкова. Знаешь это место?

— Да-а, — протянул шурд и неожиданно разразился визгливым смехом. Я в полном изумлении молча смотрел на исходящего смехом гоблина, пытаясь понять причину столь внезапного веселья.

— О да! — отдышавшись, продолжил Дисса. — Я знаю это место! Наверное, ты давно не был дома, чужак? Много дней и недель ты путешес-ствовал, да? И теперь с-спешишь домой, чтобы обнять детишек?

— Может, и так, — согласился я. — Хочешь, чтобы я передал детишкам от тебя привет? Или подарить им твою голову как охотничий трофей?

— Ты можешь отрезать мою голову, чужак, — злобно прошипел шурд, — но вот дарить ее будет некому! Твое жалкое пос-селение уже с-сожжено, а твои детишки пос-служили хорошим кормом для с-сгархов и моих с-сородичей!