Уехать из Гринз-Холлоу и никогда больше не видеть Кэма? Да, ей придется трудно, но лучше об этом не думать, решила Холли. Ей нравилась жизнь в Форт-Уорте. Она любила свою школу, своих учеников. Любила свою маленькую уютную квартиру, друзей. В Форт-Уорте ей не придется скучать.

Стоит начаться занятиям в школе, как она тут же окунется в водоворот дел и ей будет некогда думать о Кэме и вспоминать его поцелуи. Она забудет, как они танцевали, как рыбачили на берегу реки тихим вечером. Забудет стрекотанье цикад, шум перекатывающейся по камням воды и запах травы, покрытой росой. Она забудет нежное прикосновение его губ к своим и то, как взволнованно билось ее сердце.

Жизнь войдет в свое обычное русло. Вот только бабушка будет не в Гринз-Холлоу, а с Холли с Форт-Уорте.

Так что сегодняшний вечер будет просто приятным вечером, который она проведет в обществе Кэма. Она немного отвлечется и повеселится. Ей так этого не хватает в тихом городе Гринз-Холлоу!

К дому подъехала машина. Шины шуршали по гравию. Холли быстро надела босоножки на невысоком каблуке, в последний раз взглянула на себя в зеркало и пошла к двери.

Кэм стоял на крыльце у самых ступенек, окидывая взглядом все то, что окружало дом бабушки. Неужели он все еще пытался разгадать, где старушка прятала злополучный самогонный аппарат? Здесь или где-нибудь еще?

— Кэм… — тихо позвала его Холли.

Он тут же повернулся.

— Ты… обворожительна!

На нем были светлые, аккуратно выглаженные брюки и темно-синяя рубашка, верхняя пуговица, которой была расстегнута. Волосы гладко причесаны, хотя непослушные концы курчавились на шее.

Кэм подвел Холли к джипу и помог ей сесть на переднее сиденье. Одного прикосновения его руки было достаточно, чтобы Холли в ту же секунду почувствовала волнение.

Сегодня, подумала она, ей следует быть особенно осторожной.

Смотри, но не дотрагивайся.

Кэм говорил себе это весь вечер, с того самого момента, когда заехал за Холли. Он чувствовал, что последние две недели еще больше приблизили его к тому, чтобы нарушить данное себе обещание — не переходить грань в отношениях с этой женщиной.

Он сидел за столом напротив Холли и, затаив дыхание, наблюдал за игрой лунного света на ее лице. Не теряй головы! — повторял он себе время от времени.

Этот ресторан был одним из его любимых, но Кэм не мог назвать себя его завсегдатаем. Заведение находилось на верхнем этаже реконструированного старого здания на одной из извилистых улочек в центре Юрека-Спрингз.

В восьмидесятых годах девятнадцатого столетия, в годы расцвета этого городка, известного своими минеральными источниками, это здание было отелем. Теперь здесь размещался огромный торговый центр для туристов, на самом верху которого находился этот дорогой ресторан.

Еда, по мнению Кэма, здесь была гораздо лучше, чем в Чикаго. Этому небольшому, но популярному среди туристов городку удалось переманить из крупных городов нескольких искусных поваров. В разгар летнего сезона улицы были полны людей всех возрастов, приехавших отдохнуть в этот небольшой городок у подножия горы. В ресторане тоже почти не было свободных мест.

Но Кэма не интересовали посетители. Он их будто не замечал. Все его внимание было обращено только на Холли. Ее улыбка, имеющая какую-то гипнотическую силу, прямо-таки завораживала его, хотя Кэм понимал, что не имеет права попадать под ее чары. Если, конечно, он был достаточно разумен.

Уже не один раз он целовал эти губы, и тем не менее они продолжали интриговать его. Он любовался бархатной кожей Холли, которая в отблеске свечи и на фоне белого платья приобрела теплый персиковый оттенок. А как ему хотелось развязать тонюсенькие бретельки платья на голых плечах Холли! Кэм с трудом сдерживал себя.

— Мне нравится этот город, — сказала Холли. — В детстве я любила приезжать сюда, ходить по горбатым улочкам и пить прохладную воду из источников. Меня привозил сюда папа.

Холли никогда не рассказывала ни о ком из своей семьи, за исключением Перл. Кэм понял, что, кроме этой женщины, у Холли сейчас больше никого не было.

— Расскажи мне о своих родителях, — попросил он.

Он решил, что это достаточно нейтральная тема для разговора, которая поможет ему как-то отвлечься от мыслей о соблазнительной красоте Холли.

— Мой папа погиб, когда мне было восемь лет. В авиакатастрофе. У него был свой самолет. Папа обожал летать.

— Извини я не знал.

Она покачала головой.

— Все это было уже давно… но память о папе всегда со мной. Какое-то время я жила вдвоем с мамой. Но несколько лет назад мама снова вышла замуж.

— Она живет в Форт-Уорте?

— Нет, она там больше не живет. У нее и ее нового мужа дом на колесах. Они постоянно переезжают с места на место. Я их почти не вижу. — Холли улыбнулась. — А твоя семья? — спросила она.

— Мои родители живут недалеко от Чикаго. Я тоже не часто их вижу. Шерифу трудно оставить свою службу. Отпуск для меня большая редкость.

— А братья или сестры у тебя есть?

— Есть брат, — ответил Кэм. — В Чикаго. Он, как и я, полицейский. Мы работали по соседству. Кенни лучший полицейский из всех, кого я знал.

Зеленый глаза Холли смотрели на Кэма с нежностью. Этот взгляд проникал глубоко в душу, был способен разбередить ее.

— Кэм, почему ты уехал из Чикаго?

Он ожидал, что разговор о семье вызовет вопросы несколько иного рода. А этот был очень личным. Кэму не хотелось затрагивать эту тему. Как он мог рассказать ей то, чего никогда и никому не рассказывал? Он не говорил об этом даже Кенни. Хотя Кенни все равно было известно, что произошло, и он знал, почему Кэм до сих пор был не в силах говорить о случившемся. А может быть, он уже больше никогда не будет говорить об этом.

Кэм глубоко вздохнул, надеясь, что это поможет ему начать говорить, но слова застревали у него в горле. Он откинулся на спинку стула и снова тяжело вздохнул.

— Холли, у меня был напарник, который, как оказалось, брал взятки. Со мной после этого случая что-то произошло. Я получил хороший урок. Правда, горький.

Глаза Холли стали серьезными. Кэму показалось, что она смогла его понять. Или хотела понять.

— Расскажи мне об этом, Кэм.

Кэм чувствовал, что Холли не отступит и настоит на своем. Своими расспросами он только спровоцировал ответную реакцию.

Наверное, ему следует наконец все кому-то рассказать. И Холли была единственным человеком, способным понять его боль.

Все, что ему было известно об этом деле, он уже рассказал в управлении внутренних дел Чикаго, после чего подал в отставку. Разрыв отношений с Лазаро причинил Кэму гораздо большую травму, чем разрыв с Элизой, происшедший несколько месяцев спустя. После всего случившегося Кэм окончательно пришел к убеждению, что доверять нельзя никому.

— Мы работали над делом о наркотиках. Но вплоть до той злополучной ночи я не знал, что Лазаро преследовал свои собственные интересы. Он… Он чуть было не убил меня.

После того случая я перестал верить людям, так как потерял доверие к напарнику. А полицейский не может работать без доверия.

Холли посмотрела на свой бокал. Так вот почему Кэм стал таким недоверчивым. Вот почему он не выносит лжи и уверток. Вот почему он так строго блюдет закон.

Она тут же вспомнила о найденном рецепте. Но время ли сейчас признаваться? Ей хотелось это сделать, но… она вдруг испугалась. Кэм мог и не простить.

— А твоя жена? Бывшая жена… Она тоже была причиной, по которой ты уехал из Чикаго?

Холли очень надеялась, что, может быть, эта тема окажется безопаснее.

— Предательство Лазаро причинило мне такую большую боль, с которой не может сравниться ничего, на что была способна Элиза. Я считал, у нас с Элизой хороший, крепкий брак. Но оказалось, все не так. И она виновата в этом лишь отчасти. Быть женой полицейского не так-то легко. Я целыми днями на работе, поглощен ею полностью, жену почти не видел, отдалялся от нее. За эти годы в Гринз-Холлоу я много думал о своем браке. Теперь смотрю на него совсем другими глазами.