Джейн подавила желание выхватить листок из рук сестры и терпеливо ждала, когда та начнет читать его вслух.

В записке было всего несколько строк, напечатанных на компьютере:

«Уважаемая мисс Пирс!

В связи с тем, что Ваш карманный компьютер не подлежал восстановлению, я позволил себе заменить его точно таким же. Не волнуйтесь, вся информация, которая была в Вашей машине, полностью перенесена в новую.

Искренне Ваш,

Роберт Годфрой».

— Да, на любовное послание не тянет, — грустно протянула Эмили.

Джейн, нервы которой были на пределе от ожидания, облегченно расхохоталась.

Им было неизвестно, что эта короткая сухая записка сочинялась Робертом почти целый час. Утром его знакомый, которого он попросил исправить технику как можно скорее, позвонил ему. Он сообщил, что проще будет взять новую машину, чем возиться с неисправной, и предложил перенести всю информацию в новый карманный компьютер. Получив согласие Годфроя на замену, он пообещал в течение часа прислать ему компьютер со всей информацией. Роберт тут же отдал секретарше распоряжение никого к нему не пускать, чем сильно ее удивил, и, нахмурившись, уставился в монитор. Весь этот час Роберт пытался составить безликое сообщение, но раз за разом стирал набранное и все больше выходил из себя. Когда посыльный принес компьютер, Роберт был на грани срыва: он безвольно сидел перед компьютером, взявшись обеими руками за голову. За час бесплодных попыток составить сопроводительное послание он выстрадал из себя четыре предложения. Правда, два из них были всего лишь формальными частями любого письма: безликим приветствием и его подписью, так что на информативную часть оставались только две полноценные фразы, к которым при всем своем желании придраться он не мог.

Если бы девушкам стало известно о мучениях, в которых рождалась эта короткая записка, Джейн непременно лишилась бы сна не на одну ночь, а Эмили не была бы так разочарована ее сухостью и безликостью. Однако узнать об этом им было неоткуда.

— Только я все равно не понимаю, — откладывая листок в сторону, произнесла Эмили, — зачем тебе еще один компьютер.

Джейн вдруг нестерпимо захотелось признаться, поделиться секретом, рассказать о своем увлечении.

— Я иногда пишу новеллы.

— Ух ты! Дашь почитать? — Эмили моментально забыла и о бизнесмене, и о недоученной роли.

Поздно вечером Эмили прокралась в холл из спальни, где, забыв о необходимости учить роль, увлеченно читала первую повесть. Она села на край дивана, на котором расположилась на ночь Джейн. Той тоже не спалось, она с нетерпением ожидала реакции сестры на свое творение.

— Тебе надо издаваться, — был вердикт ее первого читателя.

Эмили, как и обещала сестре, достала ей контрамарку на премьеру спектакля. Поздно вечером за день до премьеры выяснилось, что у Джейн нет вечернего платья. Эмили попеняла Джейн на ее непредусмотрительность и горячилась, вспоминая их разговор в такси по пути в аэропорт. Сознание собственной правоты порядком завело ее, и она на чем свет стоит ругала Джейн и требовала от нее немедленно отправляться на поиски такой необходимой вещи. Несмотря на жаркий спор, разгоревшийся, как казалось Джейн, из-за такого пустяка, как отсутствие подходящего наряда для похода в театр, она наотрез отказалась идти по магазинам на ночь глядя. Вместо этого она предложила утром взять вечернее платье напрокат на один день, чем несказанно возмутила сестру. Оставив бесполезные препирательства, Эмили объявила, что тогда она лучше сама даст Джейн одно из своих платьев. Примерка имевшихся в наличии нарядов довела Эмили до слез, а Джейн до хохота, настолько нелепо она смотрелась в нарядах сестры, которая была полнее и ниже ее ростом. В итоге девушки сошлись на том, что с утра Джейн пойдет покупать вечернее платье.

Она съездила в «Мейси’з», где за вполне приемлемую цену приобрела довольно симпатичное платье фисташкового цвета, удовлетворившее взыскательный вкус Эмили. В спешке собираясь в театр, она даже одобрила серебристые туфли-лодочки и сумочку со стразами а-ля Сваровски, извлеченные находчивой Джейн из глубин гардероба сестры, которые Эмили бы непременно забраковала, будь у нее время подумать.

Джейн шла по коридору театра к своему сектору и радовалась тому, что послушалась сестру и все-таки купила себе вечернее платье.

Внезапно она пораженно замерла на месте, увидев среди толпы того, с кем она больше не надеялась встретиться. Ее сердце на секунду ухнуло куда-то вниз, а потом затрепетало с удвоенной скоростью. По ярко освещенному холлу навстречу ей шел высокий, широкоплечий и безумно красивый Роберт Годфрой. То ли он так великолепно лавировал между столпившимися зрителями, то ли выглядел настолько представительно, что люди сами расступались, но у Джейн возникло ощущение, что толпа словно обтекает его и ни один человек не смеет оказаться на его пути.

При взгляде на него у Джейн перехватило дыхание, настолько прекрасным он показался ей. Темный пиджак и угольно-черные волосы контрастно оттеняли аристократическую бледность его лица, в ярком свете многочисленных люстр темные глаза обрели пронзительную глубину и загадочность. Движения его не были стремительными, как во время их первых встреч. Сегодня он никуда не спешил, и царственная грация неспешной походки приковывала к себе глаза окружающих женщин, вынуждая их на какие-то доли секунды задерживать дыхание.

Он двигался в ее сторону, но пока не видел Джейн. Она была не в силах сдвинуться с места и, словно загипнотизированная, не отрываясь, смотрела на приближавшегося к ней Роберта. Она разрывалась между двумя противоположными желаниями. Ей хотелось кинуться ему навстречу, поздороваться, поблагодарить за компьютер, воспользоваться еще одной возможностью продолжить их знакомство, которое вновь даровала ей судьба. Но она опасалась потерять самообладание и выдать те чувства, которые вызывало в ней одно его присутствие. И в то же время ей хотелось спрятаться в какой-нибудь тихий уголок, чтобы он не заметил ее и прошел мимо. Останавливало ее и выражение равнодушия и высокомерия на его лице.

Пока она в нерешительности топталась на месте и размышляла, как ей следует поступить, Годфрой ленивым взглядом обвел холл и тут заметил ее. В его глазах на мгновение мелькнули растерянность и недоумение, которые моментально сменились узнаванием, и на губах расцвела теплая улыбка. Выражение холодности и отстраненности, которое было на его лице, моментально сменилось добродушием и приветливостью. Он направился к Джейн и протянул ей руку.

— Мисс Пирс! Какой приятный сюрприз! Вот уж не ожидал вас увидеть здесь.

Она несколько смутилась от столь напористого приветствия и не сразу нашлась с ответом, но протянутую руку пожала. Ее рука утонула в его крупной ладони, и Джейн оставалось только надеяться на то, что в обманчивом искусственном свете он не заметит румянца смущения на ее щеках.

— Здравствуйте, мистер Годфрой, — поздоровалась она.

— Как вы сюда попали? Немного пройдемся? — И, не давая ей времени опомниться, положил ее руку на свой согнутый локоть.

— Моя сестра играет Сесил, — хриплым голосом ответила она, не в силах справиться с эмоциями, нахлынувшими от его прикосновения.

— Неужели?.. — суховатым тоном произнес он и на секунду нахмурился. Его брови поползли вверх, потом сошлись у переносицы.

Джейн такая перемена сильно озадачила, и, пока она размышляла о возможных причинах такой реакции, он уже опомнился, и приветливое выражение вернулось на его лицо.

— Это та сестра, у которой вы собирались остановиться по приезде в город, — уточнил он.

Джейн кивнула.

— Тогда все понятно, — произнес Роберт, окончательно приведя ее в замешательство.

Роберт не первый раз за эту неделю попадал на спектакли, где играл Ирвин, хотя видеть того после злополучного разговора в ресторане ему абсолютно не хотелось. Так как вечерами он не мог сослаться на неотложные дела, он несколько раз был вынужден сопровождать Оливию Барроу на спектакли с участием ее супруга. В одном из спектаклей небольшую эпизодическую роль играла девушка, в которой Роберт, обладавший цепкой памятью на лица, сразу узнал ту девицу, что была с Ирвином в ресторане. Он окольными путями выяснил имя девицы. Вновь прозвучавшая фамилия Пирс привела его в недоумение, но он без колебаний списал ее на обычное совпадение. Как оказалось, зря. Признание Джейн убедило его, что любовница Ирвина вовсе не была просто однофамилицей его сотрудника и Джейн, как он предположил изначально. Роберт изумился такой превратности судьбы: он сам пригласил на работу человека, чья дочь стала любовницей мужа Оливии, и теперь хрупкое семейное счастье оказалось под угрозой. И чья племянница помимо его воли и вопреки всем доводам рассудка за несколько часов общения прочно заняла место в его мыслях. Знай Роберт заранее о тех последствиях, к которым приведет приглашение Уильяма Пирса переехать в Америку, он бы крепко задумался, стоит ли это делать. Но даром предвидения он не обладал, и судьба сыграла злую шутку, тесно перепутав все линии жизни, так что менять что-либо было слишком поздно. Оставалось только досадовать на то, что случилось хотя и не по его прямой вине, но при его деятельном участии. Роберт не был склонен к бесполезному самобичеванию, поэтому, изумившись таким хитросплетениям, отбросил бесполезные сожаления о том, что изменить было не в его силах.