— К сожалению, у меня нет в машине модный журналов, которые вы могли бы полистать, пока будете ждать меня, но я скоро вернусь. В бардачке есть, правда, автомобильный журнал.

Он открыл дверцу, вылез в грязь и направился по утрамбованной дорожке в лом. Викки достала журнал, о котором он упомянул, рассеянно перелистала страницы. С удовольствием глядя на роскошные автомобили, она подумала, что он, вероятно, планирует купить новую машину, чтобы в ней отправиться в свадебное путешествие. Девушка нервно швырнула журнал назад в бардачок. Бросив взгляд на часы, она поняла, что тускнеющий свет за окном вызван не дождевыми облаками, а приближением вечера, и мысли ее перенеслись к мадам Жассерон; она надеялась, что та чувствует себя немного лучше после того, как поспала днем. Викки привязалась к ней, и ее беспокоила мысль, что недомогание мадам могло означать что-нибудь серьезное. Она все еще думала о француженке, когда Ги вернулся в машину.

Он открыл дверцу, и в салон хлынул сырой воздух. Усевшись за руль, он стал вытирать мокрое лицо и волосы носовым платком, которым Викки тоже вытирала лицо, и она была этому по-глупому рада.

Он завел машину и развернул ее.

— Я беспокоюсь о мадам Жассерон, — сказала девушка. — В последние два дня она выглядела довольно плохо. Сегодня утром мне показалось, что у нее что-то болит. Когда я сказала, что следовало бы обратиться к доктору, она не захотела. — Викки взглянула на его темный четкий профиль, не зная, о чем он думает, и спешно продолжила: — Я не хочу задерживать вас, я знаю, что вы очень заняты, но мне было бы спокойнее, если бы вы просто заскочили посмотреть, в порядке ли она.

— А что месье Жассерон? Разве то, что его жена плохо себя чувствует, не приводит его к мысли, что следует вызвать врача?

— Он ничего не знает. Мадам делает все, чтобы скрыть боль от него. — Викки помолчала и не сказала ему то, чем мадам Жассерон поделилась с ней по секрету. Поскольку он продолжал молчать, она подумала, что, возможно, не следовало вообще говорить ему ничего. — Может быть, это просто пустяк и, приехав, мы застанем ее здоровой, но… она выглядела такой ужасно усталой и измученной, — проговорила девушка неуверенно.

По сравнению с ее слабым, приглушенным голоском его бас прозвучал громко и раскатисто:

— Нет ничего необычного в том, что женщина в определенном возрасте в средние годы — выглядит подобным образом. У большинства женщин появляется малокровие, когда они делаются старше. Я не помню, чтобы ее имя встречалось в записях доктора Молино, но раз вы так беспокоитесь, я поеду с вами.

Месье Жассерон, заметно опечаленный, встретил их у дверей дома фермы.

— Ах, доктор! — воскликнул он. — Я так рад, что мадемуазель привезла вас, чтобы осмотреть мою жену. Она очень больна. Идемте, я провожу вас к ней.

Ги бросил взгляд на удивленную Викки и, перепрыгивая через две ступеньки, направился за месье Жассероном, который поблагодарил Викки за то, что она привезла врача.

Викки отправилась на кухню, чтобы позаботиться о еде для месье Жассерона. Его рабочая куртка и наколенники валялись на стуле, они были совершенно мокрыми, и с них капала вода в таз, стоявший на кафельном полу. Закончив работу, он, вероятно, сразу пошел посмотреть, что с мадам — ведь обычно она ждала его возвращения на кухне, накрывая на стол. Он поднялся наверх и обнаружил ее в постели. Бедный месье Жассерон!

Викки подняла разбросанные вещи, развесила их сохнуть, вытерла лужи на полу. На плите кипел большой котел с водой, а из печи аппетитно пахло пирогом. Когда Ги вошел, он застал ее накрывающей на стол.

Его улыбка была несколько насмешливой.

— Мадам Жассерон беременна, причем уже довольно давно, — сказал он, опуская свою длинную, узкую руку в карман плаща, чтобы достать блокнот и ручку. Быстро написав что-то, он вырвал листок из блокнота и положил его на стол. — Может быть, вы позаботитесь о том, чтобы она получила эти лекарства как можно скорее? Относительно же вашей машины я уже позвонил в аварийную службу. Ваша… Сара появится здесь не позже завтрашнего утра.

— О, спасибо! — произнесла в замешательстве Викки. Она все еще была под впечатлением того, что у мадам Жассерон будет ребенок, которого она так долго ждала. — Все это похоже на чудо, — сказала она, сияя своими темными глазами.

Он поднял бровь.

— Чудо, мадемуазель? — спросил он, укладывая на место блокнот и ручку.

— Видите ли, месье и мадам Жассерон очень переживали, что у них нет детей. А теперь у них будет ребенок. Я так рада!

— Она что, не обращалась за советом к медику?

— Обращалась, но он посоветовал ей усыновить ребенка.

Ги пожал своими широкими плечами:

— Ну значит, теперь мадам получит то, чего ей так хочется. Вы любите детей, мадемуазель?

— Я обожаю их, и, конечно, они играют большую роль в семейном счастье. Я буду очень любить детей Сузи. — Она взглянула на него, и глаза ее в тот момент были гораздо выразительнее, чем она могла предположить. — Она ведь сможет иметь детей, не так ли?

Он не успел ответить, так как вошел месье Жассерон. Его и без того румяное лицо сияло.

— Одно мгновение, доктор! Вы должны вместе с нами поднять тост, прежде чем уедете. Для моей жены и для меня это момент особого счастья и гордости! — воскликнул он возбужденно.

Ги быстро взглянул на часы и, казалось, собирался было отказаться, но месье Жассерон уже достал бутылку шампанского и бокалы.

— За мадам! — провозгласил он.

— За мадам! — повторили они хором. Осушив бокал, месье Жассерон поднял бутылку:

— Еще глоток — на этот раз моей жене. Ей не повредит?

Ги поставил свой бокал:

— Я сомневаюсь, что сейчас, в ее положении, мадам может повредить что-нибудь, кроме тяжелой работы. Мадам Жассерон должна оставаться активной, но не переутомляться. Вы понимаете?

Месье Жассерон сделал возмущенный жест, подняв вверх свои ладони. Затем, снова поблагодарив Ги, будто он был причастен к положению мадам, попрощался с ним и, улыбаясь, отправился наверх отнести мадам ее бокал.

Викки, занятая тем, что прибиралась на столе, сказала, не поднимая головы:

— Вы не ответили на мой вопрос по поводу Сузи. Сможет ли она иметь ребенка?

Ответ последовал не сразу:

— Вы слишком беспокоитесь о других. Уберите в буфет эту бутылку шампанского, чтобы месье Жассерон не решил в честь своей победы напиться. Он явно настроен продолжить праздник. В настоящее время мадам чувствует себя достаточно хорошо, чтобы встать. У вашей сестры тоже все будет в порядке. До свидания, мадемуазель Кендон!

Сузи разделила радость Викки, когда узнала о мадам Жассерон.

— Ты знаешь, Викки, — сказала она, когда вечером они ложились спать, — я хотела бы, чтобы ты осталась до тех пор, пока у мадам Жассерон не родится ребеночек, и тогда ты будешь здесь, когда мы вернемся из свадебного путешествия. Мне бы так этого хотелось! — В ее голосе звучала мольба.

— Если мадам Жассерон попросит меня остаться, я, конечно, останусь, особенно если это так много значит для тебя! — ответила Викки, подумав. Ги Рансар скоро уезжает читать свои лекции, и поэтому предложение Сузи казалось ей заманчивым.

Мадам Жассерон тоже попросила ее остаться следующим же утром. После завтрака, когда Викки шла будить Сузи, мадам остановила ее. Она выглядела много лучше. Усталость исчезла, лицо ее светилось счастьем и спокойствием.

— Я хотела бы, чтобы вы остались со мной до тех пор, пока у меня не родится малыш, — сказала она. — Мой муж нанимает женщину из деревни, которая будет работать каждый день на молочной ферме, и вам, следовательно, не придется очень много помогать по хозяйству. — Она вздохнула. — По правде говоря, мадемуазель, я немного боюсь. Я уже не молода, и все еще может обернуться плохо.

Викки тепло обняла ее:

— Вы такая же суеверная, как Сузи. Она до смерти боится, что какая-нибудь случайность может помешать ей выйти за Робера. Ничего плохого не произойдет, и, чтобы подтвердить это, я останусь с вами, пока все не будет позади. И я не должна забыть о ваших рецептах, когда буду в городе сегодня утром. Я зайду еще в специальный магазин детского белья, чтобы взять выкройки для шитья и шерсть. Поверьте мне, мадам, у вас не будет времени для грусти. — Она взглянула в сторону кухни, когда во дворе загудела машина. — Похоже, это Сара.