После обеда Викки собиралась в деревню — забрать лекарства мадам и сделать кое-какие покупки.

— Может быть, вы заедете в город, — спросила мадам Жассерон, — когда закончите со своими покупками? Мне нужно еще шерсти для одеяла, которое я вяжу для малыша, а ее можно купить только в магазине «Монмер».

Итак, Викки завела Сару и отправилась в город, по дороге захватив Марию, — та попросила подбросить ее домой. Высадив итальянку, она поехала дальше. Сара была в гораздо лучшем расположении духа после посещения гаража. Вокруг повсюду цвели мимозы, и солнце сияло, хотя, конечно, не так ярко, как летом. Летом никто не ездил за покупками, потому что магазины были закрыты, а ставни на домах задвинуты — люди спасались от жары. В полях плуги стояли без движения, а быки и ослики отдыхали в своих стойлах.

Жизнь здесь протекала приятно, но неспешно. Для женщины общительного типа, подумала Викки, здесь было бы не очень весело. Вот и про месье Жассерона можно было сказать, что он хороший человек, но скучноватый. Но в то же время те, кто знал месье Жассерона поближе, отмечали его чувство юмора и обаяние. А с тех пор как появилась новость о ребенке, он вообще сбросил несколько лет. Он хорошо пел — у него был неплохой баритон, который, правда, в последние годы не был слышен, потому что месье Жассерон постоянно чувствовал грусть своей жены из-за отсутствия у них детей. Он хорошо питался — ел продукты, получаемые на ферме, пил розовое вино собственного производства. И сейчас в отдельные веселые моменты даже вальсировал с мадам по кухне, пока они не падали на стулья, счастливые оттого, что Викки смотрела на них. Мадам извинялась за его поведение, а Викки при виде их счастья чувствовала себя лишней и потерянной.

Ее поток мыслей грубо оборвали рабочие, ехавшие за ней на грузовике, которых она, видимо, задерживала на узкой дороге.

— Добрый день, мадемуазель! — прокричали они, проезжая мимо.

— Добрый день, месье! — ответила она.

Сара неохотно уступила им дорогу, посторонившись, — она, несомненно, помнила о том, как сама соскользнула в кювет, когда месье Жассерон вез на ней свои продукты на рынок.

Викки посмотрела, как грузовик исчез за поворотом дороги, которая долгое время знала в качестве транспорта только мулов да осликов. С тех пор же как все больше людей начали стремиться к теплу и солнцу, самые узкие дороги страны начали привыкать к звукам грузовиков и джипов.

В деревенском магазине все подробно расспрашивали Викки о мадам Жассерон. Родила ли она? Нет? Чувствует себя не очень хорошо? Может быть, это связано отчасти с переменой погоды? Ну что же, добродушно пожимали плечами француженки, это ведь естественно в ее возрасте. Все ей сочувствовали.

Хозяйка булочной послала мадам Жассерон большой яблочный пирог. Мадам в аптеке, куда Викки пришла с рецептами, попросила передать ей клубничные листья для чая.

— Этот чай великолепно помогает расслабить мускулы во время родов, — сказала Викки подруга мадам Жассерон.

Месье из цветочного магазина, который торговал только самыми дорогими цветами, послал ей букет из красных гвоздик и папоротника. И так как Викки, такая молодая и милая, покраснела, принимая этот подарок, он преподнес ей полураспустившуюся розу.

Какие же они все удивительно добрые и внимательные люди, думала Викки, направляясь к Саре со своими покупками и подарками. Не было ни одного злого или едкого замечания по поводу положения мадам Жассерон и ее маленького чуда, все только выражали искреннее желание помочь и сочувствовали ей.

Город находился вблизи от деревни. Дорога к нему медленно поднималась вверх, но вот на горе показалась полоса оштукатуренных каменных домов. На площади листья падали с платанов на пустые булыжники. Резкий звук ударяющихся друг о друга металлических шаров подсказал ей, что обитатели города находятся на площади перед мэрией и заняты игрой в шары — излюбленным занятием французов.

Услышав возглас «Браво, Жерар!», она вытянула шею и увидела Джерарда Стендона. Она посмотрела, как он изящно поклонился в ответ на еще один взрыв аплодисментов. Когда игра была закончена, он подошел к ней; казалось, был очень рад встрече.

— Пойдем в бар, выпьем, — сказал он и, взяв девушку под руку, легко двинулся через площадь.

Викки согласилась на стакан местного красного вина и нашла его исключительно вкусным.

Джерард поднял свой стакан:

— Как местные говорят, за здоровье!

— Вы что, проводите весь день за игрой в шары? — улыбнулась Викки. — Похоже, что у вас здесь много друзей!

— Боже мой, нет! Помимо научных сочинений я пишу общеобразовательные книги для детей. Я нахожу, что это прекрасный способ отдохнуть от моих серьезных работ. — Он задумчиво посмотрел на нее.

— В чем дело? У меня испачкан нос? — спросила она, беспокойно заерзав под его изучающим взглядом

Он ухмыльнулся:

— Мне просто интересно, что бы вы сказали если бы вам предложили здесь временную работу? Мне сейчас требуется машинистка. У меня горы материалов. Ну как?

Она покачала головой:

— Я, вероятно, не смогу оставить мадам Жассерон, хотя хотела бы вам помочь. — Она помолчала, затем пробормотала: — Не лучше ли вам работать вместо того, чтобы гонять шары?

— Лучше, но это был важный матч, и потом, мне нравится это общество.

Викки заметила двоих обладателей очень английских усов среди посетителей бара.

— Я вижу, что несколько англичан разделяют ваше увлечение шарами.

— Один, с роскошными усами, — отставной американский полковник. Его приятель — бывший английский. летчик. Здесь вы не встретите ни Робера, ни Ги. Ги не сноб, но ему просто не подобает играть в шары с крестьянами. Робер до своей женитьбы был очень занят на ферме, чтобы иметь возможность часто бывать а городе. Он приезжал, разве только чтобы постричься.

Чтобы избежать дальнейших упоминаний о Ги, она сказала импульсивно:

— Вы знаете, что у Робера и Сузи есть вилла возле замка Бриссар. Робер сотворил чудеса, обустраивая ее.

Джерард улыбнулся:

— Я знаю, о чем вы говорите. Робер рассказывал мне о вилле, которая ждет, когда старший сын женится и обоснуется там с семьей.

— У меня есть ключ от нее, если хотите, можем туда заглянуть, — продолжала Викки. — Мне заехать за вами?

— Нет, я буду там около трех.

Викки рассмеялась:

— Пять минут назад вы говорили, что завалены работой. А теперь уже можете выкроить время?

Он ухмыльнулся:

— У меня всегда найдется время посмотреть на любовное гнездышко одного из моих любимых учеников, особенно если гидом будет его очаровательная невестка.

Вернувшись на ферму, Викки передала мадам Жассерон все подарки от жителей деревни, а гвоздики поставила в вазу в центре стола, накрытого для ужина. Месье Жассерон полюбовался ими, а затем подмигнул:

— В нашей семье ожидается еще пополнение. Я перевел Нанетту в сарай. Вероятно, скоро она осчастливит нас маленьким козленком или козочкой.

Викки с задумчивым видом откусила своими крепкими зубками кусочек хрустящего хлеба.

— А что я буду делать, месье, если Нанетта произведет на свет своего малыша, когда вы будете работать в поле, а мадам — отдыхать?

— Ничего особенного. Просто дадите ей зерна. Детеныша лучше всего не трогать в течение первых двух часов. Проследите только, мадемуазель, чтобы у Нанетты было достаточно питьевой воды, хорошо? И не беспокойтесь. Нанетта сама со всем справится. Ей хорошо и удобно на сене в сарае.

Все утро четверга Викки то и дело навещала козочку. Около одиннадцати она заметила, что лошадь Шанди и пес Гаспар тоже с любопытством заглядывают в сарай. К радости Викки, Нанетта стояла с гордым видом новоиспеченной мамаши, готовой к защите своего дитя, а ее только что родившийся детеныш лежал у ее ног.

С радостным смехом Викки вбежала, чтобы обнять Нанетту и сказать ей, какая та умница, что родила такого очаровательного малыша. Затем она осторожно наклонилась, все еще бормоча ласковые слова, и погладила еще влажную маленькую черно-белую головку новорожденного.