— Как это? Какой мой?

— Ты ходишь на тот, который вы еще с Жозефиной облюбовали?

— Да. Но о нем же никто не знал, кроме меня и мамы…

— Ха! Бианка обнаружила его в первый же вечер. Вот так-то!

У Сильвии перехватило дыхание: Фрэнк и тут перекрыл ей кислород! Ее любимая заветная тропинка, ведущая к малюсенькой бухте, которую видно только с моря, да и то, если заплыть за край утеса; ее потайной уютный пляж, крохотный песчаный пятачок, о котором никто не знал… Это место, где она всегда могла уединиться и спрятаться, оно помогало ей даже больше родных домашних стен. А теперь там нежится Фрэнк со своей невестой!

— Я его убью, а труп сброшу в море, — тихо сказала она.

— Только не на территории пансионата, девочка моя. Мне полиция тут ни к чему. — Старуха вдруг выглянула в окно и загадочно добавила: — А то я и так чувствую: без нее не обойдется.

— О чем ты говоришь?

— Да шучу я, шучу. Опять с доставкой продуктов проблемы.

Сильвия вышла на крыльцо. Мобильный Алекса был отключен. Может, его срочно вызвали по делам? Он как-то проронил, что «в принципе я хозяин своего рабочего времени и в то же время раб своего дела». Наверное, какой-то бизнес, остается надеяться, что не криминальный, подумала Сильвия.

И все же, куда он делся? Так, в конце концов, невежливо. Договорился, наобещал, а потом без предупреждения пропал на полдня. Или ее проблемы ему не кажутся стоящими внимания и серьезного отношения?.. Вполне возможно, он вернется только вечером. Или вообще не вернется.

Сильвия пересекла двор и подошла к своей машине. Решено. Надо ехать в Сет и вернуть горе-жениха. А то все подумают, что он ее бросил, так будет еще хуже, чем если бы все думали, что она одинока. В общем, надо его вернуть.

Машина нагрелась на солнце донельзя (они с Алексом вчера вечером так увлеклись ловлей ежика под сараем, а потом светскими беседами за общим коктейлем, что Сильвия напрочь забыла переставить автомобиль под специальный тент). Открытые сиденья нагрелись, и Сильвия громко зашипела, усаживаясь за руль.

— Я не знаю, как это сделаю, но обязательно найду его в Сете! — сказала она, заводя мотор.

— О, Сильвия, ты едешь в город?

— Да. Что надо?

Люсьена покопалась в кармане брюк и вынула мятую купюру:

— Вот. Купи мне тоже лосьон для загара. Иначе я скоро превращусь в поджаристый пончик.

— Хорошо. Если я сама не превращусь в пончик, пока доеду.

Сильвия подумала, что им с Люсьеной до пончиков, пожалуй, далеко. Или в продаже появились худые, костлявые пончики?..

На дороге не чувствовалось ни единого дуновения ветерка, раскаленный воздух, казалось, замер и стал плотным, как масло. Если бы не скорость на открытой машине, Сильвия просто не смогла бы доехать до города и при этом действительно не поджариться.

Знакомая площадь, на которой стоял банк и всегда было многолюдно, теперь казалась вымершей. От жары публика попряталась в укромные места, лишь в густой тени парка возле фонтана собрались несколько мамаш с колясками.

Сильвия огляделась по сторонам: никого. Ужасно хотелось пить. Значит, надо припарковать машину и зайти в какое-нибудь кафе, где попрохладнее. Она поставила автомобиль на то же самое место, где неделю назад «осквернила и испортила городское имущество», и тут же вспомнила историю со штрафом.

Интересно, как Алексу удалось уговорить полицейского?.. Все это очень странно и тоже напоминает какой-то спектакль.

Сильвия принялась жадно пить грейпфрутовый сок, который ей принес томный, умирающий от жары официант. Кажется, Люсьена просила что-то купить. Ах да, лосьон для загара. Для этого надо поискать аптеку или магазин косметики. Кажется, в том конце города, где она в прошлый раз сидела в кафе и встретила Алекса, была аптека. Нужно поехать туда, и почему она сразу не догадалась? Ведь там у нее будет гораздо больше шансов найти и лосьон, и жениха, он же хвалил какое-то местное заведение, где «намного уютнее и дешевле».

Сильвия вышла из-за столика, накинула на плечо ремешок сумки и, подняв глаза, вдруг остановилась как вкопанная, глядя на противоположную сторону улицы. Там, на знакомом мраморном крыльце банка, которое было погружено в прохладную тень, стоял Алекс и с улыбкой что-то рассказывал той самой даме, которую Сильвия видела с ним еще в первый день, а она кокетливо вертела головой.

Сказать, что это зрелище ошеломило Сильвию, значит не сказать ничего. Сильвия смотрела на них, распахнув удивленные и обиженные глаза, губы ее сжались в оскорбленной гримасе, а дыхание участилось.

— У мадемуазель все в порядке? — неожиданно спросил официант, который почему-то резко оживился.

— Да! — не поворачивая головы, крикнула она, и стайка воробьев вспорхнула с тротуара возле живой изгороди.

Алекс тем временем, видимо, сказал женщине что-то забавное и смешное, потому что она принялась хохотать и хлопать его по плечу. Он продолжал говорить, а она — заливаться смехом, пока, окончательно обессилев, не повисла на его руке. Тогда он еще что-то добавил ей на ухо, она серьезно кивнула, и на несколько секунд оба замерли, глядя друг другу в лицо.

У Сильвии подкашивались коленки. Ревность, болезненная, жгучая и очень глубокая, пронзила ее от макушки до пят и словно пригвоздила к земле. Она стояла, не в силах сдвинуться с места, и именно это спасло Алекса с его спутницей. Иначе их обоих ждала бы жестокая расправа.

Потом Сильвия резко развернулась и ушла из кафе в другую сторону, через сквер, поэтому не увидела главного. Она не увидела, как женщина грустно обняла Алекса, нежно провела ладонью по его щеке и что-то сказала ему, словно прощаясь навсегда. А потом ушла.

Люсьена снова осталась без лосьона для загара. Сильвия вернулась в пансионат уже глубоким вечером, когда начало темнеть. Первое, что она увидела, войдя в свою комнату, был Алекс, лежащий на их «семейном ложе» и читающий газету.

— О, Сильвия, дорогая! Где ты была? Я уже начал волноваться.

Она глубоко вдохнула и мысленно сосчитала до десяти.

— Ну что ты молчишь, девочка моя? Обиделась?

Ей хотелось наорать на него. Ей хотелось разбить о его голову какой-нибудь тяжелый предмет.

Алекс легко соскочил с кровати, подошел к ней и обнял:

— Хотя никого нет, я все равно хотел бы…

Она грубо оттолкнула его и отступила назад.

— Я думаю, не стоит. Ведь все равно никого нет.

— Что с тобой?

— Ничего. — Сильвия сжала губы, швырнула его газету на пол и уселась на середину кровати по-турецки.

Алекс подошел, попытался присесть рядом, но она снова оттолкнула его.

— Не смей меня трогать!

— Ого. Котенок в гневе. Сейчас ты откусишь мне голову.

— Алекс, — она почти шипела, напоминая себе в этот момент Люсьену, так хорошо у нее получалось злобно складывать губы, — Алекс, потрудись мне объяснить, на каких правах я нахожусь в нашем с тобой «коварном плане»? Мне показалось, мы договорились проявлять обоюдное уважение и считаться…

— Ты обиделась, что я сорвался с утра и ничего не сказал?

— Ну, допустим.

— Работа. Ты же помнишь, что я во Францию приехал не просто, чтобы помогать прелестным молодым мадемуазель крутить романы под носом у их бывших…

— Меня не интересует вся эта белиберда! Почему ты отключил телефон?!

— Я же сказал, работа. У меня такая работа, знаешь…

Сильвия буквально завизжала:

— Я видела твою работу!!! Я видела, как ты обнимаешься и милуешься с ней!

На секунду Алекс озадаченно замолчал, потом расхохотался. Он смеялся долго и безудержно, изредка поднимая взгляд на суровую Сильвию, отчего его с новой силой начинал душить смех. Наконец ей это надоело.

— Ты травы обкурился?

— Нет. Боже мой, Сильвия, ты ревнуешь? Как мне повезло! Ты не только поехала следить за мной, но еще и решила закатить сцену ревности? Я польщен! Я сильно польщен! Ха-ха-ха!

— Ты не на то обращаешь внимание, — вдруг серьезно и спокойно сказала она.

— А на что мне надо его обращать?