Нервные женские голоса на кухне сменились веселым смехом и мирной беседой. Арон слышал громкий раскатистый хохот тети Энн. Не вставая с дивана, мальчик протянул руку к магнитофону и включил кассету с Паулой Абдал, прибавив громкость. Стоявшая в комнате тишина тяготила его.

Под окнами просигналила машина. Пауза — снова сигнал. Арон вскочил, выключил магнитофон и полез под кровать, где он спрятал три коробки крупных яиц, купленных у «Крюгера», и флакон с распылителем черной краски.

Парень приоткрыл коробки, чтобы проверить. Одно яйцо треснуло, но это не имело значения. Арон осторожно пробрался по коридору к заднему выходу так, чтобы Сисси и Энн не заметили его из кухни.

Сегодня вечером ему предстояло увлекательное приключение.

Дружки уже поджидали Арона на их обычном месте встреч, за домом Пикардов. Дастин, Кевин и Мэтт — все его лучшие друзья, Дастин — самый близкий.

— Эй, парень, ты чего так задержался? — выступил вперед Дастин. — Мы уж думали, ты не придешь.

Дастину тоже было четырнадцать, низкорослый симпатяга-блондинчик с длинными ресницами и очень светлой кожей. В этот вечер он выглядел очень озабоченным.

— Мне пришлось бежать за яйцами, малыш, — соврал Арон. — Купил их у Крюгера.

— Ну а почему так долго?

— Теперь-то я здесь! Так? Мы сможем взять машину Хитер? Или как?

— У старушки Хитер сегодня свидание, парень. Она собирается уехать из дому, чтобы позагорать под своим хахалем.

Мальчишки заржали — даже Арон, хотя сестра Дастина ему очень нравилась.

— Чего принес? — поинтересовался Кевин Деанжело. Ему, самому младшему в их шайке, было всего тринадцать, но его уже дважды выгоняли из школы, а в последний раз — за пьянку. Его родители были разведены, но не уставали устраивать друг другу скандалы, и парень был совершенно заброшен.

— Только яйца и баллон с краской. Черная! Отлично будет видна. Мы становимся уличными художниками, братцы! — ответил Арон.

— Вот именно — художниками! — подхихикнул Мэтт Вейнгарц, худой парнишка со злыми красными глазами. Он был единственным из них, кто жил с обоими родителями. — Приступим, парни?

Они перепрыгнули через невысокую ограду и вышли на дорогу, прячась за деревьями, когда мимо проезжала какая-нибудь машина. Ночь была темной, многие фонари не горели, свежий воздух будоражил воинственные страсти маленьких хулиганов.

— Кого сегодня сделаем? — выкрикнул Дастин.

— Я знаю кого! Давайте сделаем этого... Утиноголового! Он хочет получить еще немного яиц! — предложил Арон. — Устроим ему омлет на окнах! Он думает, что он чего-то значит, раз собирает всякий хлам и старые часы. Сделаем его!

— Тип-топ! Отлично! — Дастин побежал вперед.

Все ринулись за ним.

— Бинг-бонг! Бинг-бонг! Часовщик свое получит!

Они тихонько подкрались к дому Брайана, изображая коммандос [1], которые совершают опасную вылазку во вражеский тыл. Только сдавленные смешки могли их выдать.

Арон с удовлетворением «отстрелялся» своим запасом яиц по окнам первого этажа. Бело-желтая слизь стекала по стеклу, оставляя мутные разводы. Последнее яйцо не долетело до окна, разбившись о землю, и Арон побежал обратно в тень деревьев.

Где-то они слышали, что засохшие яйца очень трудно смыть со стекла. Арон задумал эту операцию, когда выяснил, что Брайан уехал из города. К его возвращению все должно накрепко присохнуть. Он уже представлял себе возмущение Утиноголового, его открытый рот, когда он увидит свой дом.

Неужели его мать сама не видит, какой это урод? У него пустые глаза, и замыслил он что-то нехорошее, этот Брайан.

— Вперед! Залпом! — прошипел из укрытия Дастин.

После того, как они «сделали» дом Брайана, задора заметно поубавилось. Закончив атаку, они бросились прочь с криками:

— Убей Утиноголового!

— Подотри себе задницу, урод!

— Часовщик — дерьмо!

— Сматываемся, парни!

На дороге показались огни приближающегося автомобиля.

— Патруль вьетконговцев! Прячемся! — мальчишки залегли на землю, дожидаясь, пока проедет машина. Потом набрали камней и разбили несколько дорожных светильников.

— Мне нужна тыква! Где тыквы?! — заорал Дастин.

Они разыскали заранее припрятанные тыквы и стали разбрасывать по улице, раскидывая куски по мостовой и с остервенением давя их ногами.

У себя за спиной Арон услышал крик и ругательства: Дастин, поскользнувшись на тыкве, распластался по земле.

— Эй, парень! Ты ранен? — подбежал к нему Арон.

— Он просто упал и ударился, как сосунок! — крикнул Мэтт, с удовлетворением глядя на тыквенное месиво.

— Заткнись! — Дастин поднялся, потирая ушибленную коленку. Джинсы и куртка были испачканы и щека разодрана.

— Малютка Дастин куксится? Деточка ушиб свою маленькую задницу? — издевательски спросил Мэтт.

— Я сказал заткнись, парень! — Дастин грязно выругался. — Кажется, я подвернул себе ногу.

Он допрыгал на одной ноге до тротуара и сел на край, массируя ушибленное место.

— Деточка не может больше ходить ножками? — продолжал юродствовать Мэтт.

— Заткнись, ублюдок! Я никогда не плачу, сосунок! Это ты ревешь как девка. Я видел тебя на прошлой неделе в спортивном зале, когда ты приземлился на свою поганую задницу!..

Остальные приплясывали вокруг Дастина, все еще не в состоянии успокоиться после ночного загула. Адреналин навинчивал им мозги. Особенно заведен был Арон: очередной акт справедливой мести был совершен.

— Сосунок! Плакса! Рыдающая дырка! — крикнул он Мэтту.

На дороге показалась еще одна машина. Кевин и Мэтт юркнули за деревья, оставив Дастина сидеть на тротуаре. Арон подскочил к нему.

— Ты можешь встать?

— Слушай, видно, мне серьезно досталось! — он попытался встать, вскрикнул от боли и осел вниз.

— Что будем делать? — Арон разглядел большую ссадину с запекшейся кровью на щеке Дастина. — Ты еще и голову поранил?

— Это ерунда, парень.

— Тебе попала грязь в рану! Ты можешь схватить заражение крови, Дасти.

— Ничего не случится, черт возьми! Все будет в порядке. Главное — чтобы отец сегодня ничего не заметил. Когда я стану старше, сбегу из дома, и он нигде не найдет меня! Старый пес!

— Послушай, Дасти! Он что, бьет тебя?

— Нет! — скривился Дастин. — Папаша не бьет меня, он «воспитывает» меня пряжкой широкого старого ремня, — он схватил Арона за рукав. — Но ты ведь никому не скажешь об этом, а?.. Дай слово, что будешь молчать! Иначе он просто убьет меня. Он говорит, что может сделать с нами все что угодно! Понял?

Арон несколько раз слышал крики и плач в доме Пикардов, но он считал, что это Дастин лупит Хитер...

Дастин попытался подняться снова, опираясь на руку друга. Несколько раз он даже вскрикнул от боли.

— Вот дерьмо! Я чувствую себя отбивной котлетой для гамбургера!

Остальных мальчишек поблизости не было видно. Арон старался помочь Дастину передвигаться.

Да, он слышал по телевизору о насилии над детьми, но не представлял, чтобы подобное могло происходить с его знакомыми, тем более — с лучшим другом.

— Почему бы тебе не пожаловаться на отца в полицию?

— Ну конечно, только этого не хватало! Как только они уйдут, он изобьет меня до смерти. Будет только хуже. Или меня заберут в один из этих мерзких детских приютов. Нет, я этого не сделаю!..

Арон просто не знал, как помочь другу. Он вспомнил о женихе матери. А вдруг Брайан Уайт окажется таким же садистом? Может, поэтому он так и не нравится Арону? Мальчик представил, как Брайан зажимает ему голову между колен и начинает хлестать по заднице ремнем с тяжелой пряжкой...

Арон довел Дастина до дома. Отцовского «крайслера» на стоянке не было. Дастин с облегчением выдохнул.

— Ты заходи ко мне как-нибудь, — предложил Арон, не зная, что еще добавить.

— Конечно, — ответил Дастин, вставляя ключ в дверь. — Спасибо за помощь раненому!

Арон перескочил через ограду, разделяющую их участки. В спальне матери горел свет. Он почувствовал смутное чувство вины. Это был счастливый дом — даже без отца. Мать никогда не наказывала его, не порола — ну, разве что орала на него изредка. Но ведь его не били, как Дастина, даже когда он сильно проказничал в детстве.