Они лежали ночью на кровати, когда она наконец набралась мужества и сказала Брайану:

— Я... я должна тебе кое в чем признаться... Брайан, мне сделали операцию, очень серьезную операцию... — слезы потекли по ее щекам, когда Сисси, с трудом подбирая слова, рассказывала о своем заболевании, о пластической операции. Брайан молча слушал ее. В полумраке она не могла прочесть по его лицу, как он отнесся к ее признанию.

О Боже, как она боялась в этот момент его потерять! И зачем она только заговорила об этом? Какая непростительная ошибка!

— Они не должны были с тобой так поступать, — неожиданно сказал Брайан. — Это несправедливо.

Сисси удивленно уставилась на него. «Он думает, что я должна была отказаться от операции?..»

— Я должнабыла на это пойти, Брайан! — выпалила Сисси. — У меня ведь есть сын, и мне только тридцать семь. Я хотела жить. Я рада, что пошла на это. И снова соглашусь, если в этом будет необходимость. Главное — выжить...

Они молча смотрели друг на друга, и она чувствовала жуткое отчаяние. «Если бы он только видел, как хорошо восстановили мне грудь! Или его пугает сама мысль, что она искусственная?» Она схватила руку Брайана и прижала к своей правой груди. Силиконовый имплантант был мягок и упруг на ощупь.

— Вот, потрогай... почувствуй меня...

Его рука мягко двигалась, чуть сжимая ее грудь.

— Чудесно, — сказал он немного удивленно.

— Да! Хотя немного отличается от левой...

Он снова провел рукой по ее груди.

— Даже трудно поверить, совсем как настоящая!

— Да.

— Она не болит? Не беспокоит тебя?

— Нет, совсем нет. Я даже не замечаю разницы.

— А ты чувствуешь мое прикосновение?

— Не везде, — ответила Сисси, — сосок не имеет чувствительности. Но... — страх и сомнения вновь победили ее решимость быть честной до конца, — ведь это не так важно. Правда?! Брай!

Брайан обнял и прижал ее к себе.

— Все в порядке, Сисси. Это же не твоя вина. Тебе сделали новую грудь, но для меня ты вся... настоящая, целая, как бы это сказать... И я считаю, что ты прекрасна.

Ожидавшая самого плохого Сисси, взволнованная его нежностью, расплакалась. Тихие всхлипывания сменились рыданиями, которые сотрясали все ее тело.

Брайан уложил ее на спину и, обнимая, крепко поцеловал в губы. Он что-то прошептал ей на ухо о Божьей воле, она не расслышала слова, но теперь это и не имело значения. Главное — он принял ее такой, какая она есть, не испугался, не оттолкнул ее!

...Сисси отошла от зеркала и, надев ночную сорочку, улеглась в постель.

Она уже собиралась погасить свет, когда позвонил телефон.

— Сисси? — это был Брайан. — Ты еще не спишь?

— Только легла, любимый, — ответила Сисси, обрадованная его звонком.

— Я люблю тебя, дорогая. Помни об этом всегда...

Сисси проснулась. Воскресное утро было испорчено противным холодным дождем, хлеставшим в окна.

Она оставила еще не проснувшемуся Арону записку, накинула плащ и выбежала из дома. Туман стелился по округе как опустившееся на землю облако, оставляя на языке кислый металлический привкус. Соседская колли увязалась за Сисси, как бы провожая ее. Вскоре она отстала и вернулась к дому, а Сисси свернула на Попла-вэй, едва не поскользнувшись на куске раздавленной тыквы, брошенном кем-то на мостовую. Отсюда совсем недалеко до Пайнт-Крик. Туман здесь был более густой и водянистый.

Сисси прищурила глаза, стараясь рассмотреть впереди дом Брайана, но в плывущем голубоватом дыме виднелись лишь расплывчатые контуры деревьев.

Они увидятся снова только через девять часов. Брайан согласился пойти в кино со странной неохотой, но потом даже предложил всем четверым встретиться и выпить у него дома. Скорее всего, он закажет закуски, как и обычно, в местном ресторанчике «Макс энд Эрма»...

На перекрестке с бульваром Уолтон Сисси бросила в газетный автомат двадцатипятицентовую монету и вытащила воскресный выпуск «Ньюс энд фри пресс». Она быстро перелистала первые страницы, тут же намокшие под ослабевшим моросящим дождиком.

Кого-то подстрелили у «Ромулоса», жертва находится в больнице в критическом состоянии... Ее внимание привлек небольшой заголовок в колонке криминальных сообщений.

«Пропала женщина из Ройал-Оука после погрома в ее доме.

Когда двадцатишестилетняя медсестра Эбби Тайс не ответила на звонок в дверь, ее одиннадцатилетняя племянница проникла в дом через окно и обнаружила очевидные признаки страшной кровавой драки.

«Это было ужасно, — рассказала Диана Орхит, мать девочки, ученицы Паркеровской начальной школы в Ройал-Оуке. — Создалось впечатление, что в доме кто-то крушил все вокруг бейсбольной битой. Везде разбитая посуда, стекло, даже мебель вся разбита».

Диана Орхит сказала, что дочь прибежала домой и позвала ее в дом сестры. Девочка искала Эбби Тайс в доме, но ее там не было. Они вызвали полицию.

«Для нас это такой шок! Эбби всегда была хорошей тихой девушкой, у нее не было врагов, она не была замешана ни в чем плохом, никогда не принимала наркотики... Просто не могу представить, что кто-то мог сделать с ней такое!» — сказала миссис Орхит.

В полиции сообщили, что подозреваемых в этом преступлении у них нет. Следователь Эндрю...»

Сисси поежилась и не стала читать дальше, она не любила страшные истории. Сразу становилось неуютно в этом жестоком мире.

Свернув газету, она побежала. Насколько лучше было бы ей сейчас дома!..

По пути домой она встретила Джона Пикарда, возившегося у одной из своих четырех машин. Пикард был соседом Сисси — их дома стояли рядом — и отцом лучшего друга Арона, Дастина.

Одетый в старую спортивную куртку шестидесятилетний Джон заметно поседел за последнее время. Хотя он и работал инженером на одном из заводов «Дженерал моторс», собственную машину никак не мог довести до кондиции. Отец троих подростков, Джон уже год как овдовел.

— Привет, Сисси! — окликнул ее Пикард.

— Здравствуй, Джон, — отозвалась Сисси.

Пикард бросил инструмент в ящик и пошел навстречу соседке.

— У тебя есть свободная минутка? Должен сказать, что и при этом потопе ты выглядишь отлично, — он окинул ее оценивающим хитроватым взглядом.

— Я предпочла бы сейчас сидеть в теплом доме, — ответила Сисси без особой охоты продолжать разговор.

— Извини, что задерживаю тебя. Я только хотел перемолвиться словцом о наших ребятах. Ты же знаешь, они в том возрасте, когда беда подстерегает их на каждом шагу. Им на все наплевать, и это увеличивает опасность...

— Опасность? — спросила она в тревоге. Арон ежедневно общался с сыном Пикарда и еще несколькими мальчишками. Если у Дастина Пикарда какие-то неприятности, значит, это касается и Арона. — Что случилось? О чем вы говорите? Какая опасность?

Джон Пикард откашлялся.

— Я не знаю точно, но... я думаю, это они разбивают в округе почтовые ящики, разбрасывают тыквы... И все такое прочее...

— Ломают почтовые ящики? — Сисси забеспокоилась еще больше.

— Они сбивают их машиной. Это я и пытаюсь сейчас выяснить. У машины моей дочери разбит передний бампер, смят в лепешку! Я предупредил Дастина, что оторву ему голову, если поймаю его за этим занятием.

Мальчикам было всего по четырнадцать. Они не имели водительских прав, но тайком от Хитер, шестнадцатилетней сестры Дастина, уезжали на ее машине погонять по улицам. Сисси не могла себе представить, что ее сын мог участвовать в каком-то уличном разбое. Она с возмущением выслушала предположение Джона, сразу все отрицая.

— О нет, Джон! Только не Арон. Он не может этим заниматься!

Взгляд Джона выразил сомнение.

— Дорогая, мальчишки в их возрасте способны на все что угодно, у них ветер в голове. Послушай, я тут подумал, что мы с тобой могли бы встретиться как-нибудь, поговорить вместе обо всем. Лучше остановить их в самом начале, ты же понимаешь. Живем мы по соседству, наши дети так дружат...