Эстер понимала, что он говорил не о себе. За то короткое время, которое она провела в обществе Гордриджа, у нее сложилось впечатление, что он никогда не теряет самообладания, всегда контролирует свои эмоции и что ни одной женщине, какой бы привлекательной она ни была, не будет позволено вторгнуться в его жизнь.

— Сожалею, что мы не встретились, когда я был недавно в Лондоне, — добавил он.

— Потому что тогда вы не стали бы настаивать, чтобы я сопровождала Эдварда, не так ли? — спросила она. — Мне кажется, что ваше поведение просто-напросто оскорбительно, мистер Гордридж. Могу заверить вас, что я не из тех женщин, которые стреляют глазами направо и налево. Другие мужчины, кроме Эдварда, мне неинтересны. Мне очень нравится моя теперешняя жизнь!

Эстер была вне себя от негодования. До встречи с Дэвидом у нее вообще не было любовников, никто не мог бы упрекнуть ее в легкомыслии! После того, что случилось с ее матерью, она говорила, что никогда не выйдет замуж. Но все-таки в один несчастный день влюбилась и действительно поверила, что встретила идеального человека — пока ревность Дэвида не сделала невозможной саму мысль о совместной с ним жизни.

Дэвид не выносил, даже когда она просто разговаривала с другим мужчиной. Сначала Эстер чуть ли не льстило подобное доказательство его любви. Но когда он обвинил ее в любовной интрижке, когда не захотел слушать ее объяснений, что Бен Рейли — старинный друг их семьи и всего лишь пригласил ее посидеть с ним в ресторане, тем более что они не виделись больше года, Эстер положила конец их отношениям.

Дэвид, кроме того, был очень язвителен на язык. Его слова глубоко ранили ее, являясь причиной многих бессонных ночей.

— Это действительно так? — вывел ее из задумчивости голос Гордриджа, и Эстер даже не сразу поняла, о чем он спрашивает.

Почему с самого начала у него сложилось такое превратное мнение о ней?

— Что я сделала, мистер Гордридж, чтобы заслужить столь оскорбительные замечания?

Казалось, его забавляет весь этот разговор.

— Вы не сделали ничего… пока.

— А вы уже готовитесь к тому, что сделаю?

— Что-то вроде этого, — признал он, скривив губы.

Эстер вздернула подбородок и пристально взглянула на него.

— Вы увидите, что я не буду заниматься ничем, кроме своей работы, которую собираюсь исполнять самым наилучшим образом. Это вас устраивает?

— Мне кажется, так и должно быть. — Их глаза встретились, бросив друг другу вызов. А потом, к ее удивлению, он неожиданно сменил тему разговора: — Эдвард — именно тот человек, который мне нужен. В настоящее время я собираю материалы о жизни морских котиков. Они начинают входить в число исчезающих видов — может быть, он говорил вам об этом?

— Фактически нет, — последовал ответ. — Я вообще слабо представляю, чем вы занимаетесь.

В Гордридже тут же проснулся ученый, и он пустился в пространные объяснения.

— Проблема заключается в Эль Ниньо. Это теплое течение. Обычно оно не оказывает слишком большого влияния, но один раз в шесть или семь лет уровень воды резко повышается, взлетает температура, и вся рыба уходит от берегов. Это совершенно катастрофически влияет на обитателей прибрежных вод.

— Например, морских котиков? — догадалась она.

— Вы правы. А также морских птиц и морских игуан. Большинство молодых особей умирает, так как не может прокормиться, и требуется много лет, чтобы жизнь вернулась в нормальное русло, если это вообще возможно.

Когда этот человек говорил о своей работе, он совершенно преображался: исчезала насмешливость и жесткость. Было очевидно, что он искренне заботится о животном мире. Эстер расслабилась и улыбнулась.

— Вы очень ревностно относитесь к своей работе, мистер Гордридж.

— Это мой единственный интерес в жизни, — признался он, а потом опять внезапно сменил тему: — Надо сказать, я очень удивился, когда услышал, что Эдвард женился. Мне казалось, что такой серьезный молодой человек может интересоваться только наукой. Когда я впервые увидел его два года назад, ни о какой девушке не было и речи. Зато уже тогда он упомянул о своем желании поехать сюда.

Эстер невольно улыбнулась.

— Это действительно произошло довольно неожиданно…

— Кстати, он был почему-то совершенно уверен, что вы поедете с ним. Долго пришлось вас уговаривать?

Его голубые глаза внимательно следили за ней, и Эстер беспокойно поежилась. Она чувствовала, что жара буквально душит ее; в воздухе не ощущалось ни малейшего ветерка, который мог бы ослабить действие нещадно палящего солнца. Оно стояло высоко прямо над головой. Кроме того, Эстер вспомнила, что ничего не ела и не пила после раннего завтрака во время промежуточной остановки в Эквадоре, а ведь потом она пролетела еще шестьсот миль, да плыла на пароме до острова. И теперь ее мучили голод и жажда, ей вовсе не хотелось стоять здесь и вести опасную беседу с Филипом Гордриджем.

— Я действительно не сразу согласилась, — призналась она. — Хотя во многих отношениях предложение было сделано очень вовремя.

— Что, вы не хотели бросать свою работу?

Эстер покачала головой.

— Я не работала в то время: за несколько месяцев до этого меня уволили.

— Следовательно, вам было все равно, куда ехать? Лишь бы с Эдвардом? — В голосе Гордриджа вновь появились насмешливые нотки.

— Разумеется, — парировала она.

— И вы совершенно не разделяете интереса мужа к экологии?

— А разве это так важно?

Его губы скривились.

— Нет, пока вы не начнете беспрестанно хныкать. Вряд ли это подходящее место для тех, кто…

Но Эстер больше не слышала. От жары у нее так сильно застучало в висках, что его слова куда-то отступили и пропали. В глазах все начало кружиться быстрее и быстрее, пока она окончательно не потеряла сознание.

Придя в себя, Эстер почувствовала крепкое мужское тело, к которому ее удивительно нежно прижимали сильные руки. Гордридж донес ее до брезентового шезлонга, который находился в тени, и в руках у нее очутился стакан воды. Эстер сделала большой, жадный глоток, и стакан вновь немедленно наполнился водой.

— Мне не следовало держать вас на солнце, — сказал Гордридж. — Я-то привык к нему, а вот вы — нет. Очень легко может наступить обезвоживание организма. Вы должны пить много жидкости и принимать солевые таблетки, если необходимо. Их у нас сколько угодно.

— Благодарю вас, — машинально ответила Эстер.

— Хотите есть? Когда вы ели в последний раз?

— Признаться, я ничего не ела после семи утра. Но не беспокойтесь: я смогу себе что-нибудь приготовить сама. Теперь я чувствую себя значительно лучше.

Она попыталась встать, однако Гордридж усадил ее обратно в шезлонг и, усмехнувшись, сказал:

— Я бы посоветовал вам воспользоваться случаем и перекусить как следует. Скоро я буду очень занят, и вы вряд ли сможете получить от кого-нибудь помощь.

Он исчез в палатке и вернулся с булочкой, большим куском сыра, яблоком и стаканом апельсинового сока. Эстер жадно набросилась на еду, хотя ей и было не совсем приятно, что Гордридж сидел рядом и наблюдал за нею.

— Когда, вы сказали, вернется Эдвард? — спросила она, откусывая большой кусок румяного яблока.

Он пожал широкими плечами.

— Как только приведет в порядок двигатель. Если это не окажется сложнее, чем он предполагал. Но сегодня я уже выслал ему на помощь механика.

— А этот человек, Хесус, приготовит еду?

— Сегодня вечером — да. — Его голубые глаза были на одном уровне с ее глазами. — И завтра утром тоже, но потом он возьмет отпуск.

Поев, Эстер почувствовала себя значительно лучше, перестала быть колючей и даже попыталась пошутить:

— Надеюсь, что у вас у всех железные желудки, потому что я не обещаю ничего особенного.

— Неужели я связался с женщиной, которая не умеет готовить? — проворчал он недовольно.

— О нет, умею, — возразила она, продолжая улыбаться. — Но никогда раньше не готовила в больших количествах. Меня беспокоит именно количество. Пока я не привыкну, у меня может получиться либо слишком мало, либо слишком много.