Многотонная махина челнока на секунду зависла над камнями и резко пошла вверх, обдав зрителей волной холодного воздуха. Серебристый корабль сначала превратился в черточку, а потом и вовсе исчез в серых тучах. Николай стал рыться в нагрудном кармане, надеясь даже не на сигарету, а хотя бы на обломок в две-три затяжки, но там была только труха. За его спиной всхлипнула Эллана.

— Ты чего?

Она не ответила, и Николай продолжал смотреть на мрачную панораму. Прошло, наверное, минут пять, и в небе на севере возникло сияние. Источник был настолько силен, что кое-где свет пробил облака и высветил развороченную тундру. Это длилось всего мгновение, а потом грохот слабым эхом прокатился по распадкам.

Эллана опять всхлипнула:

— Он не смог разобрать черный блок.

— Какой еще блок?

— Ну, такой… Который все взрывает. Они не должны оставлять свои машины.

— Так что же он?!

— Он смог только отсрочку. Чтобы не сразу.

Николай все-таки нашел обломок сигареты, пару раз затянулся и затушил микроскопический бычок на камне.

— Терпите, ребята: мы собирались с ним спеть повтор первого куплета. Надеюсь, Городницкий меня простит…

И он заревел в хмурую пустоту чужого мира:

В тот день они случайно встретились на выходе из метро и решили прогуляться пешком, благо погода позволяла. Вар-ка купил себе коробочку с соком, а Николай — банку пива.

— Послушай, Вар! Почему ты не сказал посреднику, что уже имел дело с этим амулетом в родном мире?

— А зачем? Наши «заказчики» об этом наверняка знают. Неспроста они так уверены, что мы обязательно встретимся с этими штучками в других реальностях. Между нами какая-то связь.

— Блин горелый! Прямо мистика, да и только! Или расчет на то, что ты вернешься в свой мир и во всем разберешься?

— Наверное, такое в принципе возможно.

— Ну да: если на границе твоей реальности не окажется большого временного скачка, если ее вообще удастся найти.

— Я думаю, что, даже если тыкаться наугад, уж в родной-то мир попасть, в конце концов, можно. Но скачок… Вернешься, а там прошли десятилетия.

— Или столетия!

— Не расстраивай меня, — вздохнул Вар-ка. — Оказавшись в далеком будущем своей реальности, lee можно просто не узнать.

Николай подумал, что ему такое, пожалуй, не грозит, и решил сменить тему:

— Вот скажи мне, как профессионал, почему люди тысячи лет верят в волшебство, в чудеса? Казалось бы, практический опыт давно должен был показать, что ничего такого не бывает.

— Наоборот: практический опыт как раз показывает, что всякое бывает! Просто люди разных времен и культур одно и то же явление могут воспринимать и как обыденность, и как немыслимое отклонение от повседневной нормы. Солнце, к примеру, с неба не падает, хотя, казалось бы, ни к чему оно не подвешено и ни на чем не лежит — чем не чудо?

— Значит, все дело в знаниях? Чем их больше, тем меньше пространства остается для волшебства?

— Не думаю. Знания всегда односторонни, и место для чудес остается. В жизни упорно встречается всякая чертовщина, которую иначе никак не объяснить!

— Даже тебе?!

— Конечно! Скажем, это ваше электричество — ну, явная магия! Или телевизор…

— Ты просто еще не совсем привык, — рассмеялся Николай. — Признаться, я тоже не до конца понимаю, почему в проводах не кончаются электроны, но чудом это не считаю!

— Ну, а если у меня прямо сейчас вырастут рога на лбу или твое пиво превратится в воду?

— Ты говоришь так, словно это возможно!

— А что такого? Давай попробуем! В конце концов, какая тебе разница, что я изменю: саму реальность или ощущение, через которое ты ее познаешь? Для тебя результат будет тем же!

— Э, нет! Выпью я пару литров пива, думая, что это вода, и окосею!

— Ты уверен? — ухмыльнулся Вар-ка. — А вдруг не окосеешь? Если будешь полностью уверен, что пьешь именно воду?

— Забавно! Хотя, был у меня когда-то знакомый, который йогой увлекался. Он говорил, что ему пить не нужно: при желании он может вызвать у себя состояние опьянения самовнушением — без всякой водки! Представляешь, какая экономия! Но это — самовнушение, а ты-то, получается, на других влиять можешь?

— На самом деле — все могут, только…

— Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка?

— Конечно! Меня же с детства натаскивали. Главное, я всегда был абсолютно уверен, что в этом нет ничего особенного, что я это МОГУ. Понимаешь? С Женькой, между прочим, примерно такая же история…

— А если я буду сопротивляться, у тебя все равно получится?

— Думаю, на тебя у меня сил хватит: тут главное сконцентрироваться и суметь выплеснуть сразу достаточное количество… психоэнергии, жизненной силы — называй, как хочешь. Ты же видел, как это происходит.

— Ага, видел! И знаю, что с тобой бывает после такого «выплеска».

— Конечно, — согласился Вар-ка, — иногда возникает перерасход. К примеру, в драке нет смысла пугать противника до смерти, так как потом тебя самого придется…

Их беседу прервал прилично одетый молодой человек с сумкой в руке:

— Простите, пожалуйста, что беспокою! Извините… Такие обстоятельства… Не могли бы вы дать мне немного денег? Понимаете, у меня в милиции отобрали и документы, и деньги, а я в Сосново живу…

Пока Николай соображал, к какой категории уличных попрошаек отнести данную особь, Вар-ка уже извлек из кармана деньги:

— Держи!

— Большое спасибо!

Некоторое время они шли молча. Потом Николай спросил:

— Ты чего это? Молодой парень не может проехаться на электричке без билета?! Подумаешь, какая проблема! Я сам…

— Да соврал он и про милицию, и про Сосново!

— Зачем же ты дал ему денег?

— Ну… Как тебе сказать? Я не почувствовал в нем зла, и… ему действительно очень нужны были деньги.

— А кому они не нужны? Что ж теперь, ходить и раздавать? Ты уверен, что он…

— Нет, Коля, не уверен. Но мне кажется, что лучше наделить сотню мерзавцев, чем отказать одному хорошему человеку.

— Однако!

— Что поделаешь — мне так спокойнее. Может быть, это влияние того амулета, который был у нашего шамана?

Снизу, по едва различимой тропинке между колючих кустов, медленно поднимался человек. Вар-ка сейчас совсем не горел желанием общаться с туземцами и стал прикидывать, куда бы перебраться на ночлег. Правда, лазить по кустам, да еще в темноте, которая вот-вот наступит, хотелось еще меньше. Он остался на месте, но вытащил из крохотного костерка не успевшие разгореться ветки — пускай тухнет, у него же целый карман трухи какого-то дерева, что растет у «входа» в соседнюю вселенную, — эта дрянь горит лучше пороха и не отсыревает. Что там за человечек лезет в гору на ночь глядя?

Вар-ка поднялся на ноги и стал всматриваться в просветы кустов: «Зря я, наверное, доел в одиночку свою добычу — то ли кролика, то ли зайца. Можно было бы угостить мужика… Впрочем, он, кажется, сам что-то несет. Уж не овцу ли маленькую? Или козу? Ну-ну…»

Он развалился на траве между камней и стал смотреть в вечернее небо чужого мира. Гора тут в заоблачные выси не уходит, у нее широкое пологое основание, плавно переходящее в каменистую полупустыню. Там, внизу, бродят стада овец и коз — пастухи их перегоняют от колодца к колодцу. Люди передвигаются и перетаскивают грузы пешком или на животных, похожих на ослов и лошадей из мира Николая. Вар-ка почувствовал, что потенциальный гость перестал приближаться, и вновь всмотрелся в сумерки: человек копошился на склоне метрах в пятидесяти ниже. «Чего это он? Надо бы подобраться поближе — интересно, я еще не разучился ходить бесшумно?»