Во-первых, широко раскрытые глаза Сухой Ветки, которыми она смотрела на данную сцену. Эти ее глаза явно излучали нечто – и вовсе не то, к чему Семен привык за время знакомства. Во-вторых, приходилось слушать обстоятельный, длинный и, казалось, специально запутанный рассказ хозяина. Создавалось впечатление, что даже с обостренной памятью запомнить все эти «имена-фамилии-явки» просто невозможно. Оставалось лишь пытаться ухватить самую суть, а это было совсем непросто. И наконец третье обстоятельство: все это очаровательное действо происходило под аккомпанемент стенаний и воплей, доносящихся снаружи. Там женщины оплакивали погибших.

Тем не менее к концу процедуры Семен пришел к выводу, что переворачиваться на спину ему неприлично – не настолько близко он знаком с хозяином, чтоб демонстрировать ему… Да и неизвестно, как это понравится Ветке. «Скорее всего, совсем не понравит: ся, – решил Семен. – Столь явный интерес к "чужой" женщине может вызвать у нее… Скажем так: непредсказуемую реакцию».

– Кто такая? – поинтересовался Семен, когда блондинка удалилась.

– Тимона, – довольно усмехнулся Ващуг, наблюдая за неловкими попытками гостя одеться.

– Сам вижу, что Тимона, – сварливо пробурчал Семен. – Я, между прочим, спросил «кто такая?», а не «как зовут?». Только объясняй внятно, а то у вас тут с этим родством черт ногу сломит!

– Черт – это твой дух-хранитель? Разве духи ломают ноги?! Впрочем, тебе виднее… Так вот: Тимона – дочь самого Нишава и жена Ненчича. Точнее, теперь – вдова.

– Как интересно! – изобразил любопытство Семен. – Почему же она участвует в приеме гостей, если эти гости, вместе с хозяином, оставили ее вдовой?

– Видишь ли, – мелко засмеялся Ващуг, – через нее имазры должны были породниться с укит-сами, точнее, с их главой – великим Нишавом. Однако за два года она так и не смогла забеременеть и теперь должна вернуться к отцу – он уже прислал за ней людей. Только мы избавили Нишава от позора – Ненчич покинул этот мир, и Тимона стала моей женщиной.

– И теперь у тебя есть два года на пробу сил? – ехидно поинтересовался Семен и подумал: «Получается, что бесплодие здесь является бедой не женщины или ее мужа, а ее отца, предоставившего, так сказать, некачественный товар. Или иначе: его предложение о породнении и дружбе как бы тем самым отвергнуто. Такое вообще-то у некоторых народов моего родного мира бывает. Только тут, конечно, все замыкается на духов и демонов. Кроме того, в стойбище, оказывается, присутствуют люди этого пресловутого Нишава. Или их уже прикончили?»

– Слушай, Ващуг, а не из-за нее ли ты поссорился с Ненчичем?

– Он считал, что причиной его бессилия является мое колдовство, и хотел моей смерти.

– Это, наверное, потому, что ты хотел его власти, да? А ты, на самом деле, ничего такого не хотел, и твое колдовство тут совершенно ни при чем?

– Как тебе сказать… – ухмыльнулся Ващуг.

– Все с тобой ясно! – рассмеялся Семен. – Я правильно понял, что здесь находятся люди Нишава?

– Правильно.

– Они до сих пор живы?!

– Как можно, Семхон! Смерть «сына» великого Посланца повлечет за собой… В общем, ни один клан не желает иметь своими врагами укитсов. Их больше, чем имазров и аддоков вместе взятых, они воинственны и не прощают обид.

– Ну, разумеется, – вздохнул Семен. – Кто ж здесь их прощает?! Вот только не пойму я: что может помешать им сбежать, добраться до этого Нишава и рассказать, что имазры от него отреклись?

– Ну, во-первых, – хитро заулыбался Ващуг, – нет никакой уверенности, что Нишав будет рад это услышать. Никто не знает, как он поступит с теми, кто привезет ему дурную весть. Согласись, что такая весть метит своего носителя скверной – и очень сильной.

– Соглашусь, – сказал Семен, – но, по-моему, ты что-то не договариваешь, а?

– Видишь ли, Семхон, – новый глава имазров говорил с некоторым самодовольством, – так получилось… В общем, за Тимоной приехал ее «брат» Ванкул, но так получилось…

– Что, духам было угодно, чтобы они… Неужели кровосмесительная связь?! – осенило догадкой Семена. – Неужели нарушение закона Крови?! Кошмар! Какой разврат! Это как же они дошли до такого?!

Хозяин вздохнул с наигранной скорбью, и Семен ему подмигнул:

– Как же они исхитрились?! Ведь в стойбище все на виду, все всё про всех знают, а муж, наверное, даже не догадывался, да? Где может укрыться влюбленная парочка? Не в степи же…

Ващуг ничего не ответил и даже не кивнул, но промолчал и улыбнулся очень многозначительно. Семену пришлось изрядно поднапрячь мыслительные способности, чтобы осознать ситуацию. Вроде бы это удалось, и он обратился к Сухой Ветке на языке лоуринов:

– Ты обещала мне помогать, моя птичка, вот и помогай! Когда мы будем уходить отсюда, произнеси речь. Говорить можешь что угодно, они все равно не поймут, лишь бы слова были, ладно?

Ветка кивнула, и Семен продолжал вести светскую беседу. Ничего важного он больше не узнал, за исключением того, что где-то западнее обитают люди клана аддоков (вероятно, их стойбище Семен и Хью видели зимой), который возглавляет некто Дан-кой. С его стороны можно ожидать неприятностей, поскольку с покойным главой имазров главного ад-дока связывает какое-то родство. Все это звучало так туманно и неопределенно, что Семен решил не засорять себе мозги неактуальными проблемами и сосредоточиться на исполнении финальной сцены. Получился целый спектакль, правда короткий.

Сухая Ветка:

– Семхон, эта белобрысая баба так на тебя смотрела, что я ее чуть не убила!

Семен (переводит):

– Женщина-воительница благодарит Ващуга за гостеприимство.

Сухая Ветка:

– Если она еще раз до тебя дотронется я… я ей руки отрежу! Ладно бы была из своих, а то чужая, побитая, а выпендривается, как будто она здесь главная!

Семен (переводит):

– Женщина-воительница приглашает в гости жену хозяина – таков обычай. Она должна разделить трапезу с нашими женщинами. Они будут ждать ее сегодня вечером.

Ващуг (удивленно):

– Это большая честь, но, к сожалению, наши женщины не могут посещать чужие жилища в одиночку.

Семен (переводит):

– Веточка, она мне совершенно не понравилась. Ты же знаешь, что я не люблю крупных женщин!

Сухая Ветка:

– Да?! Думаешь, я не заметила, как ты на нее смотрел? Как у тебя… Мало, что ли, у нас своих женщин? Вот у Рюнги вообще нет мужчины! Знаешь, как это тяжело?! А ты на эту уродку засматриваешься!

Семен (переводит):

– Женщина-воительница говорит, что Тимону может сопровождать один из ее братьев.

Ващуг:

– Но у нее здесь нет братьев! Впрочем… Семен (смеется):

– Да не бойся ты! Никто не причинит вреда ни Тимоне, ни Ванкулу. А вот что делать, если ты их не отпустишь, я ума не приложу – видишь же, какие у нас бабы!

Ващуг (недовольно):

– Страшное дело – ты их заколдовал, наверное. Ладно, пусть идут…

Сухая Ветка:

– Если ты ее у них заберешь и возьмешь себе, это будет неправильно! Я… мы… Мы из нее такое сделаем, что на нее и в темноте смотреть будет страшно!

Семен (переводит):

– Женщина-воительница будет счастлива приветствовать гостью в своем жилище!

– Эта женщина нужна нам для политических целей! – твердо заявил Семен.

– Знаю я, для каких целей нужны женщины! – взвизгнула Сухая Ветка.

– Нет, не знаешь! – стоял на своем Семен. – Я до нее и пальцем не дотронусь.

– Пальцем и не обязательно… – сказала Ветка и вдруг всхлипнула. – Ты же по-всякому умеешь. Только о себе и думаешь, а я… А мы…

– Отставить, – вздохнул суровый воин. – К сожалению, я тебя понимаю. И то, что я понимаю, мне не нравится. В свое время наш жрец назвал женщин полезными животными – даже полезнее собак. Вспомни то время – ты и глаза поднять на мужчину боялась, а не то что первой заговорить с ним. Да, я счел такое положение дел неприемлемым и начал его менять. С твоей помощью, между прочим! И вот они – горькие плоды успеха! Можно сказать, что в условиях дефицита мужчин, войны и экологического кризиса идет процесс роста женского самосознания, эмансипация и формирование предпосылок для социального закрепления моногамии как наиболее эффективной формы видового выживания…