— Пренепременно, — заверил аббатису граф, наклоняясь к Пите: — Мы позаботимся о вас, Петронелла Ноэлла, и вскоре вы будете чувствовать себя как прежде или даже лучше.

— Да, Пита, вам действительно повезло, вы отправляетесь на виллу графа Ференци, — подхватила Элен не без некоторого недовольства. Ее задело, что все суетятся вокруг Питы и даже старый друг Ринальдо готов взять девушку под крыло, так же, как и другой, не такой близкий друг, Джеффри Вентворт. Надо же, примчался в Италию при первом упоминании о болезни Питы!

Элен нечасто виделась с Джеффри с тех пор, как он прибыл во Флоренцию, и она была крайне удивлена, услышав от настоятельницы, что он звонил каждый вечер, справляясь о здоровье Питы. Видимо, правда, что некоторые мужчины, достигнув определенного возраста — пусть Джеффри и гораздо моложе Ринальдо, — склонны вести себя удивительным образом!

— Конечно повезло, — ответила Пита.

И Элен продолжила:

— Вилла у него просто роскошнейшая. И Ринальдо так добр! Каково нам будет потом, когда «Вилла кипарисов» станет вновь пригодна для жилья и мы туда вернемся?

Элен сказала чистую правду о вилле графа Ференци, в чем Пита убедилась, едва ее доставили туда из монастыря, обращаясь с нею так же бережно, как с любой фарфоровой статуэткой из знаменитой коллекции графа. Правда, однажды она уже ужинала на вилле графа вместе с Элен и даже бродила по саду, но большая часть дома оставалась для них закрытой книгой. Теперь же Пита жила в той части дома, откуда открывался потрясающий вид на Флоренцию.

Ее апартаменты состояли из спальни с ванной комнатой и еще одной комнатки, которая служила гардеробной. Спальня оказалась просто роскошной. Кровать стояла на возвышении на полу, выложенном белой и голубой плиткой. Легкий ветерок развевал бирюзовые шелковые занавески на открытых окнах. Серебристо-черная ванна также потрясала своим великолепием. В третьей же комнате, гостиной, стояла элегантная кушетка времен Регентства и несколько таких же стульев; еще одна дверь вела на балкон, и повсюду было множество цветов. Эта комната предназначалась для того, чтобы Пита там отдыхала и принимала друзей.

Она была признательна хозяину за хлопоты и не могла не заметить, что Элен злит усиленное внимание к Пите. Сама же миссис Рамбольд также прекрасно устроилась. Правда, ее апартаменты состояли только из спальни и ванной, но, поскольку Пол и нанятая для него служанка были поселены в другой части здания, у Элен не было оснований жаловаться. И все же, глядя на Питу, бледную, со впалыми щеками, еще не совсем оправившуюся после болезни, а потому лежавшую на кушетке в стиле Регентства, рядом с которой сидел граф Ференци, занимая ее беседой о литературе, Элен едва скрывала недовольство. Иногда она жалела, что взяла девушку с собой.

У Питы и Ринальдо оказалось много общего. Оба любили музеи, картинные галереи, разные древности. Пита знала много такого, о чем Элен никогда не слышала. Общение с отчимом Майклом Вентвортом во время странствий по континенту сильно обогатило Питу и расширило ее кругозор. Может быть, в школах она узнала не так уж много, но благодаря Майклу теперь чувствовала себя весьма уверенно в обществе такого человека, как Ринальдо Ференци, интересы которого Элен разделяла с трудом. Нет, конечно, миссис Рамбольд была прекрасной хозяйкой салонов, владела искусством вести легкую и приятную беседу, быстро соображала и отличалась находчивостью, остроумием, загадочностью, равнодушием или обольстительной красотой в зависимости от настроения. Однако та сторона натуры Ринальдо, которая тяготела к искусству и выходила за привычные для Элен рамки, раздражала ее. Особенно потому, что для Питы — просто девчонки по сравнению с Элен — этот мир был доступен и она могла свободно и без всякого притворства разделить с Ференци его увлечение. Ответная реакция графа вызывала у миссис Рамбольд нечто большее, чем просто раздражение.

Поэтому Элен не знала, как ей реагировать, когда, приехав из Рима, на вилле появился Джеффри Вентворт. В душе она злилась, что Джеффри смотрит на Питу как на свою подопечную, хотя она ему никто: злилась, что уже второй из тех двоих, которых она считала самыми надежными мужчинами, обращает внимание на какую-то девчонку, в которой нет ничего особенного, кроме того, что она совсем не похожа на других девушек ее возраста. Пита чем-то напоминала тех, кого изображали на старинных полотнах.

Вентворт был не в лучшем расположении духа, так как, справляясь о Пите, он попал к Элен, которая и сообщила ему, что Пита проводит время в белом мраморном павильоне в обществе хозяина. Туда она и проводила гостя. Пита возлежала в шезлонге и, поскольку дул прохладный ветерок, была в джемпере лимонного цвета поверх белого платья, а ноги укутала пледом. На щеках девушки играл здоровый румянец, а глаза не казались такими запавшими, как прежде. Она с интересом слушала графа, который держал в руках раскрытую книгу, но смотрел на девушку.

Услышав стук высоких каблуков миссис Рамбольд, Пита подняла голову, и вдруг выражение лица ее изменилось, что, конечно, не укрылось от Элен. Пита невольно рванулась вперед, как будто хотела вскочить.

— Джеффри! — воскликнула она.

Впервые Пита назвала его просто по имени. Прежде она обращалась к нему официально — «мистер Вентворт», ведь они, строго говоря, даже не были родственниками; или же, когда такое обращение ей казалось слишком громоздким, не называла его никак. Теперь же Пита произнесла его имя и так обрадовалась, что даже граф Ференци бросил на нее слегка удивленный взгляд. Лицо самого Вентворта сразу же прояснилось.

— Привет, Пита. — Он тотчас положил ей руку на плечо, чтобы не дать ей подняться. — Похоже, вы снова обрели прежний облик, так что я едва верю своим глазам! — И не успела она что-либо сказать, как Вентворт повернулся к графу: — Очень мило с вашей стороны предоставить Пите приют, хотя я не ожидал, что она так скоро покинет монастырь. Однако я в ближайшее же время подумаю о ее дальнейшей судьбе.

— Конечно, если считаете это необходимым, — ответил граф, с любопытством глядя на Джеффри. — Пока же я рад принимать ее как свою гостью.

— И конечно, ей повезло, что она находится в таком замечательном месте, — отозвался Вентворт уже менее любезным тоном, после того как оглядел сад. Усевшись в кресло, он раскурил сигарету, предложенную хозяином, после чего объяснил, что задержался в Риме дольше, чем предполагал, и снова заметил, что Пита выглядит гораздо лучше. Она же смотрела на него со смешанным чувством робости и жадного интереса. Как хорошо, что он наконец-то вернулся и снова рядом с ней!

Впрочем, она боялась выказать свои чувства окружающим, в том числе и самому Вентворту. Девушка даже боялась смотреть ему в глаза. А Джеффри в своем новом наряде, серых брюках, ярко-синей куртке, шелковой рубашке с переливчатым галстуком, ничуть не напоминал прежнего себя, свой официальный облик, из-за чего выглядел раньше таким чужим и далеким. Вместе с тем она не хотела бы, чтобы ее чувства, которые она предпочитала таить в душе, стали явными для присутствующих.

Вентворт остался на обед, после чего вернулся в гостиницу. На следующий вечер он принял приглашение на ужин. Пите впервые после долгой болезни позволили ужинать вместе со всеми, поэтому трапеза приобрела праздничный оттенок. Пита была в том самом вечернем платье, что подарил ей Джеффри, и выглядела совсем здоровой, разве что сильно похудела за время болезни. Она постаралась не выдать своей радости, когда доложили о приходе опекуна. Оглядев ее наряд, он затем несколько мгновений пристально смотрел ей в глаза, и смотрел бы и дольше, если бы Элен Рамбольд не заговорила с ним о каких-то пустяках.

Граф Ференци, будучи отменным хозяином, держался с присущим ему достоинством, хотя, как отметила про себя Пита, ничуть не превосходил в этом смысле Вентворта. Правда, последний был не столь общительным, как итальянец, и держался, пожалуй, несколько более напряженно. Он сидел по другую сторону стола, напротив Питы, и частенько посматривал на нее, причем всякий раз, когда их глаза встречались, девушка робко отводила взгляд. Соседка Джеффри по столу, Элен Рамбольд, беззаботно и без умолку болтала, явно довольная соседством. За Питой же ухаживал граф.