— Я сказал этому Дево пару слов, — проговорил он самодовольно, — он уберется из нашего города сразу же после похорон, да, пожалуй, еще поживее, чем в последний раз драпала отсюда его семейка, — внезапно его тон переменился, и он заговорил голосом, в котором слышалось раздражение. — Почему этот бестолковый кучер не закрыл до сих пор дверцу кареты? Я же велел ему немедленно трогаться в путь!

Габриэль тут же выглянула в окно и поняла, в чем дело. Кучера остановил повелительный жест Николя Дево, который уже успел вновь надеть свой цилиндр и теперь направлялся к их карете, поигрывая снятой перчаткой — молодой человек явно намеревался бросить Анри вызов.

— О нет! — еле слышно прошептала Габриэль, и ее сердце сжалось от страха.

Анри не умел обращаться ни со шпагой, ни с пистолетом и вообще был до крайности неловок.

— Ну, в чем еще там дело? — вскричал брат, всплеснув раздраженно руками и показывая тем самым, что его терпению пришел конец.

Габриэль не успела ничего ответить, так как в дверном проеме кареты уже стоял Николя. Не сознавая, что она делает, и думая только о спасении брата, девушка стремительным движением выхватила перчатку из рук молодого человека, бросила ее на пол и наступила на нее своей атласной туфелькой. Николя с изумлением взглянул на Габриэль и тут же вынужден был закрыть лицо руками, так как Анри, подняв свою трость, накинулся на него, нанося беспорядочные удары.

— Отойди от моей кареты!

Молодой человек молниеносно перехватил в воздухе трость, сломал ее пополам, а затем вскочил в карету и бросился на Анри. Он схватил противника за отвороты сюртука и опрокинул его на сиденье, словно куклу.

— Ни один человек не смеет оскорблять память моего отца так, как это сделали вы несколько минут назад! — его голос звучал холодно и сурово, и эта спокойная сдержанность произвела впечатление на Анри. — Я требую удовлетворения, мы будем драться и драться отнюдь не на презренных тростях!

Габриэль испуганно вскрикнула.

— Нет, пожалуйста, не надо, — начала она горячо умолять молодого человека. — Вина за это столкновение лежит целиком и полностью на нас. Все это произошло из-за нашей спешки, карета ехала со слишком большой скорость. Да и вы повздорили из-за того, что впопыхах наговорили друг другу много лишнего.

Однако Николя продолжал действовать самым безжалостным образом, он вцепился в горло своей перепуганной жертвы, так что бедный задыхающийся Анри начал сдавленно хрипеть. Даже не взглянув на девушку, полностью поглощенный своим занятием, Николя проговорил, обращаясь к ней:

— Я бы посоветовал вам, мадемуазель, покинуть карету, поскольку вы имеете превосходный шанс спасти себя от супружества с подобным человеком. Вы не будете счастливы в браке с таким самодовольным нахалом.

— Это не мой жених! — воскликнула Габриэль, видя, что Николя сделал неправильные выводы относительно ее и Анри. — Это мой старший брат, он сопровождает меня на церемонию бракосочетания. Меня зовут Габриэль Рош, и я прошу у вас прощения за поведение брата, — в ее голосе звучала мольба. — Согласитесь, что в такой знаменательный день — печальный для вас и радостный для меня — можно пойти навстречу друг другу и проявить милосердие.

Габриэль почувствовала огромное облегчение, когда увидела, что молодой человек выпустил ее брата, отбросив того в угол сиденья. Пока Анри откашливался и отдувался, восстанавливая дыхание, Николя — стоя уже одной ногой на земле, а другой на ступеньке кареты и опершись рукой о колено — вновь устремил на девушку долгий пронзительный взгляд. Этот взгляд поверг Габриэль в смятение, к которому, впрочем, вновь странным образом примешивалось чувство радостного волнения. Наконец, Николя кивнул.

— Хорошо, я принимаю ваши извинения за брата, мадемуазель Рош. Однако позвольте мне повторить тот же совет, который я уже дал вам по поводу предстоящего заключения брака. Не спешите делать этот опрометчивый шаг, подождите немного. Ведь так легко совершить роковую ошибку.

Габриэль в это время думала только об одном: как бы побыстрее увести брата подальше от опасности.

— Я понимаю, что вами движут добрые чувства. Что же касается меня, то я поступлю так, как считаю нужным. Не задерживайте нас. Мы очень спешим. Я благодарю вас за то, что все это недоразумение разрешилось миром.

Николя поднял свою перчатку с пола кареты и отступил назад, не сводя глаз с Габриэль. Его взгляд манил девушку и приковывал к себе, сам воздух между ними, казалось, был наэлектризован. Николя поднял бровь, как бы выражая этим свое сомнение.

— Вы так считаете? Надеюсь, что вы окажетесь правы. Однако прошу вас, обдумайте то, что я вам сказал.

— Прощайте, месье Дево, — услышала Габриэль свой собственный голос как бы со стороны.

Он поклонился ей и отвернулся, надевая перчатку. Дверца кареты захлопнулась, и экипаж снова медленно тронулся в путь. Анри, наконец, пришел в себя. Чувствуя, что вновь находится в полной безопасности, он дал волю своему гневу.

— Что за беспримерная наглость! Этот Дево осмелился бросить мне вызов по столь ничтожному поводу! Все это из-за того, что в нем играет дурная кровь, кровь его семьи. Ты, конечно, заметила, как он сразу пошел на попятную, видя, что я хладнокровно молчу, не обращая внимания на его учтивые речи. Кстати, твой лепет чуть не испортил все дело. Я бы вполне обошелся без твоего заступничества, поскольку прекрасно знаю этих Дево. У них нет характера. Во время осады этот парень и его отец бежали из Лиона, словно трусливые зайцы.

Габриэль не слушала брата. Она наблюдала, как Николя снова занял свое место за катафалком во главе похоронной процессии. Он еще раз повернул голову в ее сторону и встретился с девушкой взглядом, но тут карета тронулась, и ее колеса весело покатили по булыжной мостовой, увозя Габриэль прочь. Ее лицо в окне кареты, обрамленное, словно милый сердцу портрет, с покачивающимися жемчужными серьгами, мелькнуло еще раз и скрылось из вида…

Габриэль откинулась на бархатную мягкую обивку сиденья, она испытывала настоящую душевную смуту и была близка к истерике — ей хотелось одновременно плакать и смеяться. Такое ошеломляющее впечатление произвела на нее встреча с молодым человеком — встреча, которая, казалось бы, не имела никакого отношения к ее жизни. Сидевший напротив Анри тем временем приводил в порядок свой сюртук, разглаживая его, — ему удалось это сделать без особого труда, поскольку свою одежду он всегда шил из дорогой первоклассной ткани, — месье Рош имел вкус, отдавая предпочтение в своем быту высококачественным вещам. Затем он начал поправлять сбившийся узел на шейном платке. Стоячий воротник рубашки своими острыми уголками впивался в жирный подбородок брата Габриэль. Положив, наконец, руки на толстые ляжки, затянутые в замшевые брюки цвета красного бургундского вина, Анри уставился на сестру.

— Ты очень бледна, — произнес он. Анри знал, что Габриэль не относилась к числу слабонервных девиц. Но свадьба есть свадьба, и тут нервы могут сдать у любой женщины, тем более, что с ними только что произошел несчастный случай, последствия которого могли быть много хуже. Поэтому брат постарался смягчить свой резкий тон, которым он обычно говорил с Габриэль. — Постарайся забыть то маленькое происшествие, которое мы только что пережили. Оно не должно испортить торжественный день твоей свадьбы. Думай о том, что Эмиль ждет тебя.

Габриэль молча кивнула брату и отвернулась к окну, глядя невидящим взором на мелькающие мимо винные лавки, небольшие закусочные, высокие здания, каменные ступени лестниц, ведущих с одной мощеной булыжником улицу на другую. Эти улицы оглашались непрекращающимся ни на минуту шумом работающих ткацких станков — их несмолкаемое жужжание было похоже на сердцебиение города, затихавшее только в дни бедствий. Габриэль было нелегко следовать совету брата. У нее из головы не выходила эта встреча, рождая множество воспоминаний — было странно увидеть человека, которого Габриэль не только однажды видела в детстве, но и о котором постоянно слышала на протяжении многих лет в кругу домочадцев и друзей семьи. Причем там о нем говорили всегда откровенно враждебно, как это обычно бывает, когда отголоски давно Происшедшей ссоры отзываются горечью обиды еще в нескольких поколениях.