Так они с Лорной и стояли, хохоча как сумасшедшие, потому что образ был просто сногсшибательный.

К разочарованию Кэтрин, Рул к обеду не вернулся, Рики тоже была с остальными мужчинами. Для работников Лорна собрала корзинку провианта, так что Кэтрин пришлось наслаждаться едой в молчаливом присутствии Моники, которая приехала домой, пока она ездила по магазинам. У них не было никаких общих интересов. Моника настолько погрузилась в собственные мысли, что даже не поинтересовалась, где Рики. Хотя, возможно, она это и так знала.

Они поели, и Моника, откинувшись на стуле, прикурила – явный знак, что она нервничает. Кэтрин вопросительно посмотрела, и внезапно Моника сухо произнесла:

– Я подумываю о том, чтобы уехать.

По началу Кэтрин удивилась, но подумав, поняла – тот факт, что Моника задержалась так надолго, удивляет намного больше. Она никогда не любила жизнь на ранчо.

– Почему именно сейчас? И куда ты направишься?

Моника пожала плечами.

– Пока не знаю. Да это и не важно, главное, чтобы мой новый дом был в городе, и мне никогда больше не пришлось чувствовать запах лошадей и коров. Не секрет, что я ненавижу жизнь на природе. Почему сейчас? А почему нет? Ты здесь, к тому же это твое ранчо, а не мое. Я осталась после смерти Уорда, потому что ты была слишком молода, но теперь это уже не актуально. Я слишком много времени упустила и очень сильно устала от такой жизни.

– Ты уже сказала Рики?

Моника кинула на Кэтрин раздраженный взгляд.

– Мы не предложение «два в одном», знаешь ли. Рики взрослая женщина и может делать, что ей заблагорассудится.

Кэтрин некоторое время молчала, потом пробормотала:

– Я еще не уверена, что останусь.

– Не важно, – холодно ответила Моника. – Теперь за ранчо отвечаешь ты, а не я. Делай, что хочешь, а я займусь собой. Давай не будем притворяться, что нас что-то связывает. Единственное, что нас когда-то объединяло – твой отец, а он уже двенадцать лет как умер. Пришло время, чтобы я начала жить своими интересами.

Кэтрин поняла, что в присутствии Моники не было особой нужды, во всяком случае с тех пор, как делами стал заведовать Рул. Даже если она уедет, работа на ранчо не остановится. Да и на Кэтрин этот отъезд никак не отразится; ей все равно самой надо принять решение: оставаться или нет. Закралась мысль продать ранчо, но девушка ее отогнала. Это ее дом. Да, может, она не хочет тут жить, но отказаться от своего наследства, своей истории выше ее сил.

– Ты же знаешь, что тут тебе всегда рады, – тихо уверила она Монику, возвращаясь к теме разговора.

– Спасибо, но пора мне стряхнуть пыль с туфель и начать наслаждаться отведенным мне временем. Слишком долго я оплакивала Уорда, – сказала она, разглядывая свои ладони. – Мне казалось, что здесь я к нему ближе, поэтому и оставалась на ранчо, когда для этого уже не было никаких причин. Мы обе знаем, что я не создана для такой жизни. Я пока еще не начала поиск квартиры, даже не решила, в какой город поеду, но думаю, в течение пары месяцев я все организую.

Не будучи уверена, что Монике понравится ее идея, Кэтрин осторожно предложила:

– У меня есть квартира в Чикаго. Аренда проплачена до конца следующего года. Если я останусь здесь, ты можешь ею воспользоваться. Как думаешь, тебе понравится в Чикаго?

Моника криво усмехнулась:

– Я подумывала о Новом Орлеане, но… Чикаго. Надо подумать.

– Особой спешки нет. Она никуда не денется.

Сказав, что хотела, Моника не стала задерживаться; она затушила недокуренную сигарету, извинилась и оставила Кэтрин допивать холодный чай в одиночестве.

После нескольких часов, посвященных уборке первого этажа – что заняло на удивление много времени, ведь она то и дело подходила к окну проверить, не вернулся ли Рул, – Кэтрин наконец услышала урчание мотора и увидела, как к месту выгрузки грузов припарковался пикап. Сердце забилось как бешеное, кровь прилила к щекам… Кэтрин пришлось даже сделать несколько глубоких вдохов, чтобы немного успокоиться, прежде чем встретить Рула. Она уже забыла их утреннюю ссору. Знала только, что он слишком долго отсутствовал, и ей не терпелось снова на него посмотреть. Тайное желание, которое требовало немедленного удовлетворения.

Она все еще была достаточно далеко, когда резко остановилась и побледнела, увидев две фигуры, выгружающие из машины остатки ограды. Рики помогала Рулу, и хотя Кэтрин не слышала, о чем они говорят, видела, как светится лицо девушки, которая смеялась, общаясь с Рулом. Внезапно Рики уронила ящик с инструментами и обняла Рула. Она встала на цыпочки и быстро его поцеловала, потом отошла, когда он, положив руки на ее плечи, отодвинул девушку от себя. Видимо, он не стал ее строго отчитывать, потому что Рики снова засмеялась. Потом парочка вернулась к работе.

Кэтрин развернулась, постаравшись, чтобы они ее не увидели, и в этот миг краем глаза заметила еще одну фигуру. Прислонившись к загону, стоял Льюис Стовалл и с каменным лицом наблюдал за Рулом и Рики. Его напряженное выражение несколько удивило Кэтрин, но ее слишком занимали собственные мысли, чтобы придать этому особое значение.

Кэтрин быстро вернулась в дом. Она была так потрясена, что кинулась в спальню, где рухнула на кровать. Рики обнимала Рула, целовала его! Да, он не ответил на ласку, и это не походило на сцену страсти, но при воспоминаниях о том, как руки Рики обвивались вокруг его талии, Кэтрин становилось плохо. Лорна говорила, что Рики влюблена в Рула, но Кэтрин ей не поверила, да и до сих пор отказывалась принять это как факт. Если же это правда… тогда не удивительно, что Рики так старалась ее уколоть, пользуясь Рулом, как оружием. Занимались ли они любовью? Вдруг мистер Франклин в чем-то прав?

Нет, этого не может быть. Нельзя даже допускать подобных мыслей, потому что они просто невыносимы. Тихонько застонав, Кэтрин прижала к лицу ледяные руки. Рики не имеет права касаться Рула! Вот! Кэтрин постаралась отрешиться от этих размышлений, поняв, что с головой окунулась в омут ревности. В конце концов, разве она не сама советовала ему отправляться к другим женщинам? Да и он не был монахом… это еще слабо сказано. Здоровый, сексуальный, полный жизни мужчина. Но она-то это говорила не серьезно! Сама мысль о том, что он в объятиях другой…

Увиденная сцена была невинной. Надо в это верить, или она сойдет с ума. Обычное дружеское объятие, скромный поцелуй… К тому же Рул на них не ответил. Нет причин сгорать от ревности. И все же ей понадобилось больше часа, чтобы взять себя в руки и спуститься к ужину, старательно контролируя выражение своего лица и пытаясь не глазеть ни на Рула, ни на Рики. Ей хотелось сделать что-нибудь этакое, поэтому Кэтрин боялась: стоит ей увидеть, что они переглядываются, она слетит с катушек. Рулу бы это понравилось; он часто использовал против нее ее же опрометчивые поступки.

Она возила мясную запеканку вилкой по тарелке, потом разделила ее на четыре равные куска и отламывала по чуть-чуть от каждого по очереди. Не день, а сплошное недоразумение. Повела себя как дура, согласившись бросить работу. Теперь-то она понимала: чем меньше в ее руках независимости, тем больше она подпадает под влияние Рула. Ссора с мистером Франклином, стычка с Рулом, да еще этот поцелуй Рики… перебор. Кэтрин уже даже сама хотела, чтобы Рул что-нибудь отчебучил, дав ей удобный предлог сорваться.

Но ужин прошел относительно спокойно. Рул в какой-то момент встал из-за стола, ушел и заперся в кабинете. Кэтрин начала готовиться ко сну, чувствуя – еще немного и сорвется на крик. Ну, делать-то нечего. Она выместила раздражение на подушке, потом попробовала почитать.

Наконец она начала засыпать, выключила свет и скользнула под одеяло. Только-только смежив веки, она услышала тихий звук и распахнула глаза, сердце забилось, как раненая птица… Неужели Рул решил наплевать на их договоренность и прийти к ней? Когда никто не вошел, к ужасу Кэтрин, на ее глаза навернулись слезы. Кэтрин с трудом подавила порыв разреветься, как обиженный ребенок.